Но, несмотря на явное повышение энтузиазма в рядах Д.А., дела в школе не становились лучше. Пару раз старостам пришлось лично убедиться, что в «Хогвартсе» действуют агенты Волдеморта, причем, разумеется, ученики. Гермиона полагала, этому способствовало то, что изменилось качество так называемой «агитационной литературы».

— Я глазам поверить не могла, когда застала пятикурсника «Гриффиндора», показывающего трем второкурсникам «что-то, над чем стоит задуматься», — вздыхала она, размахивая перед носом Гарри небольшим журналом под заголовком «Мир меняется. На чьей ты стороне?». — И, главное, ничего не докажешь! Представляете, этот парень заявил, что читать в школе не запрещено, и он просто советовался с сестренкой насчет какого-то интересного факта из теории превращений, а ее одноклассники сами подтянулись. Я, конечно, отправила его к профессору МакГонагол…

— Открыто предлагают всякие брошюрки! — кипел Рон.

— Самое плохое, что он, возможно, сказал правду, — мрачно изрекла Гермиона, — мог действительно просто заинтересоваться интересной информацией, а если принять жесткие меры, люди начнут ожесточаться против нас.

Однако печальный для гриффиндрцев факт неожиданно обнадежил членов Ордена Феникса.

— Значит, у них есть типография, — рассудил Люпин. — Нет, скорее всего, они пользуются уже существующей, но так, чтобы магглы не узнали. Это надо проверить…

Гермиона отправила со школьной совой все образцы буклетов и брошюр, очень рассчитывая, что это поможет в обнаружении местопребывания Упивающихся смертью. В отличие от Гарри, даже видеть эту макулатуру не желающего, она тщательно прочитывала все, а кое-что даже и выписывала.

— И что скажешь? — временами спрашивал ее Гарри.

— Скажу, что Волдеморт действительно много чего знает и умеет, — отвечала подруга, хмурясь.

За анализом очередного буклета и застал ее Кормак Маклаген, принесший довольно обременительную новость о том, что вскорости собирается первое заседание Клуба Слизня в этом году.

— Здорово! По-моему, давно пора, — заметил он и, раздраженно покосившись на буклет, посоветовал Гермионе: — Ты бы это просто выкинула, и все! Кстати, я сказал старику, что провожу тебя на вечеринку.

— А мог бы сначала ее спросить! — не сдержался Рон.

Гарри тоже считал, что со стороны Маклагена это наглость, однако тот не желал замечать своей излишней самоуверенности. Впрочем, он тут же попрощался, бросив с важным видом: «Дела!».

— Почему ты его не отправила подальше? — набросился на подругу Рон.

Не ожидавшая обвинений Гермиона поначалу растерялась. Гарри чувствовал, что она сама не в восторге от Маклагена, но теперь даже ему было очевидно, что Рон перегибает палку, и она не собирается этого терпеть.

— Знаешь, я разберусь, с кем и куда мне ходить, — проворчала она и снова уткнулась в буклет.

Вызванное этим событием дурное настроение Рон в полной мере разделил со своим лучшим другом. Несколько раз попытавшись объяснить, в чем он неправ, Гарри оставил эту затею и покорно выслушивал все, что Рон считал нужным ему высказать.

— А ходить на такие вечеринки — сущий идиотизм! — проворчал, уже из-за полога своей кровати, Рон. — И не очень-то мне и хочется туда попасть.

— А у меня нет выбора, — вздохнул Гарри, после чего Рон, спохватившись, принялся уверять его, что вовсе ничего такого не имел в виду и, конечно, не считает Гарри сущим идиотом.

Однако до того, как пойти к Слагхорну, Гарри предстояло еще одно собрание, гораздо более важное. Члены Дамблдоровой Армии давно ждали, когда же им представится шанс пробоваться на анимагов. И, наконец, их монеты накалились.

Гермиона сказала, что сначала расскажет о том, как стать анимагом, и весь вечер накануне провела, листая разные книги. Гарри и Рону не терпелось приступить к практике, и их мало волновало, что Гермиона смотрит на это скептически.

— Я вот думаю, как мы будем тренироваться, — обратился к другу Гарри, когда они, переодевшись в пижамы, по обыкновению болтали перед сном. — Ведь животному или птице нужна территория, и Комнаты Необходимости может и не хватить.

— А я боюсь, что потеряю контроль и цапну Лаванду, — наклонившись вперед, доверительно шепнул Рон, и они оба, не выдержав, прыснули. — Нет, серьезно, она стала совсем невыносимой! — продолжил, успокоившись, Рон. — Раньше она не была ведь такой!

— Раньше ты не был ее бывшим парнем, — напомнил Гарри.

По реакции Рона он понял, что этого говорить не следовало. Буркнув: «Доброй ночи», тот закинул длинные ноги на кровать и задернул полог. Гарри пришлось последовать его примеру.

Поведение друга дало ему повод для неприятных раздумий. Он уже не раз убеждался, что правда людям часто не по душе. Даже Дамблдору… Ведь он столько предупреждал его насчет Снейпа, и всякий раз его вежливо, но решительно останавливали. «Неужели это так трудно — просто видеть все как есть? — вопрошал юноша. — Взять, к примеру, меня. Вот мне гораздо проще поверить, что у Рона с Гермионой чудные и безоблачные отношения». Однако что-то в его мыслях было не так, словно существовала невидимая граница, приближаясь к которой, он начинал испытывать тревогу, переходящую в неуверенность в собственной правоте.

Наутро Рон и не подумал дуться. Он был взволнован и строил планы, но и это приподнятое настроение Лаванда ему подпортила.

— Кое-кому, я смотрю, не терпится стать хомяком! — бросила она, когда они с Парвати поравнялись с трио по пути в Большой зал. — У них, говорят, совесть всегда в спячке!

На этот раз открыть дверь в Комнату Необходимости предстояло Гермионе, ведь только она знала, что им понадобится для первого занятия. Она прошла трижды туда-сюда мимо статуи, лицо ее было сосредоточенным и даже угрюмым. Вскоре образовалась дверь. Она была такая же, как обычно, и комната оказалась того же размера.

Но внутри, помимо стульев и пуфиков, Гарри заметил два стола, а у стены — умывальник. Между тем подруга проследовала к одному из столов и повернулась лицом к ребятам, ожидающим ее распоряжений.

Гермиона старалась не подать виду, что волнуется. Однако Гарри хорошо понимал ее состояние, поскольку чувствовал то же самое. Когда она заговорила, вначале ее голос звучал чуть хрипло.

— Превращение в зверей — особое магическое искусство, и сложность его в том, что оно дается немногим. Причины этого у разных специалистов по трансфигурации называются разные, но суть в том, что существуют три категории волшебников: предрасположенные к этому; способные научиться с преодолением трудностей; и непригодные. Последних, к сожалению, большая половина, и не потому, что человеческая природа так уж отличается от животной, а потому, что люди многое утрачивают в процессе овладения речью — так считается. Кстати, если колдун или ведьма слабы физически или больны, это фактически неизбежно указывает на их непригодность.

Гарри непроизвольно выпятил грудь. Он не считал себя слабым физически, разве что в детстве и по сравнению с Дадли. Но те времена остались в далеком прошлом, он успел убедиться, что многое может.

— Наиболее распространенная точка зрения: анимагами легко становятся те, у кого сохраняется приверженность к простым и ясным чувствам, то есть в эмоциональной сфере им присущ некий примитивизм, упрощение. При этом интеллект может быть высоким, — добавила она с нервной поспешностью.

От такой характеристики Гарри стало немного обидно за отца и Сириуса. Он не сомневался в их интеллекте, знал, что Сириус способен на очень сильные чувства, на неконтролируемые вспышки гнева, но не считал его примитивным.

— Теперь самое главное. Есть простой тест, выявляющий степень вашей способности стать анимагом, — объявила Гермиона.

— Наконец-то, — внятно проворчала несносная Лаванда.

— Учтите, — отчеканила Гермиона, — что даже при самом благоприятном варианте пройдет не менее полутора лет, прежде чем вы научитесь превращаться.

— Ну, война к тому времени может и не закончиться, — как всегда, пессимистично рассудил Захариас Смит.