Рон вытаращился на него недоверчиво, Эрни набожно уставился в потолок, а Гермиона так внимательно впилась взглядом, словно вознамерилась в случае чего вырвать продолжение. Но на слизеринцев это произвело большее впечатление.
— Он… того, да? — пришибленно спросил Гойл у Малфоя. Однако последнего интересовало не это.
— А что конкретно? — с боязливым любопытством спросил Драко.
Все это начало основательно раздражать Гарри.
— Как будто я видел, — огрызнулся он. — Ты назвал его Кардиналом, я слышал, — не упустил он случая продемонстрировать свою осведомленность. То, что слизеринцы принялись строить невозмутимые лица, подсказало Гарри, что он нащупал важную информацию. — Кто он вообще такой? И почему ради него ты угодил в такой переплет, Малфой?
— Абсолютно не твое дело, кто он. Для него важно было спасти тебя, а я многим ему обязан. Вот и пришлось помогать, — процедил Драко.
От возмущения Гарри бросило в жар, и тут он обратил внимание, что от него больше не идет пар. В подсушенной, пусть и не очень чистой одежде он почувствовал себя гораздо комфортнее. Даже не верилось, что еще несколько минут назад он мерз где-то в лесу. Сумрак и тепло этой комнаты, где он в свое время немало потрудился, наводя порядок, но которую никогда не любил, теперь убаюкивали его, успокаивали. Возможно, это он так обессилел, что не мог разозлиться на Малфоя по-настоящему, тем не менее, истинная причина собственной снисходительности виделась Гарри в другом. В полумраке гостиной он слишком хорошо видел белеющее на стене родовое древо семейства Блэк. Имя Драко оставалось на этом древе, и, возможно, поэтому сама комната как бы защищала слизеринца.
Сама по себе мысль показалась бы Гарри глупой, но только не здесь. В дальнейшем все как будто подтверждало это. Когда, высохнув, собравшиеся решились усесться, Драко, не колеблясь, занял ближайшее к камину мягкое кресло, которое Гарри облюбовал было для себя.
— Малфой, если в школе узнают, что у тебя на предплечье, попечительскому совету это не понравится, — не удержавшись, выпалил Эрни.
На Малфоя предупреждение не произвело особого впечатления, он продолжал все так же деловито просушивать мелкие детали одежды, переключившись на рукава. Он развалился в кресле и, казалось, вполне расслабился.
— Вряд ли это так трагично, как тебе кажется, — все же ответил он.
Гарри посчитал, что, пусть даже ничего не добьется, все-таки следует попытаться.
— Я так понимаю, именно эту татуировку ты показал членам Уизенгамота на твоем слушании, — сказал он. Это было слишком похоже на то, как он разговаривал ранним утром с Волдемортом, так что его даже передернуло. Однако Малфой вовсе не пытался внушать ужас, а лишь ухмылялся, раздражая Гарри, как всегда.
— Конечно, эту, другой нет. Я именно для них ее и сделал, — лениво ответил слизеринец. В его позе появилось нечто неуловимо вызывающее, и надменный взгляд словно говорил: «Это элементарно!». Злость Гарри усилилась от того, что, ничего не понимая, он выглядел в собственных глазах дураком.
— Ты думал, им это понравится? — скептически фыркнула Гермиона, и вспыхнула, когда Малфой одарил ее жалостливо-снисходительным взглядом.
Гарри почувствовал жар. В комнате, действительно, быстро распространялось тепло, но Гарри отметил это механически; его душил гнев. А Малфой продолжал вещать:
— Наоборот, Грэнжер! Это должно было убедить их, что я придурок. Несерьезный тип. А лорд Волдеморт не держит у себя на службе придурков, и уж тем более не поручает им таких масштабов операции, как та, что приписывал мне Поттер. Ну, так почему-то про него думают, — добавил Драко.
Малфой откровенно рисовался, но Гарри возмущало даже не это. Он понял, где именно недооценил в нем врага: Драко очень хорошо знал все предрассудки и традиции магического мира Британии. Он, как умелый музыкант, отлично знал, какую взять струну, в то время как Гарри вообще не дал себе труд в этом разобраться.
— Значит, вот почему тебя оправдали! — воскликнул Рон. — А мы подумали, ты предложил судьям золото.
— Полагаю, не вы одни так подумали, — кивнул Малфой. — Но это не важно. Главное — вердикт!
— Но ты же починил шкаф в Комнате необходимости! — заорал Гарри.
— С чего ты взял? Я не признавался в этом и, вот что, Поттер, — тут голос Драко лязгнул, становясь вдруг серьезным и даже угрожающим. После этого он выдержал паузу, а затем добавил уж обычным тоном. — Вряд ли тебе имеет смысл верить тому, что я говорю. Был бы ты поумнее, сам бы догадался. Наконец-то, Кричер! Какого черта ты столько возился?
Гарри и не заметил, что перед ним оказалась большая чашка чаю. Аромат пара показался ему неописуемо прекрасным. Он поспешно схватил ее, думая, что, если хороший эльф обслуживает незаметно, значит, Кричер может это, когда хочет.
— Я потому и оторвал тебе рукав, что не верю твоим словам, — парировал он. — Что, непонятно?!
— Нет. Я никогда бы не догадался, с чего это тебе может вздуматься раздевать меня, — ехидно заметил Малфой и сделал большой глоток чаю.
— Я не хотел бы иметь дело с меченым Упивающимся смертью, — сказал Гарри и тоже отдал должное чаю.
— А пошел ты… — вспылил Драко.
В то место, куда послал его Малфой, Гарри идти не собирался по той простой причине, что оно отсутствовало на карте земного шара, пусть туда каждый день и отправляли сотни и тысячи. Внезапно бледная физиономия Драко озарилась торжеством, словно он только что обнаружил нечто интересное.
— Сам ты меченый, — добавил он, указывая Гарри на лоб.
— А почему ты так уверен, что они не придут сюда? — требовательно спросила Гермиона, обращаясь к слизеринецу. У Гарри возникло впечатление, что предыдущий обмен репликами возмутил ее своей несерьезностью.
— Тетя Белла была любимой племянницей моего двоюродного деда, последнего хозяина этого дома, — медленно проговорил Малфой. — Но, когда она попала в Азкабан, это здорово ему не понравилось. Он завещал ей только траурное кольцо, ценности такой же, как маггловская пластмасса, и оставил ее на семейном древе. Она не могла ни приходить сюда сама, без сопровождения мамы, ни приводить сюда своих приятелей. И сейчас ее муж и прочие тоже сюда не сунутся.
— Зачем вы подсунули нам записку? — продолжала расспросы Гермиона.
«В самом деле, интересный вопрос», — отметил Гарри. Сам он и думать об этом забыл, было так кстати, что Гермиона все помнит.
— А чтоб ты задумалась, — Малфой сплюнул в камин, — кого к себе подпускаешь.
— Так вы ее мне написали? — вскричала Гермиона, подскочив от волнения.
— А кому? — ехидно уточнил Малфой.
— Вы ее в мою сумку подложили, — просветил его Гарри.
Драко с упреком покосился на Крэбба.
— Откуда я знаю, — проворчал тот. — Ты там сумку бросил. Я же не думал, что знаменитый Гарри Поттер не может карман пришить!
— Значит, по-твоему, я не могу карман пришить? — обиделась Гермиона.
— Да ты заучка, — пробормотал Крэбб, — откуда я знаю, какие у тебя привычки.
— А ты, Поттер, конечно, обнаглел несказанно, — вновь заговорил Малфой. — Надо же, ввалиться в убежище Темного лорда! Поттер, ты бы хоть палочку у него отобрал как следует, — попенял слизеринец.
Гарри едва сдержался, чтобы не показать язык; он полагал, что этот визит был отнюдь не бесполезен. Но обсуждать с Малфоем свои достижения он, бесспорно, не собирался.
— Как прошел матч? — вместо этого спросил Гарри.
Слизеринцы насуплено переглянулись; судя по выражениям их физиономий, интерес Гарри казался им не очень-то уместным.
— Продули, — хмуро объявил Рон, исподлобья косясь на Малфоя.
— Ага, благодаря бездарному вратарю и безруким охотникам, — уточнил Малфой.
— Никто тебя не просил так вот сразу хватать снитч! — внешне Рон пока держал себя в руках, но, судя по интонациям, начинал заводиться. — Мы бы отыгрались!
— Или продули бы еще более позорно! — ухмылка Малфоя была отвратительна.
— Ты схватил снитч, и сорока минут не дал нам играть! — от возмущения Рон даже привстал, и Гермионе пришлось потянуть его за рукав, чтобы усадить обратно.