– Так как же ты ухитрился здесь оказаться?

– Я тогда в горах не пошел обратно на виллу, а крался за вами до фермы. А когда они вытащили вас и бросили в кабину, я примостился сзади на запасном колесе.

– У тебя была нелегкая поездка, – сказал Ломакс.

– Бывало и похуже, – пожал плечами мальчик. – Я хотел было пойти к Китросу, но боялся оставить вас одного. Я не мог пройти по пирсу из-за фонаря, поэтому заплыл с пляжа и поднялся на катер с кормы. Там я и наткнулся на пустую банку. – Он немного замялся и спросил: – Я правильно поступил, мистер Ломакс?

Ломакс улыбнулся, глядя на него.

– Непонятно, что бы я делал, если бы не ты.

Туман, клубившийся над водой, стал немного гуще, но все же через несколько минут он увидел справа по борту огни пристани и изменил курс.

Когда они проходили мимо пирса, Янни вышел на палубу и стоял наготове со швартовым. Ломакс убавил скорость и выключил мотор лишь в нескольких ярдах от пристани. Он немного не рассчитал, и катер бортом ударился о сваи, немного повредив их, сам он от удара пошатнулся.

Когда он вышел на палубу, Янни был уже на причале и умело накидывал канат на железную швартовую тумбу. Он смеялся.

– Когда в последний раз вы швартовали катер, мистер Ломакс?

– Достаточно того, что мы здесь, целы и невредимы. Далеко ли отсюда до полицейского участка?

– Прямо за углом, – ответил Янни. – Всего лишь пара шагов. Мне позвать сержанта Китроса?

Ломакс кивнул:

– Я подожду здесь.

Над водой гулко отдались шаги мальчика, когда он, пробежав по деревянному настилу причала, скрылся в темноте.

Ломакс обернулся и увидел Рики. Тот стоял, широко расставив ноги, и смотрел вниз на тело брата.

– Кто натравил вас с братом и Димитрия на меня? – спросил Ломакс. – Алексиас Павло?

Рики медленно поднял голову. В желтом свете фонаря его глаза походили на черные провалы, а лицо, покрытое потом, искажала гримаса боли.

Он ничего не ответил, его ненависть стояла между ними как живое существо, и Ломакса проняла дрожь, будто к нему прикоснулась смерть. С воды потянуло легким ветерком, который проникал сквозь его мокрую одежду, и он перелез через поручень и вышел на причал.

Достигнув верфи, он заколебался: конечно самым разумным поступком было бы дождаться Китроса и рассказать ему все. Но он вспомнил о Димитрии, который ждал на ферме известия о том, что его, Ломакса, убили, и в нем вскипела злоба. И уже не раздумывая, он сел в грузовик.

~~

~~

Подъезжая к ферме, он увидел одинокий огонек, приветственно светящийся в темноте. Заглушив мотор, он немного посидел в машине, глядя на крыльцо, а потом уж спрыгнул на землю и направился к ступеням.

Он вытащил из-за пояса «беретту», снял с предохранителя и, держа пистолет у бедра, вошел в дом. В кухне было темно, но из-под двери, ведущей в жилую комнату, выбивалась полоска света.

Он стоял, ощущая какую-то угрожающую тишину, и вдруг откуда-то издалека донесся грозный раскат грома. Резким движением распахнув дверь, он вошел в комнату.

В камине потрескивал огонь, а в центре стола стояла лампа, и ее желтый свет отбрасывал густые тени по углам комнаты.

Потом он увидел бутылку, валявшуюся на ковре из овечьей шкуры. Красное вино, словно кровь, разлилось по полу, достигая вытянутых ног человека, развалившегося в кресле у камина.

Димитрий Парос смотрел в потолок, словно в вечность, на его лице застыла полуулыбка. Роговая рукоятка ножа торчала у него из-под подбородка, длинное лезвие проткнуло нёбо и вошло в мозг.

В одной руке он все еще сжимал стакан, вино из которого пролилось на пол рядом с ним. Ломакс засунул «беретту» обратно за пояс и опустился на одно колено.

Он потрогал его лицо тыльной стороной ладони и почувствовал, что оно еще теплое. Было очевидно, что он умер совсем недавно. Ломакс вздохнул и начал подниматься на ноги.

И тут он почувствовал на затылке легкое дуновение воздуха, и дверь скрипнула. Знакомый голос сказал:

– Пожалуйста, стой спокойно.

Алексиас Павло вошел в комнату, тяжело опираясь на палку, а в другой руке держа маузер. Он вытащил у него из-за пояса «беретту», сунул ее к себе в карман и посмотрел на Димитрия.

Когда он взглянул снова на Ломакса, его лицо было темным от жажды мести и неумолимым, словно вытесанным из камня.

– Вот теперь я увижу, как тебя повесят, капитан Ломакс, – сказал он.

Глава 15

Угроза виселицы

В маленькой камере, с голыми побеленными стенами и освещенной только одной лампочкой, было маленькое зарешеченное окно, бачок с водой и узкий топчан, на котором Ломакс сейчас и лежал.

Сквозь частую сетку окошка в двери, укрепленную железными полосами, можно было видеть только часть коридора. С той стороны, где располагался кабинет, слышались неясные голоса.

Он завернулся в одеяло, чтобы защититься от пронзительного холода, проникающего сквозь сырую одежду, и закурил одну из сигарет, которые дал ему Китрос.

Сквозь решетку окна он видел темно-синее ночное небо и россыпь звезд, а где-то в отдалении снова прогрохотал гром. Подойдя к окну, он увидел отблески молний над морем у горизонта.

В коридоре послышались шаги. Он повернулся. Надзиратель Ставро, высокий, толстый мужчина в помятой форме цвета хаки, отпирал дверь.

Ломакс бросил одеяло на топчан и вышел в коридор.

– Ну что там еще?

– У сержанта был разговор с отцом Иоанном, – сообщил Ставро. – Старик хочет поговорить с вами, пока он здесь.

Кабинет утопал в полутьме, освещаясь только одной настольной лампой под зеленым абажуром. Отец Иоанн, подперев лицо руками, сидел у стола, а Китрос стоял у окна. Когда Ломакс вошел и задержался в дверях, священник быстро повернул голову.

Они некоторое время смотрели друг на друга, не говоря ни слова, а потом священник поднялся на ноги и спросил:

– Могу ли я чем-то помочь вам?

– Не могу себе представить, чем, – ответил Ломакс.

– Сержант Китрос сказал мне, что вы обвиняете Алексиаса Павло в этом деле, – спокойно продолжал священник.

– А вы, как я полагаю, считаете, что он не мог этого совершить? – спросил Ломакс.

– Убийства? – Отец Иоанн пожал плечами. – В каждом из нас сидит дьявол. Однако в этот вечер Алексиас Павло, как обычно по четвергам, был у меня, и мы играли в шахматы до девяти тридцати.

– И все-таки у него оставалось достаточно времени, – упрямствовал Ломакс.

Старик покачал головой:

– Я так не думаю.

И в этот момент в ставни стукнулся камень.

– Они начинают распоясываться, – сказал Китрос.

Отец Иоанн и Ломакс подошли к окну. Через узкую щель в ставнях Ломакс увидел толпу в двадцать – тридцать человек, стоящую, разбившись на небольшие группы. Некоторые из них разговаривали между собой, а другие смотрели в сторону полицейского участка.

– Чего они хотят? – спросил Ломакс.

– Я так понимаю, что вас, – спокойно ответил Китрос.

– Еще не скоро остров успокоится после этих ночных дел, – тяжело вздохнул отец Иоанн, надевая плащ.

– Меня действительно обвиняют в убийстве?

– Трудно в нашей жизни сказать определенно, кто прав и кто виноват, – ответил ему старик. – Но я уверен только в одном – два человека мертвы. Вам все-таки следовало уехать на почтовом пароходе, мистер Ломакс. Теперь я вижу, что мы обязаны были на этом настоять.

Ломакс сел и достал сигарету из лежащей на столе пачки.

– Чертовски удобно для всех вас, святой отец, считать, что это я во всем виноват. Что человек, принесший всем так много зла, не из ваших людей.

Старик несколько озадаченно посмотрел на него. Сначала показалось, что он хочет что-то возразить, но потом раздумал.

Он обратился к Китросу:

– Мне уже пора. Еще надо зайти к родителям Никиты Па-роса.

– Спасибо, что вы пришли, отец, – поблагодарил Китрос.

– Я скажу людям на улице, чтобы они расходились по домам, – продолжал старый человек. – Если я вам еще потребуюсь, зовите меня без колебаний.