Отдыхали два часа. Графиня дала Рихарду подробную карту местности, на которой были нанесены все проселочные дороги, ведущие к моравско-венгерской границе. Это было очень важно – такая карта нужна была им, как воздух.

Графский егерь довел отряд по тропам до ближайшего лесного массива. Там он вверил венгерцев судьбе, и гусар вскоре поглотил лесной сумрак и сырой туман рано наступившей осени.

Когда отряд поднялся на один из отлогих холмов, господин Пал обратил внимание Рихарда на костры, которые то тут, то там вспыхивали на соседних холмах.

– Это сигналы, – заключил Рихард. – Оповещают о нашем продвижении.

Вскоре они увидели, что сигнальные огни горят не только за их спиной, но один за другим загораются и впереди. Казалось, все окрестные холмы и горы восстают против гусар.

Один из огромных костров на оставшемся позади горном склоне освещал местность, которую отряду предстояло пересечь.

В подзорную трубу Рихард различил при отблесках огня силуэты движущихся всадников.

– Нас нагоняют! И гораздо раньше, чем я думал. Размышлять нечего, время не ждет!

Чтобы запутать следы, он повернул отряд в глубокую лощину. Она была знакома ему по прежним временам: когда-то он охотился в этом заповеднике на волков. В низине протекала горная речка, питавшая большой искусственный водоем; в нем разводили рыб, а вытекавшая из него вода приводила в движение мельницу и по мере надобности орошала окрестные поля.

У Рихарда был тайный план: он переберется через мельничную запруду, затем разрушит ее, и вода зальет прибрежные луга. В этом случае ни один всадник не сможет пересечь низину и догнать отряд, особенно если их преследует тяжелая конница. Палвиц непременно застрянет со своими кирасирами в топи.

Но Рихард не предусмотрел одного: ту западню, которую он готовил Отто Палвицу, кто-то другой уже успел приготовить ему самому.

Когда, проехав извилистую лощину, отряд приблизился к мельнице, к командиру подскакал господин Пал, вернувшийся из головного дозора, и доложил, что плотина уже взорвана и вода залила луга. Мельник сообщил, что всего несколько часов назад сюда приезжал господский егерь, который и сделал все это Конечно, им готовили ловушку.

Рихард подъехал к мельнице. Вся лощина была уже под водой, и только узкая полоска свайного моста вела через нее. Да и то посередине доски были разобраны примерно сажени на две, и из воды торчали лишь верхушки свай.

Капитан не потерял присутствия духа.

– Ничего. А ну, ребята, быстро снимите ворота мельницы и укрепите их на сваях! Вот мост и будет готов.

Но кони не захотели ступать на этот мост.

– Боятся белых досок, – заметил Пал.

– Забросать щиты грязью! – приказал Рихард.

– Не годится. Не сможем его потом поджечь.

– Ты прав Пал. Мост непременно нужно будет сжечь, чтобы им не воспользовался неприятель. А деготь найдется на мельнице?

Пал раздобыл целую бочку дегтя. Гусары быстро залили им наскоро сооруженный мост.

Но теперь лошади и вовсе не хотели всходить на него. Из-за дегтя подковы скользили, а громкий стук копыт по настилу пугал коней.

Пал ругался последними словами.

– Здесь они нас и прижмут!

– Ничего, не прижмут, – ободрял его Рихард. – Мы с тобой спешимся: один будет вести коня под уздцы, другой подталкивать сзади. Всем остальным оставаться в седле.

Казалось, это была невыполнимая задача: шутка ли, провести больше двухсот упирающихся, испуганных и настороженных коней по узкому и гулкому помосту. Едва заслышав грохот под ногами, лошади храпели, ржали, пятились; всадники разражались руганью, господин Пал заклинал коней всеми святыми и тянул их за уздечку, капитан, шедший сзади, легонько прикасался к крупу лошади тонким прутом и прищелкивал языком. Так перевели через мост всех лошадей.

Развеется, шум на переправе был слышен далеко вокруг.

Результат не замедлил сказаться: вскоре вспыхнул костер на вершине того холма, откуда гусары впервые заметили сигнальные огни. Погоня приближалась. Шум у мельницы помог преследователям выбрать кратчайшую дорогу.

Рихард и Пал взмокли от пота.

– Ну, господин капитан, я сегодня за один день отслужил половину своего срока, – пошутил старик, когда они переправили на другую сторону почти весь отряд. У мельницы осталось лишь тридцать всадников.

– Слышен горн сзади, – доложил один из гусар. – Придется, видно, бросить этих лошадей и двигаться дальше!

– Прекратить разговоры! Здесь я командую, – резко одернул его Рихард. – Ни одного человека не бросим.

Уйдем все вместе. Отряду – ждать моего приказа!

Наконец переправили и остальных коней.

Звук горна раздавался теперь совсем близко, и уже можно было разглядеть белые плащи скачущих по долине всадников.

Рихард что-то шепнул Палу, и старый служака с двумя солдатами поскакали в сторону запруды.

Затем капитан распорядился забросать мост сухим валежником, облить его остатками дегтя и поджечь.

Когда огонь вспыхнул, оба отряда смогли уже разглядеть друг друга в лицо.

Рихард вскочил в седло и отдал гусарам приказ двигаться шагом по долине.

Сам он остался у переправы.

Кирасиры приближались, нарушив строй. В ходе преследования их ряды расстроились, и всадники растянулись длинной цепью, причем задние отстали от передних на добрый час езды, не говоря уже о том что полк растерял по пути четыре пятых своего состава.

Во главе тех, кто нагнал в заповеднике гусарский отряд, был сам Отто Палвиц. Его чистокровная лошадь с честью выдержала двадцатичасовой переход без отдыха и корма.

С Палвицем было не больше двадцати всадников. Остальные кирасиры отстали.

Палвиц, не раздумывая, подскакал к горящему мосту и попробовал заставить лошадь вступить на него. Но добрый конь не захотел лезть в пламя.

Тогда Палвиц крикнул командиру гусар:

– Капитан Рихард Барадлаи!

– Я здесь, подполковник Отто Палвиц!!

– Сдавайся, пока не поздно!

– Подойди и возьми меня, если можешь.

– Так и сделаю, будь уверен!

– Только не сегодня.

– Ты будешь схвачен именно сегодня. До тех пор я не успокоюсь.

– Ничего, тебя топь успокоит.

– На час, не больше. Заделаю эту дыру и снова нагоню тебя. Все равно никуда от меня не уйдешь.

– Посмотрим!

В это время со стороны пруда послышался шум, похожий на грохот водопада, и Отто Палвиц заметил, что вода стала быстро прибывать, все больше и больше расширяя брешь в плотине.

– Я разобрал и вторую запруду! – крикнул Рихард. – За час, пожалуй, тебе не управиться.

Командир кирасиров понял, что Рихард был прав.

– Я не могу к тебе добраться, но если ты действительно благородный человек, стой там, где стоишь, и давай сразимся через огонь и воду, как подобает настоящим офицерам.

– Предлагаю пистолеты!

– Согласен.

– Стреляем до тех пор, пока один из нас не слетит с коня.

– Не возражаю. Пусть только солдаты отойдут в сторону; зачем им рисковать головой.

– Верно! Направо марш!

– Налево марш!

Офицеры стояли по обе стороны разлившегося потока, над которым трещало пламя горящего моста: прекрасное освещение для ночной дуэли!

На каждом из них был белый плащ, представлявший собою хорошую мишень. Дважды выстрелили они друг в друга: пуля Палвица пробила кивер Рихарда, а пуля капитана оставила глубокую вмятину в кирасе австрийца.

– Зарядим снова! – крикнул Палвиц.

Но они уже не успели этого, сделать; новый поток воды, хлынувший сквозь разрушенную Палом запруду, сорвал со свай горящий помост, и всё мгновенно погрузилось во тьму; противники вынуждены были отъехать от гремящего потока в разные стороны.

– Завтра продолжим! – крикнул Палвиц.

– К вашим услугам! – ответил Рихард.

Топь, которая минуту назад еще казалась кроваво-красной, как Флегетон, теперь стала черной, как Стикс,[59]

Еще полдня было выиграно у преследователей. За это время гусары смогут уйти далеко вперед.