Так что на самом деле вы не являетесь неудовлетворенным. Просто пока вы не были способны найти в чем-нибудь полное и длительное удовлетворение. Именно это вы хотите: полное удовлетворение, некое глубокое внутреннее довольство, которое будет длиться.

«Но я хочу помогать, а это недовольство мешает мне этому полностью отдаться».

Ваша цель состоит в том, чтобы помогать и находить в этом полную удовлетворенность. В действительности вы хотите не помогать, а находить удовлетворение в помощи. Вы ищете удовлетворения в помощи, другой ищет его в неком учении, а третий в неком пристрастии. Вы ищете полностью удовлетворяющий наркотик, который в настоящее время вы называете помощью. В стремлении оборудовать себя для того, чтобы помогать, вы оборудуете себя, чтобы быть полностью удовлетворенными. Что вы действительно хотите, так это длительное самоудовлетворение.

У большинства из нас недовольство находит легкое удовлетворение. Недовольство быстро усыпляют, ему быстро вводят наркотики, заставляют быть тихим и уважаемым. На внешнем уровне вы, возможно, покончили со всеми учениями, но в психологическом отношении, глубоко внутри, вы ищете что-то, за что вы сможете схватиться. Вы говорите, что покончили со всеми личными взаимоотношениями с другими. Возможно, что в личных взаимоотношениях вы не нашли длительное удовлетворение, и поэтому вы ищете взаимоотношения с идеей, которая всегда является самоспроецированной. В поиске взаимоотношений, которые будут полностью удовлетворять, в поиске безопасного убежища, которое выдержит все штормы, разве вы не теряете саму ту вещь, которая приносит довольство? Довольство, возможно, является уродливым словом, но настоящее довольство не подразумевает застой, смирение, успокоение, нечувствительность. Довольство — это понимание того, что есть, а то, что есть, никогда не статично. Ум, который интерпретирует, переводит то, что есть, оказывается в ловушке его собственного предубеждения относительно удовлетворения. Интерпретация — это не понимание.

С пониманием того, что есть, приходит неистощимая любовь, нежность, успокоение. Возможно, именно этого вы ищите, но это нельзя искать и найти. Делайте, что хотите, но вам никогда не найти это. Оно там, где заканчивается весь поиск. Вы можете искать только то, что вы уже знаете, то является большим вознаграждением. Поиск и наблюдение — это два различных процесса, один связывает, а другой приносит понимание. Поиск, имея всегда в поле зрения результат, вечно связывает. Пассивная наблюдательность приносит понимание того, что есть от мгновения до мгновения. В том, что есть от мгновения до мгновения, существует вечное окончание, в поиске же существует продолжение. Поиск никогда не сможет найти новое, только в окончании есть новое. Новое неистощимо. Одна любовь вечно самообновляющаяся.

Мудрость — это не накопление знаний

Будка находилась высоко в горах, и чтобы добраться туда, нужно было пересечь на машине широкую пустыню, проезжая через многие города, через богатые фруктовые сады и зажиточные фермы, которые возникли в пустыне благодаря орошению и усердной работе. Один город был особенно приятен, с зелеными лужайками и большими тенистыми деревьями, потому что вблизи была река, которая текла с отдаленных гор в самое сердце пустыни. За пределами этого города, следую за каскадами реки, дорога вела к заснеженным вершинам гор. Теперь земля была скалистой, голой и выжженной солнцем, но вдоль берегов реки стояло много деревьев. Дорога изгибалась туда-сюда, поднимаясь все выше и выше и проходя через леса древних сосен с солнечными просветами среди них. Воздух стал прохладным и свежим, и вскоре мы достигли будки.

После нескольких дней, когда она привыкла к нам, рыжевато-черная белка, бывало, придет и усядется на подоконнике и как-то по-своему начнет ворчать на нас. Она требует орехи. Должно быть, каждый посетитель кормил ее, но теперь посетители были редки, и она стремилась запастись на зиму, которая вот-вот наступит. Это была очень юркая, бодрая белка, и она была всегда готова собрать все, что могла, на много холодных и снежных месяцев вперед. Ее дом был в дупле дерева, которое, должно быть, усохло много лет назад. Бывало, она схватит орех, переметнется к огромному стволу, шумно вскарабкается вверх по нему, ругаясь и угрожая, и исчезнет в дупле. А затем она снижалась снова с такой скоростью, что можно было подумать, что она упадет, но этого никогда не случалось. Мы потратили все утро на то, что давали ей целый мешок орехов. Она стала очень дружелюбной и, бывало, она заходила прямо в комнату, ее шерстка блестела, а ее большие глаза, похожие на бусинки, искрились. У не были острые когти и очень густой хвост. Это было веселое, ответственное маленькое животное, и оно, казалось, владело целой окрестностью, поскольку оно отгоняло отсюда всех других белок.

Он был приятным человеком, стремящимся к мудрости. Он хотел собрать ее, как та белка собирала орехи. Хотя он не был слишком зажиточен, он, должно быть, попутешествовал немало, поскольку, казалось, что он встречался со многими людьми во многих странах. К тому же, он, очевидно, очень много читал, поскольку он, бывало, произносил фразу или две какого-то философа или святого. Он сказал, что он мог легко читать на греческом и имел поверхностные знания санскрита. Он старел и стремился набраться мудрости.

Можно ли набраться мудрости?

«Почему бы и нет? Именно опыт делает человека мудрым, и знания необходимы для мудрости».

Может ли человек, который накопил что-то в себе, быть мудрым?

«Жизнь — это процесс накопления, постепенное укрепление личности, медленное раскрытие. Опыт, в конце концов, — это сохранение знаний. Знание необходимо для всякого понимания».

Неужели понимание приходит со знанием, с опытом? Знание — остаток опыта, набор из прошлого. Знание, сознание, — это всегда прошлое, а прошлое может когда-либо понимать? Разве понимание не входит в те промежутки, когда мысль молчит? И может ли усилие продлить или накопить те пространства молчания, принести понимание?

«Без накопления нас бы не было. Не было бы никакого продолжения мысли, действия. Накопление — это характерная особенность, накопление — добродетель. Мы не можем существовать без приобретения. Если бы я не знал устройство того двигателя, я был бы неспособен понять его, если бы я не знал строй музыки, я был бы неспособен оценить ее глубоко. Только недалекие наслаждаются музыкой. Чтобы оценить музыку, вам необходимо знать, как ее делают, создают. Знание — это накопление. Нет высокого понимания без знания фактов. Накопление чего-либо необходимо для понимания, что является мудростью».

Чтобы делать открытия, должна быть свобода, не так ли? Если вы связаны, пригнуты к земле, вы не сможете уйти далеко. Как может возникнуть свобода, если есть накопление чего-либо? Человек, который накапливает или деньги, или знание, никогда не сможет быть свободен. Вы можете быть свободны от жадности по отношению к вещам, но жадность по отношению к знанию — это все еще неволя, она удерживает вас. Разве ум, который привязан к любому приобретению, способен к блужданию далеко и обнаружению? Разве добродетель — это накопление? Может ли ум, который накапливает добродетель когда-нибудь быть добродетельным? Разве добродетель — это не свобода от становления? Отличительная характеристика может также быть неволей. Добродетель никогда не сможет быть неволей, а любое накопление сможет.

«Как может быть мудрость без опыта?»

Мудрость — это одно, а знание другое. Знание — это накопление опыта, это — продолжение опыта, что является памятью. Память может быть искусственно выращена, укреплена, сформирована, обусловлена, но действительно ли мудрость — это расширение памяти? Разве мудрость — это то, что имеет продолжение? У нас есть знание, накопление веков, так почему же мы не мудры, счастливы, созидательны? Приведет ли знание к блаженству? Знание, которое является накоплением опыта, это не переживание. Знание мешает переживанию. Накопление опыта — это непрерывный процесс, и каждый опыт усиливает этот процесс, каждый опыт усиливает память, придает ей жизнь. Без этого постоянного воздействия на память, память вскоре исчезла бы. Мысль — это память, слово, накопление опыта. Память — это прошлое, так же, как и сознание. Это все бремя прошлого — ум, мысль. Мысль — это накопленное, и как же может мысль когда-либо быть свободной для открытия нового? Она должна остановиться для того, чтобы возникло новое».