– Аллилуйя! – закричал кто-то, выражая чувства всех, кто присутствовал в зале. Поняв вместе с остальными, что испытание завершено, Артур поздравил Борса. И когда мы принялись за еду, за столом царило всеобщее воодушевление.
Но позднее вечером, когда муж давно уже спал, я подошла к окну. С деревьев в саду раздавалась призывная песнь соловья, а внизу под холмом к деревенским курам в темноту наверняка подкрадывалась лисица. Воздух был пропитан мечтой, и где-то вдалеке отсюда Ланселот по-прежнему пытался защитить Галахада. Я вглядывалась в око Богини – Луну и молила ее, чтобы она велела Лансу возвращаться домой: испытание завершено – то, что Ланс пытался отыскать своим разумом, его сын нашел своим сердцем.
26
ЛАНСЕЛОТ
Те, кто отправился на поиски грааля из Карлиона, странствовали уже год, и вести о них доходили до нас по крохам. Одних постигла неудача, других ждало приключение, но никто больше не заявил, что нашел грааль.
Истории о подвигах Ланселота ходили в большом числе, передавались от разносчика товаров священнику, крестьянину, знати, однако никто не знал, что он слышал об успехах Галахада и собирался в Карбоник. Борс уверял, что Ланс бросится туда, как только узнает, что сын его стал новым королем, но у меня на этот счет имелись сомнения. Все эти годы Элейн хранила молчание, но это не значило, что Ланс желал бы с ней встретиться, хотя бы случайно.
Известие, что грааль являлся частью христианской жертвы, вызвало всплеск интереса к церкви. Отец Болдуин был нарасхват и при дворе, и в соседних городках. Иногда у него оказывалось столько желающих принять христианство, что он крестил их вместе, заводя в реку, погружая в пруд или по очереди окуная в купель, которые стали появляться в деревенских храмах. Он аккуратно подталкивал к этому даже меня.
– Это чудо, миледи. Настоящее чудо. Вы уверены, что не хотите к нему приобщиться?
В ответ я лишь качала головой. Христос, без сомнения, был восхитительной и любвеобильной личностью, но еще до наставлений отца Болдуина я связала себя со множеством других божеств.
Немало домашних приняли крещение: Мелиас, служивший оруженосцем у Багдемагуса, племянник поварихи Канахинс. И сама кухарка включила христианские обряды в свою вечную борьбу с духами и стала выпекать пироги и лепешки, украшая их сверху знаком креста.
– Отпугивает домовых, миледи, Не дает им плясать на стряпне и портить корочку дырками, – честно призналась она.
Наконец к Артуру пришла делегация с просьбой разрешить построить в Камелоте церковь. Они уже нарисовали план небольшого здания и имели длинный и трудный разговор с Кэем и Бедивером о возможности достать материалы. Сама я в гораздо меньшей степени беспокоилась о том, где расположить церковь, зато думала, какой эффект окажет ее присутствие при дворе на нехристиан.
– Если его величество не христианин, зачем ему церковь? – Линетта уложила мне косу на затылке и отступила на шаг, чтобы осмотреть свою работу.
Жена Гарета была беременна в третий раз. Первые две оказались девочки – рассудительная маленькая Лора с белокурыми волосами и мягкими манерами отца и миловидная Миган, которая сейчас забиралась ко мне на колени. Девчушка была таким же сорванцом, как когда-то я, и мне нравилось играть с ребенком: она казалась мне родной, словно собственная внучка.
– Или король собирается принять христианство? – спросила Линетта.
Мысль показалась настолько абсурдной, что я рассмеялась, а потом объяснила, что оба мы и я, и Артур – одинаково уважаем все верования наших подданных. Но ни замужество, ни материнство не изменило Линетту, и она продолжала допытываться с упорством идущего по следу терьера.
– А говорят, что ваш брак соединяла церковь, а не верховная жрица.
– Это правда. Но мы бы обратились сначала к госпоже озера, если бы Артур в тот день не уходил на войну. Но это было почти три десятилетия назад. Подумай, дитя мое, кто каждый год на Самхейн перерезает горло белому быку, чтобы позволить крови стечь в сосуд?
– Король Артур.
– А кто открывает танец плодородия на празднике костров?
– Вы и король Артур.
– А кто начинает звонить в праздник зимнего солнцестояния, чтобы призвать светило с застывшего севера?
Улыбка Линетты уже растянулась от уха до уха.
– Вы и король Артур.
– Так что не стоит беспокоиться о духовном состоянии короля Артура, – заключила я, а сама подумала, что хотела бы быть в этом так же уверена, как пыталась убедить сейчас Линетту. Воспоминания о короле франков, который принял христианство ради политических целей, не померкло за годы.
Когда я упомянула Артуру об этом разговоре, муж обернулся ко мне из жеребячьего загона и насмешливо улыбнулся.
– Мы ведь, кажется, договорились поддерживать любых богов, в которых верят наши подданные. – Я кивнула, и в ответ муж пожал плечами. – При дворе христиан больше, чем всех других верующих, вместе взятых, Гвен. И они жалуются, что в церковь в Гластонбери ходить далеко, особенно в плохую погоду.
– Так много? – воскликнула я, озадаченная тем, что при дворе так много изменилось, а я этого и не заметила.
– Так много. И не только здесь, среди рыцарей. Гвин говорит, что Ланселот тоже принял христианство.
Я вопросительно посмотрела на уэльсца.
– Так утверждают монахи в Гластонбери, – ответил он. – Вас это удивляет, миледи?
Гвин выражался в своей обычной таинственной манере, как будто мы делились с ним секретом, о котором знал только он. Но сегодня это меня не позабавило. Я резко повернулась и пошла прочь, бормоча проклятия.
Сам королевский воин предстал перед Артуром, когда в саду лесные зверушки, весело щебеча, устроили брачные игры. Я была внизу и подсчитывала летний настриг шерсти. Молва о его появлении разнеслась по амбару и сбила меня со счета, и я бросилась в зал.
– Конечно, я рад, что Галахад его нашел, – говорил он, когда я ворвалась в двери кабинета. – И рад, что в Карбонике все идет так удачно.
Я уже добежала почти до середины комнаты, когда он обернулся, и я застыла на месте. Перед королем стояла тонкая тень человека, который когда-то был самым красивым воином королевства. Если Борс жил на воде и хлебе, то Ланс, казалось, не ел ничего. И если раньше он двигался с красивой грацией гладиатора, словно каждую минуту был готов ринуться в бой, то теперь ступал так, будто тело его мучили невидимые раны.
Угловатое лицо осунулось и высохло, щеки провалились, а скулы выступили, голубые глаза, некогда вбиравшие весь смех мира, казались холодными и настороженными, как у Мордреда.
Наши взгляды на миг встретились. Но вместо радости и любовного призыва я увидела в его глазах лишь узнавание. В следующую секунду Ланс снова повернулся к Артуру.
– Милорд, я многое понял о гордости. Не было такого задания, какое я не мог бы выполнить, сражения, которое не мог бы выиграть, приза, который не мог бы завоевать. Благословенный или проклятый богами, я купался в славе, удаче и почестях. Всю свою жизнь… но не сейчас. Может быть, я слишком поздно получил уроки смирения.
– Ну, ну, не надо, – легкомысленно ответил Артур. – Ты заслужил все почести, какие имел. Не было более храброго и более верного помощника, которому я бы больше доверял. И не стоит преуменьшать в себе эти качества.
Полные губы Ланселота растянулись в улыбке, но глаза остались холодными.
– Все это хорошо для дел мирских, но не годится для духовного испытания. – Ланс посмотрел куда-то в пространство, а я подумала, какие внутренние голоса он слышит?
Муж настаивал, чтобы Ланселот рассказал нам о своих приключениях, и бретонец устроился на стуле для гостей. Я подтянула поближе подушку, а король примостился на столе. Но гость вел себя так, словно лишь наполовину сознавал наше присутствие.
– Я… я думала, ты не веришь в испытание и идешь искать грааль, чтобы защитить Галахада, – пробормотала я, и в первый раз Ланселот открыто взглянул на меня.