— Мы достаточно далеко от берега, — прокричал дон Эсанди, — здесь не должно быть скал!

Конан не успел ответить — ветер снова сменился, став северным и ударив в правый борт. Огромная волна перекатилась через палубу, смыв двух матросов. На этот раз она накрыла мостик. Сантидио упал, и только перила спасли его от падения за борт. Киммериец устоял на ногах, выкрикивая в раструб команду поворачивать судно. На этот раз гребцы справились быстрее: «Дочь морей» снова вонзила таран в стену кипящей воды и тут же взлетела на гребень вала. На какой-то миг за пеленой дождя открылась череда водяных гор, увенчанных белыми коронами пены, и судно скользнуло вниз по склону волны.

— Привяжись! — Конан бросил Сантидио моток веревки. Они привязали себя к перилам, рискуя кануть в пучину вместе с судном, если то не выдержит шторма.

Из люка на палубе показалась голова Бандероса. Он что-то кричал, но ветер относил его слова к корме. Поняв, что его не слышат на мостике, зингарец выбрался из люка и враскачку побежал на нос, уверенно ступая по вздымающейся палубе — моряк он был опытный. Поднявшись по деревянной лесенке, он уцепился за перила и сообщил, что в трюме обнаружили течь.

— Хвост Нергала в задницу толстому жулику! — зарычал Конан. — Он-таки нас подставил! Гони свободных людей откачивать воду. Держат ли переборки?

Бандерос заверил, что переборка удерживает воду в носовом отсеке, где обнаружилась трещина, аккурат в месте крепления тарана. Ее уже заделывают, а потом завалят мешками с мукой.

— Кром! Течь в носовой части, куда бьют волны! Я иду вниз. А ты, — обратился киммериец к Сантидио, — помолись Джаббал Сагу или кому там еще. Где же благословение богов, о котором ты болтал?!

Вслед за Бандеросом он спустился на нижнюю палубу. Вода в носовом отсеке доходила до пояса. Трое парней заделывали щель жестяными полосами, прибивая их гвоздями и замазывая смолой, и все же вода продолжала прибывать. Балка тарана угрожающе скрипела, расшатывая крепления.

— Мы законопатили течь, но этот брус так раскачивает, что появляются новые щели, — сказал один из парней.

Конан пошарил под водой в том месте, где таран крепился к килю.

— Ее и будет качать, — рявкнул он, — скобы едва держат! Кишки вырву тому ублюдку, кто их забивал! Давай инструмент!

Один из зингарцев полез было наверх, но в этот момент в нос судна ударила очередная волна, раздался треск, и сквозь широкую трещину внутрь хлынул кипящий поток. Он снес переборку, сбил людей с ног и увлек их назад, заполняя ленящимся водоворотом второй отсек. «Дочь морей» зарылась носом в воду, грозя пойти ко дну. Вторая переборка, однако, выдержала, корабль остался на плаву, хотя и потерял ход. Понимая, что внизу оставаться опасно, Конан выбрался на вторую палубу, где царила паника: побросав весла, кордавские головорезы, отталкивая друг друга, карабкались вверх по сходням, страшась остаться внутри корабля, который, казалось, вот-вот канет в морскую пучину вместе со всей командой. Раздался новый удар, треск, вопли… и вдруг все стихло. Судно перестало подбрасывать, стих вой ветра за бортом, и перед глазами выбравшихся на верхнюю палубу людей открылась удивительная картина.

Опустив нос так, что женщина-рыба касалась воды деревянными грудями, «Дочь морей» едва покачивалась на длинных невысоких валах мертвой зыби. С чистого неба светило солнце, не ощущалось ни единого дуновения ветерка, а на бортах диеры спокойно сидели чайки.

Ликующие крики людей, посчитавших себя спасенными, огласили палубу. Конан взбежал на мостик и увидел Сантидио, все еще привязанного к перилам. Рядом, прижимаясь к своему господину, стояла Ваная. Лицо дона Эсанди было смертельно бледным.

— Все позади, друг, — хлопнул киммериец по плечу зингарца, — мы вырвались!

— Это — смерть, — прошептал тот побелевшими губами, — оглянись.

Варвар посмотрел назад и увидел за кормой, всего лишь в двух полетах стрелы темную стену, пронизанную отблесками молний. Там крутились вихри черного тумана и шли друг за другом огромные горы воды, увлекаемые чудовищным ураганом. Люди на палубе тоже оглянулись — на этот раз из множества глоток вырвался вопль ужаса.

— Ветер несется по кругу, со всех сторон эта черная стена, — сказал Сантидио. — Спасения нет.

— Но здесь-то штиль? — Конан все еще не разделял его отчаяния.

— Самое страшное место, называемое «глаз тайфуна». Круги будут сужаться, потом… конец.

— Ты откуда знаешь?

— Рассказывал один путешественник, видевший это своими глазами.

— Значит, он сумел как-то спастись…

— Он был магом. А мы — простые смертные.

Конан помолчал, обдумывая положение. Он не собирался сдаваться.

— И когда этот «глаз»… закроется?

— Не знаю. Через час, через день, а может быть к завтрашнему утру. Но закроется обязательно.

— Кром! — Киммериец почувствовал, как холодная игла шевельнулась под сердцем. — Сдается мне — это не просто буря…

— Там земля, — негромко сказала Ваная.

— Что?!

— Впереди земля, суша.

Сантидио даже не повернул головы, а Конан с жадностью уставился туда, куда показывала девушка. Далеко впереди что-то блестело, словно покатая сланцевая скала вздымалась над гладью изумрудного моря.

На палубе тоже ее заметили.

— Остров! — закричал кто-то. — Мы спасены!

— Это плохая земля, — сказала девушка, — не надо к ней ходить.

— Плохая земля лучше хорошего шторма, — отрезал киммериец, — эй, бездельники, живо вниз, к веслам!

На этот раз Бандеросу не пришлось никого подгонять: зингарцы ринулись к люкам и исчезли в них так быстро, словно их ветром сдуло. Весла опустились и дружно поднялись: клюя носом, «Дочь морей» медленно двинулась вперед.

Когда они почти достигли цели, Конан понял, что перед ними не скала и не остров.

Это был огромный железный корабль с очень низким носом и покатой кормой.

— Какие существа могут управляться с такими штуками?

Бандерос осторожно дотронулся до огромного, словно колонна, металлического весла, опущенного в воду. В пронизанной солнцем глубине виднелась лопасть величиной с их шлюпку.

Пройдя вдоль серебристо-белого борта гиганта, они насчитали пятьдесят весел, неподвижных, как и сам корабль. Конан неторопливо греб, настороженно поглядывая вверх, где на высоте тридцати локтей поблескивал ряд круглых окон. Кроме него в шлюпке сидели дон Эсанди, Ваная и желтозубый зингарец. Остальная команда напрочь отказалась и близко приближаться к неведомому монстру — «Дочь морей» стояла на якоре далеко в стороне.

Было тихо, только негромкий плеск воды и крики чаек нарушали тишину. Никто не показывался в круглых, забранных толстыми стеклами окнах. На покатых бортах не было ни трапов, ни веревочных лестниц, даже якорной цепи они не обнаружили.

— Я могу взобраться по веслу и пролезть, проскользнуть в отверстие, — сказала Ваная, — если это нужно. Там, внутри, плохо.

— Сиди, — буркнул Конан, — мы что-нибудь придумаем.

Шлюпка приблизилась к корме гиганта. Корпус судна плавно понижался, оканчиваясь раздвоенным, похожим на хвост кита выступом. Конан подогнал лодку поближе, ухватился за его край, подтянулся и оказался сверху. Даже сквозь подошвы сапог он почувствовал, как сильно нагрелось железо под ногами. Киммериец снял с пояса припасенную веревку и кинул ее своим спутникам. Бандерос, Ваная и Сантидио один за другим поднялись к нему. Из «хвоста» торчали загнутые крючья, Конан привязал веревку к одному из них — второй конец Бандерос еще раньше прикрепил к носу шлюпки.

Они двинулись по верхней палубе, словно взбираясь на железный холм. Металлические плиты гулко отражала их шаги. Первым с тяжелым арбалетом наперевес шел Бандерос, следом — Конан. За плечами киммерийца висел самосек в ножнах из акульей кожи. Замыкали шествие дон Эсанди, чье лицо цветом походило на белоснежное полотно его кружевной рубашки, и Ваная в синей накидке с красными завязками. Девушка держала своего господина за пояс, бестрепетно ступая босыми ногами по раскаленному металлу.