— Прямо как в школьных архивах, — не преминула я добавить.

— А ты откуда знаешь про архивы? — удивилась тетя. — Только не говори мне, что тебя водили на экскурсию по школьным складам.

— Вот именно, водили, — пробормотала я, давясь непрожеванным крекером.

— Рей и так уже дурно, а вы мучаете ее вопросами, — выручил меня Том. — Мама, если можно, расслабимся немного. Скоро уже приедем.

— Если мы вообще куда-нибудь приедем, — усомнился дядя Хироси. — Понятия не имею, куда теперь.

Машина стояла в тупике, в конце сомнительной лесной дороги.

— Ах, дорогой, прости! — спохватилась тетя Норие. — Я совершенно заболталась и, наверно, пропустила поворот. Эту поляну я вижу в первый раз!

— Меньше надо сплетничать, — веско заключил дядя Хироси.

— Отец, я помню эти места. Разрешите мне сесть за руль, — осторожно попросил Том.

— Ладно уж. Ты все делаешь лучше, чем я, — проворчал дядя Хироси, отстегивая ремень и освобождая место для сына. Том уселся рядом со мной и с довольным видом взялся за руль. Теперь молодежь сидела в капитанской рубке, а старики — на корме. Корабль развернулся и медленно поплыл в сумерках, разбрызгивая мелкие камушки из-под колес.

Еще две мили по ухабистой дороге, и мы очутились на развилке, которую прозевали, увлекшись разговорами.

— Это тот самый поворот! — воскликнула тетя Норие. — Поглядите-ка на эти чудные розовые фонарики на ветвях деревьев! И вот еще машина на дороге... Мы на верном пути!

Машина мигнула нам огнями и скрылась за толстыми стволами дубов где-то впереди.

— Следи за фонариками, — не унималась тетя. — Они приведут нас к дому Каяма, вернее к их великолепным садам.

«В том числе и к скромному саду сорняков, посаженному Такео», — подумала я. Он ведь тоже где-то здесь. Правда, зеленые пространства, что расстилались вокруг нас, отнюдь не вызывали в памяти слово «скромность». Как жаль, что на Идзу уже постепенно опускалась темнота.

«Неописуемо» — вот слово, которое я смогла подобрать, глядя в окно автомобиля. Поля, рощи, сады, луга. Такая расточительность в маленькой стране, где каждый гектар плодородной земли на счету.

— Ну, видишь? — гордо спросила тетя. — Вот мы и на месте!

Невысокое элегантное плоское здание виллы Каяма прижималось к земле, как зверь, готовящийся к прыжку. Камень — редкость в японском строительстве — и классическая черепичная крыша. «Ранний модерн, начало двадцатого века», — определила я про себя. Ужас как впечатляюще. Мне уже не казалось, что мы ехали сюда слишком долго — здешний Париж, что ни говори, стоил мессы.

— Тетя, у вас есть фотокамера? — Я повернулась назад. — Хочу сделать снимок на память.

— Есть, есть. — Она протянула мне кошелечек из шелка, тяжелый на ощупь. — Там мой «Никон», просто нажми кнопку — и все. Только не трать всю пленку, я хочу сфотографироваться на фоне вишневых деревьев.

— Странно, что они никак не обозначили место для парковки, — удивился дядя Хироси. — Можно оставить машину на этой поляне, здесь мы, помнится, оставляли в прошлый раз.

— Боюсь, это не понравится юному хозяину, — холодно произнес кузен Том. — Он известный любитель травы, крапивы и полевых ромашек. Я лучше подъеду поближе к дому, может быть, там найдется для нас местечко.

С местечком проблем не возникло. На подъездной аллее, как ни странно, стояло всего несколько машин. Я узнала подъехавший «мерседес», из которого важно вышли Лиля Брэйтуэйт и Надин Сен-Жиль, обе в расшитых блестками костюмах для коктейля. Интересно, знает ли Надин, что у ее подруги в этом доме особенный статус? И кто остался с маленькими монстрами в квартире Брэйтуэйтов?

— Ладно, припаркуемся здесь, — заявил Том, выключая двигатель.

Я вышла из машины и с наслаждением потянулась. Тяжелый, туго закрученный оби всю дорогу заставлял меня сидеть чопорно и прямо, будто кол проглотила.

— Взгляни-ка, это случаем не Нацуми? — воскликнул дядя Хироси. — Если это она, то, должен признать, она по-прежнему выглядит на девятнадцать!

Я посмотрела в сторону дома: там, у высоких раздвижных дверей, виднелась женская фигурка. Это, несомненно, была Нацуми. Только не в кимоно за восемь миллионов иен, а в черных джинсах и хлопковой майке.

— А мне вы велели нарядиться! — с укором обратилась я к тете Норие. — Если молодые гости на этом балу будут выглядеть так же, как хозяйка, мне придется весь вечер просидеть в углу.

— Я сама ничего не понимаю, — пожала плечами тетя Норие. — Почему Нацуми не одета? Тс-с! — Она перешла на шепот. — Говори потише, она идет сюда.

— Охаири кудасаи, — невнятно приветствовала нас Нацуми, пошатнулась и оперлась на стену, чтобы не упасть.

— Пьяна, — тихо промолвил дядя Хироси, явно не веря своим глазам.

— Ну и что? — так же тихо ответил Том. — Нам всем необходимо выпить после столь долгого путешествия.

Присланное неизвестным хайку всплыло в моей памяти, пока я шла к дому, сопровождаемая своей разодетой родней. Сияющая Лиля вздрогнула, увидев меня среди гостей. Ничего, ей придется это пережить.

— Боюсь, что наш дом недостаточно хорош и пища не слишком изыскана, — заученно произносила Нацуми, отвечая на поклоны входящих гостей.

Японское жилище не отличается простором, в большинстве домов хозяева встретят вас в крошечном холле, размером пять квадратных футов. В доме Каяма это был светлый прохладный зал — тридцать на двадцать футов, — выложенный гранитными плитами. Высокий потолок, достойный часовни, поддерживался тяжелыми балками неструганного дерева. «Совершенно неяпонский дом», — подумала я, нащупывая тетин фотоаппарат, висящий у меня на поясе в шелковом кошелечке.

Впрочем, щелкать затвором было еще рано, нужно дать толпе разойтись по всему дому. Да и прибраться тут не помешало бы. Прихожая выглядела так, как будто хозяев застали врасплох: на журнальном столике вместо традиционной икебаны лежали газеты. «Ничего себе, вишневая вечеринка, — подумала я, — а где же цветущая сакура?»

— Хотела бы я знать, куда подевались слуги, — вполголоса заметила тетя Норие, пока мы освобождались от легких шелковых хаори. Тому и дяде Хироси нужно было только разуться, с мужчинами вообще меньше хлопот.

Порывшись в длинном шкафчике, Нацуми вытащила охапку разношенных сандалий и швырнула на пол. Мне пришлось оставить свои изумительные дзори в прихожей и шлепать по сияющему дубовому полу в соломенных домашних тапочках.

Перейдя в просторную гостиную с низкими креслами и диванчиками, мы увидели множество бутылок с крепкими напитками на огромном столе из цельного полированного камня. Это могло бы выглядеть весьма впечатляюще, когда бы не разномастные бокалы, как будто впопыхах собранные со всего дома. Среди них затесался даже пластиковый стаканчик, украшенный голубой кошкой — ба! да это мой знакомец Дораэмон! — которому уж совсем нечего было делать вне кухонных стен.

Я едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Где, скажите на милость, заблудились гарсоны в таксидо, разносящие напитки? Куда подевались серебряные подносы и крахмальные салфеточки — непременный реквизит на вечере такого размаха? Дом Каяма был великолепен, но прием, который оказывали здесь гостям, был до смешного неуклюжим, даже я устроила бы лучше. Хотя одно из обещанных тетей чудес присутствовало несомненно: вишневые деревья, праздничной толпой обступившие дом. Пылающая белым огнем сакура честно цвела за стеклянными стенами гостиной.

В саду я увидела тетину подругу Ёрико в скромном темно-синем кимоно, беседующую с переливающейся блестками Лилей Брэйтуэйт. Тетя Норие заторопилась к ним, а я осталась, решив, что столкнуться с Лилей лицом к лицу означает испортить вечер нам обеим.

Плеснув себе какого-то питья в один из бокалов поприличнее, я направилась в роскошную столовую, где и узрела того, кого искала глазами с тех пор, как мы сюда приехали, — Такео. Он разговаривал по телефону, нервно вышагивая вокруг обеденного стола — самого поразительного стола, который я видела в своей жизни, — целиком вырезанного из дубового ствола, возраст которого мог служить отдельной темой для беседы.