— Я постараюсь быть кратким и обойтись без лишних предисловий, хотя, право же, это нелегко, — Перси отрывисто указал на диван перед собой и приказал: — присядь, Гарри.

Было в нем нечто такое, отчего Гарри не подумал не послушаться.

— Лорд Волдеморт намеревался, конечно же, убить тебя. Но перед этим он совершил два убийства, и его палочка сработала иначе. В результате, вместо того, чтобы убить и тебя, он создал новый живой хоркрукс.

Гарри потребовалось немного времени. Пару секунд он спокойно анализировал, рассуждал, что называется, логически: если не убил, значит… Странно, но, когда он понял, поначалу это вызвало приятное чувство, какое возникает после решения трудной задачи. Внезапно Гарри так вздрогнул, что даже подскочил.

— Ты хочешь сказать… это я?! — запинаясь, выкрикнул он.

— Вне всякого сомнения, — вздохнул Перси. — Да ты присядь, — попросил он, как будто этот совет, и сама дружественность его заботы могли помочь Гарри справиться с потрясением.

Юноша между тем уже был вновь способен думать, и прежде всего его мысль заработала в направлении отрицания. Только это помогло ему не провалиться в состояние ужаса. Если это чудовищное предположение — правда, и жизнь в нем удержала часть души Волдеморта, сможет ли он после этого сам к себе прикоснуться?

— Дамблдор узнал об этом давно? — быстро переспросил Гарри. — Еще до того, как я приехал в «Хогвартс»?

Перси кивнул, словно это само собой подразумевалось.

— Он предупредил меня, — сказал он. — Он считал, что это делает тебя уязвимым для проникновения зла, и даже когда убеждался, что ты сильнее, чем он ожидал, все равно старался тебя и дальше оберегать. Между нами, он восхищался тобой, Гарри. И он в тебя верил, хотя и с оглядкой. Я не вижу смысла относиться к тебе так, Гарри. Если ты хочешь вступить в Орден, ты и сам должен быть полностью уверен.

— Кто-нибудь еще в Ордене знает об этом? — спросил Гарри. Глупо, но его это волновало.

— Нет, — отчеканил Серый Кардинал. — Только я, и мне мыслится, этого достаточно, чтобы удерживать тебя от крайнего безрассудства. Кажется, ты пытался стать анимагом и подвиг на это моего брата Рональда?

Суровый взгляд Кардинала яснее ясного говорил о том, что он категорически это не одобряет.

— Когда я узнал об этом, то поверить не мог! Теперь, я думаю, тебе ясно, что с этой, скажем так, добавкой твоя природа не способна трансформироваться до такой степени? — спросил Перси.

Как ни странно, этот вопрос доставил Гарри непонятную радость. Сознание того, что он непригоден стать анимагом не сам по себе, а по другой причине, пусть столь кошмарной, здорово утешило его. Теперь он мог снова верить, что на самом деле наследственность его предрасполагает к анимагическим превращениям. И Гарри спросил:

— У меня есть шанс стать нормальным человеком?

— Думаю, да, — кивнул Перси. — Не сомневайся, я не стал бы напрасно тебя обнадеживать. Конечно, твой случай нельзя назвать типичным, но профессор Снейп считает, что любой процесс допускает и обратную реакцию.

Придется, вдобавок, еще и зависеть от научных познаний профессора Снейпа! Однако Гарри уже достаточно пришел в себя, чтобы не говорить этого Перси. Он не надеялся найти понимание. А Перси заговорил снова.

— На твоем месте, Гарри, я бы лучше относился к Министерству. Оно, конечно, есть болото, но ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать: ничего другого не дано.

Вот в этот момент Гарри поверил, что Перси действительно и есть Серый Кардинал — лицо, остающееся в тени, чьи поступки и взгляды непредсказуемы. А тот, не отвлекаясь смятением на лице слушателя, продолжал, как ни в чем не бывало.

— Как-то нужно контролировать, чтобы маги соблюдали законы, и гарантировать помощь тем, кто в этом нуждается. И лучше, если этим займутся люди достойные, а не тщеславные трусы, озабоченные только своим статусом и не думающие о благе ближнего. Поверь, Гарри, в Министерстве таких много.

— Я знаю, — пробубнил Гарри, ибо забыть Долорес Амбридж не сумел бы при всем желании.

— Поэтому я не одобряю порядочных людей, которые чураются власти. С их стороны это высшая форма эгоизма.

«Ты не на меня ли намекаешь? — от возмущения Гарри утратил дар речи, созерцая очки Перси чуть ли не с ужасом. — А предлагать власть в Министерстве носителю души Темного лорда — это, по-твоему, гуманно?!».

— Насчет тебя я еще не знаю, — не смутился Перси, — ты ведь даже пока не закончил школу. Но я замечал в тебе такие настроения, и потому хочу разъяснить, что к чему. Понимаешь ли, власть — самый лучший способ проверить человека. Но, прежде всего, это — ответственность за других. И за себя, я еще вернусь к этому.

То, что его обвиняли в безответственности, казалось Гарри ужасно несправедливым. А Перси знай себе вещал, не обращая внимания на реакцию слушателя.

— То, что ты отказываешься влиять на ход событий, не означает, что ты к ним не причастен. Со стороны критиковать легко. Ты попробуй сделать лучше! — голос Перси взлетел; должно быть, делился наболевшим. — Да, и еще, власть — это соблазн. Она может дать толчок к развитию твоих самых отвратительных качеств. Поэтому многие приличные люди предпочитают не проходить через это испытание, оставаясь в стороне. Но это — едва ли не самый худший сорт трусости. Я пойму, если ты решишь не приходить на собрание Ордена. Но если откажешь в поддержке Министерству — тогда я определенно зря принял тебя сегодня.

Никогда раньше Гарри так не считал, голова болела все сильнее, и под конец нотации ему сделалось почти дурно. Перси это заметил и передал ему стакан воды. Осушив его, Гарри хрипло поинтересовался:

— А как насчет поддержки Малфоям?

— О, — важно кивнул Перси. — Я ждал такого вопроса. Странно, как это мы еще не обсудили его. Согласен, семейство скользкое. Было ли мне сложно поладить с твоим однокурсником? Я бы сказал, это было неизбежно после того, как мне его поручил Дамблдор. Само собой, он мне не симпатичен, но я ему сочувствую, он и в самом деле угодил в сложную ситуацию. Заметь, сам он ничего для этого не сделал! Считаю, ему можно поручать ответственные задания, я это делал неоднократно. Я не окажусь в плену предубеждений, Гарри. В наше время это недальновидно.

Почувствовав досаду на то, что ему ответственных поручений от Серого Кардинала до сих пор не поступало, Гарри одернул себя, подумав, а имеет ли он на это право после того, что узнал о себе. Наверное, и на Дамблдора обижаться не стоило. Гермиона, должно быть, решила бы, что старый директор и так слишком много ему рассказывал.

— Кстати, приходится иметь дело и с его отцом, — произнес Перси.

— Вот как, — механически пробормотал Гарри. В сравнении с хоркркусом все казалось ему ерундою.

— Он не сразу понял, с кем имеет дело, — глаза Серого Кардинала за очками сурово сверкнули. — Пришлось ставить его на место. Признаюсь, я чуть не сорвался, даже, как ни стыдно, позволил себе слегка отыграться — за отца. В общем, теперь мы взаимно вежливы. Что, Гарри? — спросил он, заметив, наконец, что его собеседник порывается что-то сказать.

— Перси, а Волдеморт знает, что я — хоркрукс? — не удержался Гарри.

Остановленный посреди собственных рассуждений, Перси-Кардинал не скрывал, что отвечает неохотно, а вопрос не кажется ему таким уж важным.

— Не обязательно. Могу тебя заверить, что Дамблдор с ним точно информацией не делился. Впрочем, какая разница? — небрежно бросил Перси. — Ведь, если бы Лорд мог тебе навредить, то уже сделал бы это. Я уже сказал, не исключаю, что ты можешь освободиться от этой, гм, неприятной особенности. Кстати, советую тебе пообедать.

Таким вот образом Гарри ясно дали понять, что аудиенция окончена. Покидая комнату, Гарри отчего-то вспомнил слова Драко: «Конечно, у него нет чувства юмора Дамблдора».

Гарри поднялся наверх, преодолел один пролет, второй, потом еще и еще. Между третьим и четвертым этажами он замедлил бег, потому что кто-то открыл окно, и рама преградила ему путь. Он обогнул ее.