— Ты не понимаешь, Гарри, — вздохнула она.

Гарри этого и не очень хотелось, тем более, по лестнице уже спускался в компании нового директора и учителей знакомый инструктор, мистер Твикросс. Двери Большого зала распахнулись перед ним, и ученики повалили следом.

Как бывало раньше, специально для этих занятий все столы оказались сдвинуты к стенам, и посредине освободилось место для того, чтобы все могли построиться.

— Поставьте сумки в углу, — распорядилась профессор МакГонагол.

Гарри старался не упускать из виду Малфоя, и слизеринцу снова удалось его удивить. Вместо того, чтобы держаться поближе к своим друзьям-телохранителям, он оставил их у входа, а сам двинулся поближе к Твикроссу, так, словно ему было не на кого оглянуться. Гарри постарался оказаться рядом с ним, но получилось это не так удачно, как он хотел бы. Когда занятие началось, их разделяло два ряда одноклассников.

Лица учителей были напряжены, что неудивительно, поскольку Гарри помнил, что для проведения урока аппарирования с Большого зала снимались защитные чары. Он предполагал, что ради этого охрану замка усилили, и все равно можно было опасаться, что Волдеморт воспользуется такой удобной возможностью для нападения. Мысленно пересчитывая слизеринцев, которые, как и все остальные, обнажили палочки, Гарри все время держался начеку.

Скоро он понял, что это ему совершенно не поможет. Когда ученики начали, по распоряжению Твикросса, тренироваться, исчезая в одном месте и появляясь в другом, отследить все перемещения стало абсолютно невозможно. Тем более, инструктор, заметив, что он, вместо того, чтоб делать, как все, вертит головой, подошел к нему и попросил продемонстрировать навыки. Предполагая, что, не исключено, такой интерес к его персоне вызван его знаменитостью, а не отсутствием стремления к практике, Гарри все же порадовался про себя, что благодаря дому Реддлей вспомнил, как аппарировать. Из-за необходимости перетащить нескольких соратников он удостоверился, что не разучился делать это с той ночи, когда перенес себя и Дамблдора из пещеры в Хогсмид.

В целом, инструктор отметил удовлетворительный уровень и в конце прочел небольшую лекцию о том, как будет проходить экзамен. Сводилась она к тому, что в целях экономии сил авроров перемещения по Хогсмиду будут ограничены.

— Возможно, некоторым из вас это поможет получить права, которые вы бы в противном случае не получили, — добавил от себя Фадж, — ведь куда труднее попасть в точку, которую не видишь, а лишь представляешь себе. Но предупреждаю еще раз: к сожалению, не все взрослые маги умеют перемещаться, и если вы не уверены, в обычной жизни лучше этим не пользоваться.

Его слова пробудили среди учеников тихое недовольство, и они разошлись, унося это чувство с собой.

— Конечно, так мы и откажемся, — усмехнулся Симус Финниган; Гарри про себя, впрочем, решил, что он все равно вряд ли сдаст, судя по его успехам.

— Что ты привязался? Он так сказал, потому что положено предупреждать, и все, — отмахнулась Парвати, пролезая следом за ним в гостиную.

Гарри постарался подольше оставался снаружи. Он понимал, это было глупо, и все же до последнего оттягивал этот момент, после которого неизбежно предстояло заняться уроками. Кроме того, он не сомневался, что Гермиона поинтересуется, как у них с Роном дела, а пока ее не было, они позволили себе кое-что скопить и теперь не знали, как выпутаться из вороха эссе и прочих рефератов, не говоря уже о практике.

Они расположились втроем по одну сторону небольшого столика, и Гермиона полезла за тетрадями, а Джинни, сидящая на полу напротив, поинтересовалась, как прошло занятие. На ее курсе тоже успели познакомиться с Твикроссом.

— У нас сразу несколько расщепились, представляете? — поделилась она своими впечатлениями.

— А у нас, помнится, только Сюзан Боунс, — припомнил Гарри, копаясь в сумке с преувеличенным усердием; он очень рассчитывал, что это смягчит Гермиону, когда она узнает, что книг, заданных Флитвиком на этой неделе, он вообще еще не видел. Но до тетрадей он не добрался. Сверху оказался пергамент, свернутый вдвое. Гарри не мог вспомнить, чтобы он клал в сумку нечто подобное. И еще он заметил, что боковой карман для перьев отваливается; но так, кажется, было уже некоторое время.

— Ну и мороки, должно быть, было с ними у Твикросса, — жизнерадостно заметил Рон.

— Знаете, а у меня тут… — и Гарри, не дотрагиваясь до лишней вещи на всякий случай, кивнул.

Все вместе они склонились над раскрытой сумкой.

— Кто-нибудь, — странным голосом спросила Гермиона, — следил за нашими сумками?

В отличие от Гарри, она решительно сунула руку внутрь и дотронулась до листа, а затем извлекла его. Это действительно был свернутый вдвое лист пергамента, который поначалу показался Гарри абсолютно чистым. Однако чуть позже он заметил, что по его поверхности бегают, то появляясь, то скрываясь, всякие буквы.

— Ух ты! Любовная записка? — ненатурально оживилась Джинни, склоняясь к Гермионе.

Та, похоже, не подумала о таком объяснении, и опасение стало постепенно, как бы неохотно исчезать из ее взгляда.

— Я как-то не думала, чтобы это могло оказаться так банально, но возможно, — с неохотой признала она. — Это анонимное письмо. Его невозможно прочитать при большом скоплении народа. Гарри, ты не возражаешь, если я пойду к себе в спальню, или ты хочешь прочесть это сам?

Ничего подобного Гарри не хотелось, и он согласился как можно небрежнее, надеясь, что Джинни поймет, насколько для него безразличны всякие там записки. И Гермиона ушла, к тайному облегчению Гарри, так и не вспомнив об уроках.

— А ты что, такие получала? — строго обратился к сестре Рон.

— Сто раз, — задрала нос Джинни и, не глядя на Гарри, ушла по своим делам.

Гарри постарался не подать виду, что ему неприятно было это услышать. Сам он понятия не имел, как создавать анонимные письма, как-то не додумался, когда была необходимость. А теперь у него не было права на недовольство и ревность, ведь он сам отказался от Джинни.

Из-за того, что он увлекся своими переживаниями, ему показалось, что Гермиона вернулась почти мгновенно. На ее лице была написана неподдельная тревога.

— Вам надо прочитать это тоже, — категорично потребовала она. — Не знаю, может быть, вы прочтете там не то же самое, что я. Такое бывает. Где мы сейчас можем уединиться?

— В Комнате необходимости, — не задумался Гарри.

Уйти, не привлекая ничьего внимания, оказалось непросто, но Гермиона так резко заявила, что они идут в библиотеку, что ей, определенно, поверили. Гарри, стремясь уклониться от преследующих его сострадательных взглядов, первым выбрался в коридор и помог Гермионе.

— Слушай, а подсунуть это мог кто угодно, — заметил, присоединившись к ним, Рон.

Гарри и сам это прекрасно знал. В суете попыток аппарирования, когда и ученики, и наставники беспорядочно по Большому залу, ему не всегда удавалось уследить за одним только Малфоем, притом что он четко концентрировался на этой задаче. Теперь же он опасливо косился на записку в руках Гермионы, стараясь не волноваться из-за того, что она только что вышла из-под опеки мадам Помфри и запросто может попасть под нее снова, если будет вот так хватать неопределенные вещи. Однако у него хватило такта промолчать.

Комната необходимости на этот раз была маленькой. Несколько кресел, столик и камин создавали ощущение нагромождения, словно наезжали друг на друга. Но камин давал достаточно света, и Гарри, плюхнувшись на сидение, тут же жестом велел Гермионе передать столь взволновавшее ее послание.

Теперь и снаружи было видно, что на внутренней стороне что-то написано. Развернув, Гарри прочел следующее: «Знай, что в гриффиндорской башне мелькает враг. Не доверяй липучке. А эту записку лучше всего сожги».

— Что там? — спросила Гермиона. Гарри молча передал ей клочок пергамента. Она прочла, насупилась и, в свою очередь, сунула записку Рону.

Им потребовалось меньше минуты, чтобы выяснить, что текст для всех был одним и тем же. Гермиона, однако, вовсе не считала это хорошим знаком.