— Ни мачт, ни надстроек — ничего, — обернувшись, растерянно сказал желтозубый, — больше всего похоже на огромную железную рыбину.

— Железный кит, — откликнулся киммериец, — посмотрим, что у него в брюхе.

В самой верхней части палубы обнаружились два круглых люка с откинутыми крышками. Глянув вниз, Конан удивленно присвистнул.

— Ну и «шкура» у этой хреновины! С таким корпусом никакой тайфун не страшен.

Он довольно хмыкнул.

— А ведь мы можем отсидеться внутри, как думаешь, Сантидио?

Дон Эсанди ничего не ответил, он смотрел на черную стену, встающую кругом от горизонта.

— Отсидеться-то можно, — проворчал Бандерос, — только позволят ли хозяева?

— А мы их хорошенько попросим, — осклабился варвар и полез внутрь.

Вниз вели железные скобы, укрепленные в круглой стене металлического колодца. Спускаясь, Конан отметил, что расстояние между скобами слишком велико, а в некоторых местах ступени были покрыты розоватой слизью.

— Спускайтесь острожно, — крикнул он своим спутникам, — скользко!

Металлическая шахта привела их в круглый коридор с высокими сводами, освещенный матовыми плафонами на стенах. Этот проход тянулся, видимо, вдоль всего корпуса, представляя как бы «позвоночник» железного кита. Справа и слева виднелись овальные двери, снабженные вместо ручек небольшими металлическими колесами, Конан с натугой повернул одно из них и открыл тяжелую створку.

За дверью оказалось обширное помещение с круглыми окнами. Из коридора сюда вели еще несколько задраенных люков. Посреди каюты стояли металлические возвышения, на каждом лежали какие-то продолговатые предметы, накрытые синеватой тканью. Конан уже шагнул вперед, намереваясь сорвать ткань и посмотреть, что же это такой, когда услышал сзади севший голос Бандероса:

— А вот и хозяева… О боги!

Киммериец резко обернулся, одновременно выхватывая меч, готовый отразить любое нападение. Но никого не увидел, кроме своих спутников. Сантидио дрожащим пальцем указывал на стену, отделявшую каюту от коридора.

Вдоль нее тянулся ряд металлических шкафов без дверок. В этих шкафах стояли, как показалось Конану, зеленоватые полупрозрачные монолиты, сквозь толщу которых смутно темнели какие-то фигуры. Приблизившись, киммериец разглядел застывших внутри похожего на стекло вещества отвратительных монстров. Более всего они походили на чудовищных обезьян, ростом превосходящих человека, с клыкастыми мордами, красными глазками и свисавшими до пола руками. На загривках виднелся ряд острых шипов, кисти рук и предплечья покрывали костяные наросты, остальное тело густо заросло рыжей шерстью.

— Это не хозяева, — заговорил дон Эсанди. — Это существа, обитавшие в доисторическую эпоху в снежных пустынях к северу от будущих Киммерии, Асгарда, Ванахейма и Гипербореи. Я видел изображение такой бесхвостой обезьяны в книге отважного землепроходца Палатио, обнаружившего хорошо сохранившуюся особь в ледяной глыбе у самого побережья Северного моря.

— Так мы что, попали в плавучую лавку древностей? — спросил Конан, все еще сжимавший в руке меч.

— Не знаю. Мне они не кажутся такими уж древними.

— Они смотрят на нас, — прошептала Ваная.

— Смотреть не заказано, — хмыкнул варвар, — око видит, да на зуб не попробовать. А если захотят — им сначала придется проглотить наши клинки и стрелы. Но где же, Нергал их задери, те, кто засунул под стекло рыжих уродин? Может быть, они отдыхают на этих столах?

С этими словами киммериец шагнул к ближайшему металлическому возвышению и кончиком меча отбросил голубоватую ткань.

На своем веку Конан повидал немало трупов. И все же он невольно содрогнулся, увидев на столе мертвую женщину: без глаз, с отрезанными губами, языком и сосками маленьких грудей, с распоротым животом без внутренностей… Там, где когда-то было сердце, зияла глубокая рана. И ни капли крови — ни на теле, ни на отброшенном покрывале, словно чудовищный паук не один час трудился над своей жертвой.

Ваная закричала. Дон Эсанди, шатаясь, прислонился к стене и его вырвало. Даже зингарский бандит отвел глаза от страшного зрелища и в сердцах сплюнул на чистый металлический пол.

— Был когда-то в Кордаве убийца, — сказал он с отвращением, — звали его Синто-потрошитель. Творил с женщинами нечто подобное. Потом его колесовали, а голову выставили на рыночной площади.

Конан приподнял покрывало на следующем столе и тут же его опустил.

— Люди иногда совершают такое, — сказал он, — в ослеплении мести или не остыв от битвы, когда берут вражеский город. Но этих несчастных умертвили хладнокровно, по какой-то неведомой надобности. Они покинули этот мир в страшных мучениях…

Он кивнул на ремни, которыми пристегнуты были ноги и руки жертвы.

— Уйдем отсюда, — прошептала Ваная, пряча лицо на груди Сантидио.

Дон Эсанди обнял девушку за плечи и вывел в коридор. Конан и Бандерос последовали за ними. Киммериец велел желтозубому идти первым, сам же, держа в руках обнаженный меч и настороженно оглядываясь по сторонам, пошел сзади. Овальные люки виднелись справа и слева через каждые двадцать шагов: все они были плотно задраены, и Конан решил пока их не открывать.

Внезапно мигнул и погас свет. Стало темно, только где-то далеко впереди неясно маячило светлое пятно, на фоне которого вырисовывалась приземистая фигура Бандероса.

— Там выход! — крикнул он. — О дерьмо!

Его крик оборвался, фигура исчезла, словно зингарец растворился в воздухе.

— Стойте на месте! — приказал Конан Сантидио и девушке.

Он чиркнул огнивом и поджег припасенный трут, пропитанный маслом. Пройдя вперед, киммериец обнаружил в полу круглое отверстие, куда, видимо, провалился желтозубый. Склонившись над люком, он заглянул вниз. На глубине полусотни локтей тускло отсвечивала металлом нижняя палуба, на которой чернела маленькая скорчившаяся фигурка.

— Да примет Митра его душу, — печально молвил подошедший Сантидио.

Фигурка вдруг зашевелилась, видно было, как Бандерос поднялся на ноги, ощупал себя со всех сторон, потом глянул вверх.

— Ты цел? — крикнул варвар.

— Разрази меня гром, если я заработал хоть пару синяков, — голос желтозубого усилило железное эхо, — хотя должен был разбиться в лепешку! Мне еще показалось, что слишком медленно падаю…

— А что там внизу? — поинтересовался Сантидио.

— Сейчас гляну. Света тут маловато.

Бандерос двинулся куда-то в сторону и исчез с глаз. Потом чрево железного кита огласил его вопль, полный ужаса.

— Проклятия! Лопни мои глаза, я не могу этого видеть… О боги, верните их в Нижний Мир!

Он показался снова, отчаянно размахивая руками, и, задрав побелевшее лицо, проорал:

— Во имя всех небожителей, демонов и шлюх, которых я имел — вытаскивайте меня отсюда!

— Как? — крикнул Конан. — У нас нет веревки.

— Я не хочу здесь оставаться!

— Тебе что-то угрожает?

— Нет, но здесь ужас, ужас!

Киммериец терялся в догадках, пытаясь представить, что же заставило отпетого бандита потерять голову. Впрочем, тот быстро взял себя в руки.

— Здесь валяются какие-то тросы, — крикнул он, — а со мной арбалет…

Конан стазу же понял замысел зингарца и велел всем отойти от люка. Вскоре из него вылетела тяжелая стрела с привязанной к оперению серебристой нитью и упала на пол коридора. Киммериец привязал тонкий трос к середине древка и положил стрелу поперек отверстия. Крепкое дерево выдержало тяжесть Бандероса, и вскоре из люка показалась его голова. Сняв с плеча арбалет и положив его на колени, желтозубый уселся на пол, чтобы немного перевести дух.

— Я думал, ты никого не боишься, — проворчал киммериец, рассматривая тонкую металлическую нить, благодаря которой Бандерос выбрался из трюма. — Кром, ничего подобного прежде не видел…

— Людей — не боюсь, — заявил бандит гордо, — многие могли бы это подтвердить, если были бы живы.

— Так кто же заставил тебя потерять голову?

— Гребцы. Они сидят там на огромных лавках, недвижные, словно истуканы, и держат ручки весел…