Директор Фадж и весь учительский состав под его руководством как могли, разъясняли необходимость подобных мер. А ученики пачками получали гневные письма из дома.

— Я слышала, Амбридж очень хотела бы раздавать наказания, но директор пока удерживает ее от этого, — поведала на третий день Лаванда. — Мерлин, тогда они совсем разозлятся! И что будет?

Но недовольство продолжалось до тех пор, пока не начались аресты явных и тайных сторонников Темного лорда. Каждое такое событие широко освещалось в прессе, часто, по мнению Гермионы, выкладывались совершенно излишние подробности происхождения и биографии уличенных преступников. В один прекрасный день объявили о задержании высокопоставленного чиновника, при взгляде на фамилию которого Рон пораженно присвистнул.

Необходимость собраться и обсудить план дальнейших действий в таких условиях казалась Гарри очевидной, и, как назло, он почти сквозь стены чувствовал на себе сверлящий взгляд Долорес Амбридж.

— Я слышал, она пытается заставить Фаджа, чтобы он нанял горных троллей охранять вход в Комнату необходимости, — потихоньку сообщил Эрни. — Причем она даже не хочет рассказать Фаджу, что там есть Комната необходимости, так что он абсолютно не понимает, зачем ей надо, чтобы тролли разгуливали по школьному коридору.

Но собраться все же было нужно, а подобраться к заветному месту под неусыпным оком помощника директора никто не решался. Учителя же, после вылазки на кладбище, более не стремились поддержать своих учеников; по этому поводу Гермиона даже имела неприятную беседу с профессором МакГонагол, которая категорично запретила им рисковать и просила передать Гарри, что «избранность — не повод совать голову в петлю». Каждый раз, как они виделись, завуч «Гриффиндора» сурово оглядывала его.

Профессор Стебль и вовсе оказалась на особом счету. Абридж взяла моду присутствовать на всех ее уроках на седьмом курсе, ходила между рядами и пресекала любую попытку заговорить, тут же разражаясь потоком замечаний.

По такому случаю Пэнси Паркинсон предложила свое решение.

— А пойдемте в комнату старост, — озадачила она честную компанию на перемене, предшествующей заклинаниям. — Все равно там никто никогда не собирается. Думаю, Амбридж даже не знает, где она находится.

Гермиона усомнилась, что это так, а Ханна Эббот заявила, что там все не поместятся.

— А всех и не надо, — парировала Паркинсон. — Ничего страшного, если каждый колледж выберет двух-трех человек для участия в этом обсуждении. Лично я готова уступить, — поспешно заявила она.

По мнению Джинни, которую проинформировал Рон, эта жертва была ничем иным, как стремлением покрасоваться. Гарри считал вполне естественным, что с некоторых пор Паркинсон стала ей глубоко антипатична, как и Рону. В некоторой степени, Гарри разделял чувства своих друзей, а вот Гермиона в назидание всячески делала вид, что ее все устраивает.

— Зря вы поощряли Джорджа ухаживать за ней, — прямо заявила она Рону, — сами теперь виноваты.

Собрание выпадало на начало последней недели занятий, после чего ученикам давалось свободное время для подготовки к экзаменам. По мнению многих старост, с прекращением уроков ситуация могла улучшиться, ведь тогда Амбридж сложнее будет следить за их передвижениями. Однако Гермиона была уверена, что все будет наоборот.

— Вот посмотрите, она составит новое расписание с часами, в которые обязательно сидеть в библиотеке, или что-нибудь в этом духе! — предполагала гриффиндорка. — Нет, ни в коем случае нельзя откладывать наши планы на это время. К тому нам и в самом деле придется готовиться к экзаменам!..

Во вторник после второго завтрака, пользуясь свободными часами, члены Д.А. намеренно разбрелись по всему замку. Гарри, ведомый под руку Гермионой, обращался к карте почти все время. Если бы друзья не поддерживали его, он давно бы споткнулся или врезался в доспехи. Но несамостоятельность его не очень беспокоила. Он никогда не был в комнате старост и не знал, как туда дойти.

По плану, гриффиндорцы должны были подняться прямо туда, и придти первыми. Все ожидали, что Долорес Амбридж последует именно за ними и, пялясь в карту, Гарри убеждался, что предугадали они верно: точка, подписанная ее именем, двигалась за ними на некотором отдалении.

— Она ничего не может иметь против того, что мы с Гермионой проводим время в комнате старост, а ты, Гарри, зашел за компанию, — ухмыльнулся Рон. — А если она привяжется к тебе и опять начнет петь Фаджу, как ужасно, что ты, не имея права посещать эту комнату, все же сунулся туда, то старик, боюсь, не выдержит. Он и так уже подозревает, что у нее мания преследования. Вроде бы мы там поместимся? — с сомнением покосился он на Гермиону. Та неопределенно дернула плечом.

Ее сомнения сделались Гарри ясны, когда он следом за друзьями переступил высокий порог. Если бы не окно, можно было подумать, что это помещение когда-то служило кладовкой. Там было всего два стула, по обе стороны маленького столика, камин в стенном углублении и огромный шкаф, занимающий почти половину места.

Рон и Гермиона тотчас принялись делать вид, что копаются в шкафу, а Гарри отвернулся к окну. Прошла пара минут, и в отражении он заметил, что Амбридж, сунув в комнатку нос, тут же отпрянула. Судя по карте, она оставалась в коридоре, но гриффиндорец был уверен, это ненадолго. Не без злорадства ему подумалось, что Снейп, настаивающий на важности зрительного контакта для чтения мыслей, был неправ хотя бы в данном случае. Гарри считал, что отлично может представить ход мыслей Долорес Амбридж. На ее месте Гарри посчитал бы, что для воплощения дурных намерений выбираются менее «должностные» помещения, чем комната старост. На нее давила необходимость разузнать, где находятся другие сомнительные личности из тех, с кем водится Поттер. Она должна была, рано или поздно, предположить, что гриффиндорская троица попросту отвлекает ее.

Филч тем временем находился в одной из галерей с видом на внутренний дворик, и его внимание было надежно привлечено скандальным поведением десятка заговорщиков, которые громко ссорились, заставляя его думать, что находятся на грани драки. Миссис Норрис околачивалась в подземельях. Наконец, и Амбридж, простояв минут десять, двинулась прочь.

— Похоже, сработало, — вполголоса уведомил друзей Гарри.

Если бы Рон и Гермиона не закрыли шкаф, вряд ли в комнатке нашлось бы место хотя бы для еще одного человека. Народ подтянулся очень быстро, так, словно Амридж каким-то образом просигнализировала о своем уходе. Из равенкловцев явились Бут, Корнер и Гольдштейн, из чего Гарри заключил, что Падма Патил, должно быть, куда сговорчивей, чем ее сестра, которая ни за что бы не согласилась пропустить такое. Ханна Эббот и Эрни, разумеется, никому бы не доверили тяжкую обязанность выступать от лица своего колледжа. Малфой пришел с Крэббом. Гарри отметил, что Забини, приведший их, словно совсем не тяготится своей ролью входного билета.

Нельзя сказать, что собравшиеся были так уж удивлены, когда Драко первым попросил внимания. Заявив, что у него новости не слишком важные, но это все равно, Малфой полез в карман, вынул, медленно развернул бумагу и передал ее гриффиндорцам. Сердце Гарри подпрыгнуло: с одного взгляда он опознал почерк Дамблдора.

— Серый Кардинал велел тебе показать, — небрежно заметил Малфой. — Это от Дамблдора.

Гарри поспешно сунул карту в руки Рона, а сам вцепился в малфоевский пергамент, после чего изучал его как будто целую вечность. Там было аккуратно написано в двух столбиках: