Дитер Нолль
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРНЕРА ХОЛЬТА
Книга вторая
ВОЗВРАЩЕНИЕ
От Издательства
Первая книга романа Дитера Нолля «Приключения Вернера Хольта», вышедшая не так давно в переводе на русский язык, была тепло встречена общественностью, нашла широкий и взволнованный отклик у молодежи. Сейчас мы предлагаем читателю вторую книгу, повествующую о дальнейшей судьбе Вернера Хольта.
Война, закончившаяся поражением гитлеровского «рейха», — позади, и Вернер Хольт пытается разобраться в политических событиях, происшедших в стране, найти свое место в мирной жизни, среди строителей социалистической Германии.
Если автор романа Дитер Нолль, сам бывший участник жестокой войны, нашел в себе силы решительно порвать с нацистским прошлым и смело шагнуть в лагерь социализма, то его герою такое решение дается куда труднее — слишком глубоки в нем корни фашистского воспитания. Перед читателем возникает правдивая картина тех трудностей, которые предстоит преодолеть Хольту. Лишь после большой внутренней борьбы и под влиянием умных и требовательных воспитателей начинает Хольт выходить на верную дорогу в жизни.
Путь Хольта еще не завершен — книга пока не закончена. Вот что говорил по этому поводу сам автор во время недавнего пребывания в Советском Союзе:
«О дальнейшей судьбе Вернера Хольта пока ничего не могу сказать кроме того, что он станет достойным членом общества, но путь его будет нелегким и противоречивым. Мой Вернер Хольт, может быть, и герой, но не герой нашего времени. В трилогии он становится просто порядочным человеком, полезным членом общества».
Настоящим же героем новой Германии, первого на немецкой земле рабоче-крестьянского государства, является в романе каменщик Шнайдерайт. Он представитель молодого поколения немецких коммунистов, достойный преемник лучших традиций своих учителей. «Образ пролетария Шнайдерайта для меня нов, — говорил Дитер Нолль, — возможно, он мне и не совсем удался. Но то, что я нашел его, меня радует. Для меня было ясно, что Вернер Хольт и новый персонаж не поймут друг друга. Этот конфликт, базирующийся в основном на классовых предрассудках Хольта, становится движущей пружиной романа. К концу второй книги Хольт сознает, что ненавидит Шнайдерайта, который всюду становится на его пути. В финале же трилогии Хольт преодолеет в себе все, что ему мешает понять и принять Шнайдерайта». А это означает, что он примет все то новое, что несет с собой Шнайдерайт в жизнь.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Вернер Хольт спускался по лестнице — бетонные ступеньки, выбеленные стены, — спускался неуверенно, еле держась на ногах, в своем потрепанном защитного цвета френче. Он думал: кто такой Шнайдерайт? Эта мысль сорвала его с постели: кто такой Шнайдерайт?
В голове у него беспорядочно мешалось прошлое и настоящее, люди, события, места; вот и разберись поди, где ты, даже если знаешь: химический завод, бывшее акционерное общество «Шпремберг» — взрывчатка, серная кислота, медикаменты, а теперь просто развалины, и управляет ими отец и какой-то человек по фамилии Мюллер.
Все это Хольт узнал от Гундель, и Гундель рассказала ему еще многое другое — про завод, про здешних людей, про Мюллера, Хагена, Шнайдерайта и Бернгарда. Рассказала, что адвокат Гомулка уехал в Нюрнберг, а она, перейдя зональную границу, добралась сюда, как ждала Хольта и между тем, с того самого времени, по средам и субботам встречалась где-то, в какой-то организации с этим Шнайдерайтом. Гундель сама это рассказала. Кто такой Шнайдерайт?
Хольт остановился передохнуть на площадке и прислонился к подоконнику. Снял пилотку, маскировочную парусиновую пилотку, и обтер пот со лба: душный сентябрьский день, и все еще изнеможение и слабость! Уже два месяца, как он вернулся, больной, смертельно больной — воспаление легких — и смертельно усталый, и Гундель каждый вечер сидела у его кровати и рассказывала, и одно имя всплывало и повторялось опять и опять: Шнайдерайт. Хольт все еще был во власти кошмаров, его все еще преследовали картины войны и разгрома, все еще по ночам мучил страх, хотя он, казалось бы, добрался до цели, добрался до Гундель; разве Гундель от него не отдалилась? Кто же отдалил Гундель, кто заступил его место, пока он погибал в грязи на невозделанных полях Крейцнаха?
Дальше вниз по бетонным ступеням, вдоль выбеленных стен. Второй этаж: коридор, рабочие — слесари и плиточники. И дальше вниз, первый этаж: двери, таблички на дверях, контора заводоуправления; еще несколько ступенек — и будет подворотня, оттуда выход на улицу и на заводской двор, но стой! — голоса, в конторе голоса. Все поплыло перед глазами, затем отчетливее выступили большая комната, письменный стол, стол, заваленный чертежами и таблицами, второй письменный стол наискосок у окна. В комнате люди. За письменным столом старая дева, напудренная и подмазанная, с пучком, из которого, будто крысиный хвостик, выбивается конец косы, — секретарша дирекции фрейлейн Герлах, смутно припомнил он. У письменного стола стоят трое, четвертый полулежит в глубоком кресле; кто они? Один — это отец; засунул руки в карманы халата, не то задумался, не то сердится… Хольт, никем не замеченный, пересек кабинет и сел в соседней комнате на одном из дюжины стульев, окружавших большой овальный стол для совещаний.
Дверь осталась приотворенной. Может, среди этих людей также и Шнайдерайт? Голоса незнакомые, разговаривают чересчур громко, уж не ссорятся ли? Отец выходит из комнаты, с досадой бросает через плечо: «Коллега Бернгард опять встал с левой ноги!» Бернгард, доктор Бернгард? Постой-ка, это, видно, тот, в грубошерстной куртке, сухопарый, с плешью, брюзга, всем недоволен; Гундель и про него рассказывала, в самом деле, вот он уже брюзжит: «Вы требуете, чтобы я подвел сюда из котельной этот кое-как сляпанный трубопровод, но с меня хватит, я химик-технолог, а не ваш кули, господин Мюллер!» Человек в кресле с погасшей сигарой во рту, стало быть, Мюллер. Бернгард наклоняется к нему и оскаливает зубы: «Свет не клином сошелся на вашем разбитом заводе, я и крольчатником своим проживу!» А кто этот низенький рядом с ним, черноволосый? А, правильно, доктор Хаген, инженер-химик, об этом нетрудно догадаться по счетной линейке, которая торчит из нагрудного кармана халата. Хаген кричит: «Не устраивайте драмы из-за нескольких метров трубопровода, вы ведь на этом собаку съели!» Тут Бернгард направляется к двери, а Хаген бежит за ним следом. Бернгард говорит без всякой видимой связи: «Почитайте-ка, господа, соглашение, которое победители подписали в Потсдаме, почитайте! Теперь с нами расправятся, уничтожат как культурную нацию и разденут до нитки». Бац! Дверь захлопнулась.
Расправятся, думал Хольт, уничтожат…
В соседней комнате остался один Мюллер; Хольт видел его желтый, резко очерченный профиль. Мюллер работал. Разгромленная страна, конченые люди, а тут человек работает, диктует письма, отдает распоряжения, даже объявление поместил, что кто-то там ему требуется, и в приемной уже дожидаются трое…
Вошел первый претендент, крупный человек лет пятидесяти, держится прямо, светлое пальто перекинуто через локоть, в руке шляпа. «Доктор Риттер». И вот он уже уселся, и фрейлейн Герлах записывает его адрес. Хольт наклонился вперед, чтобы лучше его разглядеть. Доктор Риттер, подумал он, сидит прямо и чопорно, холеная внешность, безукоризненные манеры. А Мюллер в прошлом как будто слесарь или токарь? «Совершенно верно, переселенец, — отвечает доктор Риттер. — Инженер по надземным сооружениям…» Лишь обрывки фраз долетают сквозь дверь: «… до сих пор самостоятельно… имел собственное дело… да, приходилось строить и вспомогательные сооружения для химических заводов… Как велико было мое предприятие? Среднее. Скорее маленькое, шестьдесят — семьдесят рабочих и служащих. Если строили в других городах, брали, разумеется, и сезонников». — «Брали, разумеется, и сезонников», — повторяет за ним Мюллер, «…сейчас остался ни с чем… — Это снова инженер Риттер. — Все потерял — дело, два земельных участка, все!» — «Были нацистом?» — спрашивает Мюллер. Ну, теперь он его поймал! — подумал Хольт. Но: «…Никогда не состоял в национал-социалистской партии… Всегда был беспартийным… и никого из своих служащих не принуждал вступать в партию…» — «Благодарю, — говорит Мюллер. — Мы вас известим письменно». Подвезло, подумал Хольт, и еще подумал: никто не был нацистом… Гундель говорит, все отрицают… Хаос, миллионы убитых, миллионы бездомных, но доктор Риттер тут ни при чем… «Обычный ответ, — услышал он голос Мюллера. — Напишите: можем использовать подсобным рабочим на стройке».