– И голову ломит вот тут, – Сергей прикоснулся к затылку и нащупал шишку. – Ударился… ударили… Да вы пока оформляйте, что вам там надобно… У вас работа… – Лисицын вытянулся на спине и уставился в потолок. Потолок замедлил своё кружение и остановился.

Минут через сорок появился Артём Шаровик, что-то говорил, возмущался, правда не слишком уверенно.

– Неужели вы не слышали про Лисицына? – слышал Сергей его расстроенный голос. – Это же, наверное, самый известный человек.

– Самый известный человек – это Семён Егорыч Кузьмачкин по кличке «Хулёныш», – убеждённо ответил строгий милиционер.

– Кто такой Семён Егорыч? – спросил Артём.

– Наш майор.

– Понятно, – засмеялся молодой журналист. – Только я не про это. Я о журналистике. Вы «Плюфь» читаете?

– Это журнал, что ли, такой? Я слышал название, но не читал. Толстый, шикарный и дорогой слишком. Это не для нашего брата.

– Ясно, – кивнул Артём, – вы, наверное, правы. «Плюфь» на самом деле дорогой. Я как-то не думал об этом.

– А что такое «Плюфь»? Что за слово такое? Я раньше не встречал.

– Да глупость это, – искренне засмеялся Артём, – кто-то однажды ляпнул это звукосочетание, и оно прижилось в редакции. Вот и весь секрет.

– Вот-вот! – нахмурился строгий милиционер. – Вы, журналисты, так именно и пудрите нам мозги. Слепите какое-нибудь словцо шутки ради и начинаете народу втолковывать связанные с ним проблемы. Это мы знаем. Это мы проходили. Это мы каждый день видим и слышим… А потом вы же возмущаетесь, почему народ не говорит на нормальном русском языке…

Они ещё немного поперебрасывались словами, затем Артём поблагодарил милиционеров за что-то и повёл Лисицына к автомобилю. Усевшись на переднее сиденье, Сергей зачем-то тупо потёр ладонью лобовое стекло.

– Отвези меня домой, к тебе домой или к кому-нибудь из наших, – попросил Сергей. – Я не могу пока появляться у себя.

– Что с вами произошло, Сергей Владимирович?

– Чуть позже я поведаю тебе забавнейшую историю из жизни твоих обожаемых «сливок», дружок. Только сперва нужно довести всё до логичного и бесповоротного конца. А пока не задавай лишних вопросов. Что там у нас на работе? О чём судачат? Эх, тошнит меня, укачивает.

– Остановить?

– Поезжай, мне надо позвонить, – махнул рукой Сергей.

– Я же говорил, что вам, Сергей Владимирович, без мобильного телефона нельзя… И где же вы всё-таки погуляли, что в отделение угодили?

– Балда ты, дружок, – вяло засмеялся Сергей.

«Жигулёнок» завернул на Вражский переулок.

– Ты куда меня везёшь? – огляделся Лисицын.

– Я на минутку, Сергей Владимирович. Это я к Наташе Неглинской заехал. Я у неё оставил случайно мой диктофон. Решил забрать, раз уж мимо едем.

– Ты у неё ночевал, что ли? Уже приклеился к ней?

Артём молча кивнул.

– Прыткий же ты оказался, Артём.

– Очень уж она мне нравится, Сергей Владимирович. Вы меня, наверное, осуждаете?

– За что?

– Втюрился в знаменитость, – виновато произнёс молодой журналист.

– Балда ты. Втюрился, так наслаждайся чувством.

Лифт поднял их на второй этаж, пешком Лисицын отказался идти наотрез. Наташа Неглинская встретила нежданных гостей в халате на голое тело. От неё пахло душистым мылом и джином. Она выглядела на редкость соблазнительно, несмотря на растрёпанные волосы, и заплаканные глаза не портили этого впечатления. Возможно, именно влажные глаза и придавали её облику особое обаяние и чувственность. Женские слёзы – великое природное украшение, хотя страшно бесчестное. И женщинам это известно.

– Мальчики, как хорошо, что вы заехали ко мне, – всхлипнула она.

– Что у тебя стряслось? – нахмурился Сергей, хотя его брови висели и без того низко и весь облик однозначно говорил, что сочувствия от него не дождаться.

– Ты продолжаешь из-за своего кино? – спросил Артём актрису.

– Да. Опять и снова. И так будет всегда, мой дорогой, – капризно заявила она, уперев руки в бока.

– Дайте мне присесть, а там выясняйте свои проблемы, – Сергей раздвинул их руками и прошёл в комнату. – Угостили бы чем-нибудь. Что в этом тереме могут предложить к завтраку, кроме хныкания? Кофе? Чай? Апельсиновый сок с накрошенным льдом? Наташка, сделай одолжение, пошевели гостеприимно ножками и наклей на свою мордашку шикарную улыбку. Ты ведь умеешь так очаровательно улыбаться.

Неглинская прошла в гостиную следом за Сергеем и опустилась на диван рядом с ним. Артём увидел свой диктофон и поспешил сунуть его в карман.

– Поухаживать за вами, что ли, господа? – добродушно засмеялся он. Ему явно нравилось находиться в обществе двух знаменитостей, разговаривать с ними запросто, как принято трепаться со старыми друзьями. – Пойду сварганю что-нибудь на кухне.

Неглинская положила голову Сергею на плечо.

– Серёженька, напиши про меня статью, расхвали меня покрепче, пожалуйста, – плаксиво протянула она.

– Какую статью? О чём ты говоришь?

– Мне не дали роль. Ты должен помочь мне. Сделай мне рекламу.

– Ты пьяна?

– Вовсе не пьяна. Просто выпила немного для поднятия тонуса, – Наташа придвинулась к Сергею, взяла его руку и положила её себе под халат на то место, где сходились её ноги.

– Наташка, ты ведёшь кошачью жизнь, – устало улыбнулся Лисицын, ощутив её мягкую мокрую плоть. – Тебе стоит лишь подумать о мужике, как ты уже готовенькая.

– Неужели ты не соскучился по мне?

– Во-первых, здесь сейчас Артём, а я не участвую в групповухах, по крайней мере при раскладе двое на одного при мужском большинстве. А во-вторых, Наталья, у меня такое тяжёлое состояние, что трахаться сейчас мне просто невмоготу.

Она прилипчиво поцеловала его в губы, нахально протолкнув язык между его зубами, и отодвинулась.

– Ну и не надо. Мне и самой-то не очень хочется сейчас. Это я по привычке. Увидела тебя и потянулась. Извини, дорогой. Давай я плесну тебе выпить. Джин с тоником сойдёт? Или вермут?

– Один чёрт, – Сергей хлопнул в ладоши и потёр ими одну о другую, выражая тем самым готовность начать разгульную жизнь.

Пока Неглинская гремела бутылками, Сергей нашёл среди развала цветных подушек телефонную трубку с антенной и набрал служебный номер Романова.

– Где ты, сукин сын, пропадаешь?! – закричала трубка ему с таким нетерпением и с такой озлобленностью, что Лисицын отодвинул её подальше от уха.

– Вань, дело тухло. Коготь, кажется, выведал у меня, где Ксения. Её надо увезти оттуда. Он мне какую-то гадость ввёл, и я, похоже, что-то рассказал ему.

– Я уже забрал барышню, не беспокойся, – спокойно сообщил Романов. – Более того, я оставил на даче людей. Сегодня утром за Ксенией уже приезжали, мои парни уложили одного и двух взяли живыми.

– А Коготь?

– Когтя не было. Или же он улизнул. Кто-то наблюдал за сварой из чёрного «мерса» и уехал, увидев, что его жлобы попались. Может, это был сам Михал Михалыч. Кто бы там ни был в машине, Когтев теперь в курсе, что Ксения у нас и что до неё ему не добраться. Стало быть, он заляжет или бросится бежать.

– Как же быть?

– Объявлен розыск. Ты не высовывайся. Сиди, где сидишь, строго произнёс Романов. – Я не шучу, Лис. Шутки кончились. Началась серьёзная охота.

– Я сам охотник, – возразил было Сергей.

– Дерьмо ты без крема и сахара, а не охотник, – отрезал Романов. – Где ты находишься? Оставь мне телефон.

– Я у Неглинской Наташи.

– Вспомнил старую любовь? – протянул Романов, и в голосе его прозвучала незнакомая Сергею нотка.

– Ничего я не вспомнил, я тут случайно.

– Блядун ты, – сказал полковник с нескрываемым осуждением и повесил трубку.

Лисицын недоумённо посмотрел на трубку, словно пытаясь найти в её конструкции причину внезапно пробудившегося в полковнике беспокойства за нравственность Сергея, но ничего не обнаружил. Тем временем Неглинская вышла на несколько минут в ванную комнату. Артём заглянул в гостиную:

– Сергей Владимирович, я вспомнил, что мне нужно срочно уехать.