Больше они не перемолвились ни единым словом до самого дома Маргарет.

Она подбросила поленьев в камин, открыла бар и сказала: «Сейчас еще рано, но я, пожалуй, выпью виски, мне это сейчас просто необходимо. Ну и денек сегодня выдался! Выпьешь?»

– Да.

Она села, закурила сигарету и спросила: «Грейс вчера приехала?»

– Да.

– Ты ей что-нибудь сказал?

– Нет. – Он помолчал. – Просто я с ними вчера не поехал в Розхэвен.

Маргарет взглянула на него и подумала, что от тревог последних дней он осунулся и сильно постарел.

Она еще больше на него разозлилась: «Боже мой, знал бы ты, как мне горько видеть такого умницу, как ты, в таком состоянии.» Она даже притопнула ногой от огорчения. «Понимаешь, это же все по-детски, ничтожно глупо и бессмысленно. Не знаю, что меня останавливает от того, чтобы прекратить весь этот роман и запретить Григ с тобой встречаться? Если бы я подчинилась инстинкту…»

– Что случилось? – коротко спросил Кельвин.

– Все что должно было случиться. Этот учитель из университета, который видел вас вместе в «Корабельном колоколе», рассказал все жене мистера Прово, а я сегодня была приглашена к ним на завтрак. Она тяжело вздохнула. «Не буду тебя долго мучить. Их терпение лопнуло. Они исключат Григ из университета, если она с тобой не расстанется.»

– Да какого черта, какое им дело до…

– Уймись. О вас весь город говорит. Ты человек известный, даже знаменитый, и весь университет тебя знает, и все наши родственники уже давно про этот роман жужжат, и…

Она пожала плечами и помедлив, продолжала: «Потом я вывела Григ на обед, а она, вместо того, чтобы мне помочь, все время просидела камнем, уткнувшись в пол». Она сердито посмотрела на Кельвина: «Я надеюсь, это не просто желание переспать с молоденькой девчонкой? Могу я знать, почему вдруг ты решился оставить Грейс и уйти к Григ?»

– Потому что я се люблю. Маргарет надолго замолчала.

– Понимаю. – Она вздохнула. – Только Григ, ты же знаешь, родилась на склоне горы, в бурю, ей суждено всю жизнь странствовать, она так никогда никуда и не прибьется. Она такая… неприкаянная.

– Все мы рождаемся неприкаянными, – ответил Кельвин, – пока нас кто-нибудь не приютит в своей душе.

– Ты когда-нибудь говорил об этом с Григ? – быстро спросила Маргарет.

– Нет, – ответил Кельвин, – она и так все знает.

– Может быть, и знает, даже скорее всего знает. – Маргарет встала и в волнении ходила по комнате. – Но насколько я знаю, она ничего не делает. Ей все вертят, как куклой. – Лицо ее дышало решимостью, но она совладала с собой, села и голос ее зазвучал рассудочно.

– Знаешь, если так дальше пойдет, то скоро наша мамочка приедет в Колдминстер. – Она помолчала. – И что тогда?

– Мне надо обо всем поговорить с Грейс.

– И что дальше?

Он не ответил. «Ты будешь добиваться развода?»

– Да.

Слово «да» прозвучало как удар топора по плахе. Лицо его помертвело, руки подрагивали.

– Боже мой, как мне больно на тебя смотреть – до чего ты себя довел!

– Все это непорядочно в первую очередь по отношению к Грейс… но ничего не поделаешь, я уже понял, что мы с ней чужие… – он сам не очень верил в то, что говорил.

– Непорядочность здесь ни при чем, – коротко возразила Маргарет. – Ни одна женщина не захочет жить с нелюбимым человеком. Все дело только в детях, – она скосила взгляд на огонь, – я не считаю себя глупой, но я никак не могу себе представить Григ с малышом на руках.

– Что ты имеешь в виду?

– Я еще и сама толком не знаю. Но Григ никогда не понесет от тебя. – Она налила еще виски. – Неприятен мне весь этот разговор. – Теперь взгляд ее был устремлен за окно, на струи дождя. – Я и тебя не могу представить с женщиной, у которой никогда не будет детей. Она нигде не будет чувствовать себя дома… – Маргарет говорила каким-то странным, глубоко задумчивым голосом: «Это проклятый город. Как я себя ненавижу за то, что позволила себя уговорить сюда приехать.» Она снова вскочила и стала мерять комнату шагами. «Я бы хотела, чтобы ты вернулся к Грейс, только…»

Она выжидающе остановилась, испугавшись, как подумал Кельвин, своих слов.

– Только что?

– Не знаю пока… я… – Она в отчаянии стиснула кулаки. – Ради бога, придумай что-нибудь, иначе я сломаюсь, хотя бы с Грейс объяснись – это для тебя сейчас самое важное.

Зазвонил телефон.

– Бьюсь об заклад, это из Дорсета.

Она подошла к телефону, сняла трубку, минуту послушала, повесила трубку и загробным голосом сказала: «Ну, что я говорила? Это мама звонила – ей только что рассказали про университет.» Она помолчала. «Что ты теперь будешь делать?»

– А как тебе кажется, что мне надо делать?

– Если хочешь жениться на Григ, к приезду мамочки все для этого должно быть готово. Обычно, если человека поставить перед фактом, он с этим быстро смирится. Григ сейчас в ужасе, ее сейчас можно убедить в чем угодно, если, конечно, она не знает, что все уже само собой образовалось. И я ее в этом не виню. Она молода, ей еще предстоит побороться с этим миром за место под солнцем. – Вид Маргарет был ужасен. – Будем надеяться, что у Григ хватит сил и как-нибудь потом, много позже, она отплатит тебе благодарностью. – Ее лицо смягчилось. – Сейчас же ты можешь рассчитывать только на свои силы – и биться тебе предстоит против всего здешнего общества, а все ради чего?

– Ради одной человеческой души, – решительно ответил Кельвин. – И за свою мне предстоит немало побороться.

– Уж в этом можешь быть уверен. – Маргарет была неумолима. – Я часто думаю о тебе, о твоей жизни, и не могу понять, откуда у тебя столько сил. Иногда мне кажется, что даже Грейс ничего о тебе не знает – ни откуда ты взялся, ни куда ты идешь.

В этот момент Кельвин взглянул на нее и увидел совершенно зрелую женщину, готовую отстаивать свое право на любовь, на счастье с близкими ей людьми. Разум ее давно не отдыхал, и это сильно отразилось на ее внешности.

– Ты очень многое стала понимать, Маргарет, – мягко сказал он.

– Я очень многому научилась с тобой. – Она нехотя улыбнулась. – Понимаешь, вся позолота с наших отношений давно сползла. Когда я познакомилась с тобой, я узнала только внешнюю сторону, мне казалось, что ты мне откроешь двери в новый мир, в высшее общество, и внешне ты был очень недурен. И только сейчас я понимаю, что все это не имеет значения, я заглянула тебе в душу и… я страшно устала, ведь мне от всего, что происходит, страшно больно, я больше не могу тащить этот воз. – Она снова попыталась улыбнуться. – Знаешь, это нелегко перенести, когда открываешь, что у твоего ближнего на душе. Не сомневаюсь, Григ – само очарование, но оно в ней не материально, все это сплошная музыка, свет… А мне так хочется тихого счастья у камина, в спокойном доме. – Вдруг внизу хлопнула дверь и в холле послышались чьи-то шаги.

– Это она!

И действительно, это пришла Григ, дождь смыл с ее лица все краски дня, вид у нее был усталый. Она сразу поняла общее настроение в комнате, но промолчала, и лишь украдкой взглянула на Кельвина. Вскоре, однако, нервы ее не выдержали и на лице отразилась вся та борьба, в которой она жила последние несколько недель. Маргарет спешно покинула комнату, но уход ее остался незамеченным.

Григ подошла к Кельвину и зарыла лицо в его ладонях.

– Кельвин, я так устала, мне очень плохо, я больше не могу сражаться с этими сплетнями, меня сегодня весь день донимали разговорами в университете, а потом еще я сцепилась с этим преподавателем, который нас тогда видел в «Корабельном колоколе».

– Что случилось?

– Я зашла в кабинет, хотела сдать работу, он на меня молча посмотрел, потом гнусно ухмыльнулся и спросил: «Я не могу понять, мисс Бардон, что вы себе думаете?». Ну, пришлось ему сказать, что я думаю, что он дешевый грязный сплетник, и, по-моему, ему не понравилось, но я все равно страшно довольна, что я ему все сказала.

Лицо ее изменилось и она спросила:

– А Грейс вчера приехала? Почему ты мне вчера вечером не позвонил?