Когда Моргана договорила, Неста услышала в ее голосе удивление, словно она припомнила какие-то случаи, на которые прежде не обратила внимания и которые теперь показались значимыми.

У нее на лице читалась такая неприязнь — та, что вызвала у Несты сравнение с лицом Морганы-ле-Фэй,— что Неста расхохоталась.

— Умница, девочка моя! Покажите ему то, что обычно достается бедному Фелипе!

Моргана подумала, что «бедный» Фелипе может прекрасно постоять за себя, так что, когда дело доходит до резких ответов и словесных поединков, показывает обычно он, а не она.

— Возвращаясь к предыдущему,— произнесла она, заставляя себя не думать о несносном маркизе,— по-моему, мне не понадобится рассказывать о несчастном случае кому-нибудь, кроме Филиппа. Он слишком тщеславен, не рискнет, чтобы об этом узнали все.

Тут она заметила, что в голосе ее звучит презрение, и поняла, что ее угроза — это крайняя мера. Но ее бесило то, что Филипп мог прибегнуть к такой уловке, зная, как строго воспитываются девушки вроде Мариты. С самого начала неразумно было с его стороны начинать между ними какие-то сношения — неразумно и нечестно,— и у него хватило хитрости сохранить ее письма! Если бы он питал хоть малейшую симпатию к Марите, он должен был бы их уничтожить. Она не верила, что тут впору говорить о каких-то чувствах: он просто предвидел, что они могут ему когда-нибудь понадобиться, хотя бы просто для того, чтобы похвастаться перед друзьями после отъезда с острова. В конце концов, Марита родом из аристократического семейства.

С легким вздохом Моргана повернулась к двери.

— Наверное, мне следует пойти одеться, хотя меня совершенно не радует мысль о предстоящем вечере. Я никогда не думала, что смогу кого-то так презирать, как презираю сейчас Филиппа.— Она остановилась, и в глазах ее появилось какое-то странное выражение, которое Неста не смогла разгадать.— Наверное, это похоже на злость брошенной женщины…

— Нет, милочка.— Чуть улыбнувшись, Неста, покачала головой.— Наверное, я понимаю, что вы сейчас испытываете. Если бы вам не было так больно, я бы сказала вам.

— Вы не можете причинить мне боль, мисс Брутон.

Неста мгновение помедлила, словно не зная, как начать, а когда она наконец заговорила, голос ее звучал чуть слышно и почти монотонно.

— Когда прошло первое потрясение, возмущение против несправедливости судьбы сменилось смирением, вы начали ощущать, что все — к лучшему, что вам и не хотелось бы жить без Филиппа. Так вам было легче вынести то, что произошло, Мозг должен найти какую-то защиту. Потом вы снова увидели Филиппа и поверили, что он попрежнему вас любит, а ваша любовь к нему, казалось, еще окрепла. Это опять помогло вам. Оберегая его от последствий того, что он с вами сделал, вы, сказалось, отрывали вашу любовь от всего земного и, возможно бессознательно, ощущали себя мученицей.— Она увидела, что Моргана изумленно вздрогнула, озадаченно нахмурилась и снова покачала головой.— Не досадуйте, милочка, я же сказала «бессознательно». Возможно, я ошибаюсь. Не забывайте, это всего лишь мое толкование.

— А сейчас?— спросила Моргана, и во взгляде ее начала разгораться улыбка.— Что я чувствую сейчас?

— Что вас предали.—Эти слова тяжело упали в молчание. Немного погодя Неста продолжила:— Вы лишились оснований мириться с тем, что с вами произошло. Тот Филипп, в которого вы верили и ради которого готовы были умереть, никогда не существовал. Вы снова хотите жить.

— Я всегда хотела жить.

— Да. Но было бессознательное смирение, которое вам помогало. Теперь же кажется оскорбительным, что вы должны умереть ради такого человека, каким оказался Филипп.

— Это звучит странно, но… пожалуй, да, что-то в этом духе. Я, наверное, кажусь слишком самодовольной, раз ценю свою жизнь так высоко по сравнению с Филиппом.

— Любую жизнь надо ценить высоко, Моргана.

— И все-таки, если честно, это не его вина. Откуда ему было знать, что я буду вести себя так жалко — сойду с тротуара прямо перед машиной?

— Это он нанес удар, который вас подтолкнул. Что бы вы ни говорили, это его вина, и я чувствую по-человечески понятное желание заставить его искупить вину, пусть это и звучит мстительно. Если у него есть хоть немного совести, то, думаю, так и будет.

— Может, мне и не придется ему говорить.— Моргана пожала плечами.— Я надеюсь, что, может быть, смогу убедить его и без этого. Мне противна мысль, что придется опуститься до шантажа — ведь он довольно слабый. Может, его совесть не выдержит.

Губы Несты презрительно изогнулись.

— Только не Филипп Лейланд. Если вы хотите сказать, что он может пойти на самоубийство, то выбросьте эту мысль из головы. Он слабый, да. Но слишком слабый, чтобы покончить с собой. Он любит себя так, как не полюбит никакую женщину, и если это будет слишком тяжело давить на его совесть, он уговорит себя, что его вины здесь нет.— Она взглянула на часы.— А теперь вам, наверное, лучше бы начать собираться. Это отвратительное существо вот-вот появится.

Моргана кивнула и медленно пошла к лестнице. Она поднималась по ступеням, опустив голову и слегка хмурясь, пытаясь мысленно выстроить то, что надо будет сказать Филиппу. Хотя скорее всего, когда придет время говорить, она все равно не сможет вспомнить то, что придумала.

Придя в свою комнату, она открыла гардероб и осмотрела висящие в нем платья. Минуту она размышляла, не сделать ли себя как можно менее привлекательной, но потом отбросила эту мысль, как ребяческую. Потом, вспомнив изображение Морганы-ле-Фэй из книги, которую ей одолжил Фелипе, она улыбнулась улыбкой, напомнившей ту, что была на губах колдуньи, и сняла с вешалки черное бархатное платье.

Неста подняла голову, услышав легкие шаги на лестнице. Они были и похожи, и непохожи на шаги Морганы, и когда девушка вошла в комнату, в ее нанимательнице поднялось какое-то странное чувство.

Строгое черное платье из бархата было великолепно скроено и облегало стройную фигурку, превращая Моргану в незнакомку. Обычно озорные кудряшки были аккуратно зачесаны со лба и заколоты, так что перестали быть озорными, а стали чем-то гораздо более опасным. Перед ней стояла не сдержанная медсестра Кэрол и не весело улыбающаяся Моргана — это была Моргана-ле-Фэй из древних легенд, жестокая и властная Моргана-ле-Фэй, хозяйка тысяч заклинаний, чаровница неземной красоты.

Моргана медленно улыбнулась — и улыбка тоже была другой.

— Вам нравится мое платье?— спросила она, но за улыбкой таилось что-то, не вязавшееся с прозаическим вопросом, и Неста невольно сказала:

— Вы кажетесь совсем другой — жестокой.

— Филипп сделал меня жестокой.

Юный голос звучал жестко, и Неста беспомощно взмахнула рукой:

— Не меняйтесь слишком сильно, Моргана.— В ее голосе прозвучало резкое предостережение.— Эти последние недели будет выносить труднее всего, теперь, когда исчезли все оправдания и иллюзии, но не потеряйте себя. Будьте верны Моргане Кэрол.— Она замолчала и удержала взгляд девушки, которая за несколько кратких минут вдруг превратилась в незнакомку.— Не становитесь… Морганой-ле-Фэй.

— Может, мне следовало вести себя так, как это сделала бы моя тезка. Тогда он приполз бы ко мне на брюхе, как какой-нибудь щенок, чтобы его приласкали или отогнали пинком, как того пожелает хозяйка.

Это говорил голос Морганы-ле-Фэй: не слишком жестокий, скорее смеющийся и снисходительно-презрительный. Новая иллюзия, пришедшая на смену тем, которые изменили, и Неста молча вздохнула. Это не продлится долго — Моргана слишком привыкла быть честной с самой собой,— но, возможно, она права. Возможно, сегодня действительно нужна была Моргана-ле-Фэй, чтобы справиться с Филиппом Лейландом, который, похоже, как раз приехал, судя по донесшимся с улицы звукам. Почему-то в это мгновение Несте стало даже немного жаль его. Он знаком только с Морганой Кэрол, а не существом, в которое она сегодня превратилась: жестоким и суровым, и почти фантастически прекрасньм.