В декабре 1907 г. последовало синодальное определение "О законопроектах, касающихся осуществления свободы совести" (за № 8198[594]). Весьма длинное определение Синода сводится к следующим пунктам:

1. Государственное положение, свобода в действиях, свобода пропаганды принадлежат исключительно одной синодальной церкви. Прочие вероисповедания могут пользоваться только такой свободой, какая будет им предоставлена церковью господствующей.

2. Выходящий из господствующего исповедания подвергается сорокадневному увещанию и получает право перейти в другое исповедание только но представлении от духовного начальства свидетельства о бесплодности увещания.

3. Старообрядцы и другие исповедания не пользуются никакими правами распространять свое вероучение; губернаторы и полиция пресекают все подобные деяния: подвергают аресту и суду старообрядческих и иных проповедников, содействуют господствующему духовенству в миссионерском деле.

4. Постройка старообрядческих храмов и молитвенных домов, совершение крестных ходов и т.п. разрешается с дозволения епархиального начальства господствующей церкви.

5. Вероисповедным обществам вменяется в обязанность не распространять своих учений среди населения господствующего исповедания.

6. Духовным лицам иных исповеданий запрещается носить церковные облачения и духовные одеяния одинакового покроя с духовенством господствующей церкви.

7. К перечисленным пунктам на киевском миссионерском съезде было добавлено требование, чтобы вероисповедные законопроекты были изъяты из ведения законодательных учреждений, их имеет право обсуждать только правительствующий Синод, после чего они представляются на утверждение Государю императору[595].

В этих пунктах заключалась церковно-политическая программа Синода. Даже официозное "Новое время" признало, что в ней "выражается страстный и партийный дух, до известной степени князя тьмы, который обуял духовных особ". Всякая свобода этой синодской программой совершенно устранялась.

Синод, однако, не в силах был изменить установленную в России с 1905 г. государственную конституцию, на основании которой существовали и действовали законодательные палаты - Государственная Дума и Государственный Совет: им, а не Синоду, предоставлено право и обязанность законодательствовать. Посему правительство внесло в Государственную Думу законопроект о старообрядческих общинах, основанный на Высочайшем манифесте 17 апреля, на практике он уже действовал как Закон: старообрядческие общины (приходы) открывались и действовали на основании этого законопроекта. Государственная Дума приступила к его рассмотрению лишь в мае 1909 г. До этого рассмотрения законопроект прошел через думскую "старообрядческую комиссию", где он был в некоторых своих пунктах уточнен и более определенно выражал мысль законодателя. Так, в первую статью Закона, предоставляющую старообрядцам право исповедания своей веры, комиссия ввела и "право проповедания": "исходя из тех соображений, что исповедание веры ни логически, ни нравственно, ни юридически неотделимо от понятия проповедания и, кроме того, между исповеданием и проповеданием строгой и определенной черты провести нельзя"[596]. Во-вторых, "принимая во внимание, что та часть старообрядчества, которая признает священство, имеет у себя трехчленную иерархию, и что правительственный законопроект в одном из своих примечаний содержит указание на то, что они именоваться так в своей среде могут, комиссия в самый Закон, во избежание всяких недоразумений, внесла термин: "священнослужители по старообрядчеству, именующиеся иерархическими по старообрядчеству наименованиями"[597]. В общем собрании Государственной Думы эти два пункта главным образом и подверглись ожесточенному нападению со стороны православного духовенства и так называемых "правых партий". Четыре дня продолжались прения по старообрядческому Законопроекту. Большинством голосов он принят Думой в редакции думской старообрядческой комиссии: с "правом проповеди" и с наименованием "священнослужители" старообрядческих иерархических лиц. В таком виде он поступил и в Государственный Совет. Здесь началось рассмотрение его ровно через год - 12 мая 1910 г.

Представители господствующей церкви - иереи и архиереи, члены Государственного Совета, подвергли в этом высоком законодательном учреждении старообрядческий Законопроект еще более свирепому терзанию, чем это было в Думе. Почти каждую статью они критиковали. Над двумя же вышеуказанными пунктами - о праве старообрядцев проповедовать свое учение и об именовании старообрядческих духовных лиц священнослужителями - просто неистовствовали с безудержной ненавистью. Особенно злостно свирепствовал Варшавский архиепископ Николай, тот самый, что проливал крокодиловы слезы по поводу Высочайшего манифеста 17 апреля, этого "дела мира и любви", как сам Государь назвал этот акт. Николай основывался на определениях собора 1667 г., объявляя их неизменным голосом св. Церкви, обзывал старообрядцев мятежниками, а старообрядческую иерархию - самозванной, фальшивой, каковую необходимо изъять из обращения, как изымаются фальшивые монеты и как преследуются самозванные полковники и генералы. Огромное большинство членов Государственного Совета бесстыдно аплодировало братоненавистническому выступлению архиепископа Николая. Только небольшая группа членов Государственного Совета героически отстаивала свободу вероисповедания и старообрядческий законопроект в думской редакции. Но зато это была самая блестящая плеяда верхней Палаты, в состав ее входили такие знаменитости, как А.Ф. Кони и М.А. Стахович. Речи последнего местами возвышались до пророческого вдохновения. Они предусматривали грядущую борьбу с неверием и безбожием. Он смело бросил страшное осуждение всей синодской иерархии: "Церковь Божию святотатственной рукой приковали вы к подножию власти суетной, земной". "Я думаю, что если оглянемся на недавнее прошлое и сопоставим со своим долгом, само собой придет на память грозное предвещание пророка: "Помни, откуда спал еси, и покайся, и хотя малые первые дела сотвори. Аще ли же ни, гряду к тебе скоро и сдвигну светильник твой от места своего". Место Господне это - дух народный. Место Господне это - духовный рост народа; место Господне - это свободная вера народа, это свободное общение его совести с Богом[598]. Это именно место и попирал с такою ненавистью представитель синодальной иерархии в Государственном Совете - Николай Варшавский, а заодно с ним - и почти весь состав верхней Палаты. Замечательную речь произнес М.А. Стахович и по вопросу об именовании в Законе старообрядческих духовных лиц "священнослужителями": она изобиловала каноническими и юридическими справками и фактическими аргументами. Ссылаясь на Основные Законы Российской империи - на статьи: том II:294, 343; том ХI:541, 1113, 1194 и 1905 и целый ряд статей тома X, - г.Стахович показал, что званием "священнослужители", а также и другими иерархическими титулами величаются в этих статьях не только католические духовные лица, но даже протестантские и мариавитские ("это самое последнее нововведение"). Привел высокий оратор и министерские разъяснения, в которых старообрядческие духовные лица именуются священниками и епископами. Наконец, указал на ряд высочайших телеграмм, в которых сам Государь именует старообрядческих иерархов епископами и архиепископами[599]. Как же после сего Николай Варшавский смеет обзывать их самозванцами и уподоблять фальшивым монетам?!