Валентин, в предбаннике, молча, передал девушку с рук на руки Ждану. Тот посмотрел с обидой на заплаканную дочь. В тишине всхлипывания казались громкими.

– Пойдемте, поужинаем. Втроем, – Валентин всю жизнь попадал в глупые ситуации, которые другие легко избегали. «Нужно было вытурить Ждановскую дочку взашей. Вернуть симпатичную служанку, и отработать программу до конца», – запоздало раскаялся Валентин, – «Лень было.»

В конце ужина мужчины выяснили роль Ольги в банной интриге. Ждан сидел мрачный. Валентин смеялся.

– Фаворитка у Ярослава молодчина. Интриганка. Исполнение виртуозное. Цель не совсем мне понятна. Хочет ославить твою дочь. Зачем? – удивился Валентин.

– Я не претендую на родство с королем, Ольге это известно, – Ждан тоже был удивлен.

– Достаточно неосторожного слова, или взгляда Ярослава, и Ольга убрала соперницу. Теперь ты поторопишься выдать дочку подальше от Рязани. Мне нужно было сразу твою красавицу выставить вон, – Валентин посочувствовал советнику, – у меня старший приказчик холостой. Он процент от всех сделок с оружием имеет. Нажился за три года несусветно. Чернявый, кудрявый, маленький, худенький, фигурой на Ярослава похож. Пойдешь красавица за такого?

– Кто её будет спрашивать! – цыкнул Ждан, увидев загоревшиеся глаза дочки, – разве Ярослав маленький? Сам сегодня хвалил, мол, вымахал у тебя брат.

– Ты скажешь! Ярославу четырнадцать, приказчику моему – четвертной.

– Давай еще по одной накатим! Мне еще жену бить до полусмерти, затем дочурку вожжами на конюшне учить. Тяжелый предстоит вечерок.

– По-другому никак?

– Люблю я их, значит надо заботиться, учить уму-разуму, – Ждан налил себе новую кружку.

Комдивы не заставили себя ждать, прибыли вовремя, что дало Ярославу повод посокрушаться об упущенной возможности поохотиться.

Назначение в первую и третью дивизию Первака и Третьяка, характеризовало своеобразное чувство юмора Никиты. Второй дивизии по этой причине, пока, не существовало. Зато, вместо неё, в королевстве была расквартирована двенадцатая дивизия. Ею командовал Дюжий.

Приехали только Первак и Третьяк, до двенадцатой дивизии было слишком далеко.

Ни в баню, ни пировать комдивы не пошли. Счастливчик тащил в командиры своих новгородских приятелей-ушкуйников. В результате торгашеский подход к делу преобладал и в армии.

Валентина удручал азартный торг между комдивами, Жданом, Ярославом и Макаром. Он ловил на себе недоуменные взгляды. У всех горели глаза, азартная торговля доставляла удовольствие всем. Кроме Валентина. Всем была известна его причуда, не менять своих условий. Скучный человек, неторговый.

– Валентин, почему ты представляешь интересы Новгорода и Владимира? Поручи мне набор войск на севере. Я уверен, что наберу желающих воевать за кормежку и еду для семьи. Легче будет договориться с болгарами, – Ждан был недоволен, заложенным в договор, размером оплаты.

– Я помогу Ждану. Он во Владимир, а я на родину, в Новгород поеду, – поддержал приятеля Макар.

– Поберегите силы. Завтра вам с болгарским послом тягаться, – жестко осадил советников Валентин.

Хан Шер – посол Великой Волжской Болгарии был похож на тигра и повадками и цветом. Рыжий, хитрый, огромный, неторопливый, неожиданный. Валентин каждый раз не мог сдержать улыбку, произнося Шерхан, при обращении к послу. Улыбка была доброй, необидной, но посол все-таки заинтересовался причиной.

– У англов есть сказка. Тигра в той сказке зовут Шерхан, – объяснил Валентин.

– Странно. В моём роду есть древнее предание, еще языческих времен, по которому мы произошли от тигра. Старшему сыну всегда дают имя Шер, – посол стал серьёзен и даже торжественен.

Непомерные запросы Ярослава, Первака и Третьяка болгарин урезал вдвое. Пришлось сбавить свои расценки и Валентину.

– Не стоят ни новгородцы, ни владимирцы таких денег. С монголами воевать непросто. Погибнет их много, поэтому согласился с оплатой. Чтобы помянуть родным было на что, – откровенно признался хан Шер напоследок.

– В конце зимы начнем войну. Время на подготовку есть, – успокоил его Валентин.

– Путь до Новгорода, дорога обратно, откормить голодных воинов. На всё нужно время, – не согласился посол.

Дочка Ждана вышла замуж и уехала из Рязани. Далеко, в Великую Болгарию.

Ждан сам виноват, пригласил хана в гости, дочурка высунула свой любопытный носик, Шер залюбовался прекрасной толстушкой. И четвертая жена хана уехала на восток, рыдая от счастья, или от неизвестности.

Глава 37.2.

Император.

Никита стоял у огромной карты, занимающей всю стену. Компьютерные карты были перенесены на куски пергамента и аккуратно сшиты. Шесть ужасных лет.

Прошло шесть тяжелых лет. Голод, война, бунт, предательство, чума. Первые четыре года пребывания в прошлом казались теперь поездкой на сафари. Грязь и кровь, подлость и предательство. Не жизнь, а черная, неприятная работа.

Пожалел император половцев, дал им землю рядом с Мазовией, в Городно. На что годны половцы? Только пасти скот и воевать. Земель для выпаса мало, пришлось сводить лес на древесный уголь. Одним углем сто тысяч половцев не прокормишь, поневоле пришлось воевать. Двадцать пять тысяч кавалеристов-половцев, небольшая армия.

Зимой, вместе с Конрадом Мазовецким, захватывали Пруссию. Летом походы в Крым. И работорговля. Проклятая. Чужими руками. Знать не хотел Никита, куда подевались прусские мужчины. Не желал знать, откуда набрал Счастливчик два полка лучников, совсем мальчишек. Видимо, забрал всех прусских парней от тринадцати до семнадцати лет. После войны с Данией за Ревель от них осталась половина. Их матерям, сестрам и братьям повезло не больше. Тяжелый, почти рабский, труд. Половецкие дворяне в первом поколении – жестокие, дикие кочевники.

Не успели выйти к морю в Пруссии, новая война на Балтике с датчанами. Датчане попались на удочку провокации с восстанием князей на севере и лишились Ревеля. Светлана убедила, надо решить вопрос с северным змеиным клубком рюриковичей до пятилетнего голода, пока народ не готов бунтовать. Руководство провокацией Светлана взяла на себя, получилось всё омерзительно красиво. Датчане купились на поставу, как маленькие дети. В результате одним выстрелом поразили две цели: захватили Ревель и уничтожили весь северный клан князей-рюриковичей. Вернее, почти весь клан, коллаборационистов хватало. Коробов старший попросил Никиту оберегать в этой мясорубке «Александра Невского». Глупые, отжившие, стариковские штампы могли только насмешить, но Никита послушался дядю. Александра выдернули, буквально, из лап смерти. С тех пор в офицерском училище добавился еще один непослушный ребенок.

Воевали непрерывно. Создавалось впечатление, что вокруг одни враги. Испортились, традиционно хорошие, отношения с Ригой. Завершившийся крестовый поход высвободил сотни рыцарей. Немцы почувствовали силу и начали бряцать оружием. Охладились отношения с Мазовией. Пруссия захвачена, угроза миновала, услуги русских больше не требуются, поляки стали договариваться с датчанами и шведами. Никита давно желал наказать дикого поляка, Конрада Мазовецкого, за наглость и закулисные интриги против русских, но монгольский дамоклов меч не давал.

Десять миллионов жителей Русской Империи способны были содержать только стотысячную армию, а монголы приведут трехсоттысячную. Бесконечные неурожаи не давали строить кирпичные крепости. Новгородский архиепископ Антоний объявил картофель дьявольской едой, а поедание его смертным грехом. Конфликт разгорелся из-за свободолюбия архиепископа, тот был возмущен введением частной собственности на землю, и, как следствие, началом крепостного права. У леса появился хозяин, подсечно-огневая система земледелия прекратила свое существование. Стране нужен был уголь для стекольной и металлургической промышленности, а новым дворянам работники на их земле. Хорошо, что свекла, морковь и капуста не подверглись церковному запрету. Никита смог отправить осенью в Новгород несколько караванов судов с кормовой и сахарной свеклой. Неурожай зерновых ощущался и на юге. Зерно везли из Германии по морю. Верфь, в устье Невы, строила шхуны одну за другой. Русские купцы с удовольствием покупали крупнотоннажные суда. С ними даже лес в Европу стало возить выгодно. Но высокие доходы владельцев леса, купцов и промышленников не оказывали никакого влияния на голод среди крестьян и ремесленников. У крестьян не было денег на покупку хлеба, а для ремесленников он стал втрое дороже из-за затрат на перевозку.