В тот декабрьский вторник я окончательно решил, что хватит трусить и думать о пустяках. Отправившись к Тане, я решил, что сегодня я её обязательно поцелую чего бы оно мне не стоило.

Привычно пройдя в её комнату, и пропуская мимо ушей всю её болтовню, я подошёл к окну, а когда она подошла и встала рядом, я улыбнулся и приобнял Таню за талию, почувствовав сквозь халат, что она напряглась. Пока не прошла решимость, я приблизил свои губы к её губам и прижался к ним долгим поцелуем. Несколько ударов сердца я думал, что Татьяна отпрянет, поскольку она никак на мой поцелуй не отвечала, а стояла как завороженная. Потом она медленно и осторожно стала отвечать на мой поцелуй и вдруг, словно одумавшись, дёрнулась и отодвинулась.

Потом Татьяна покраснела, отвернулась и спросила:

— Зачем?

— Я тебя люблю, — пожав плечами, сказал я немного охрипшим от волнения голосом.

Татьяна выдержала небольшую паузу, очевидно обдумывая как ей поступить, потом потянулась ко мне и поцеловала меня в ответ. Теперь я уже действовал медленно и не спеша, поэтому ответный поцелуй мне понравился куда больше, чем первый. Таня положила голову мне на плечо и прошептала:

— Я тебя тоже люблю.

Мы постояли так ещё минутку, понятия не имея, что делать дальше. В фильмах обычно за такими фразами следует раздевание девушки и укладывание её в постель, но каким-то шестым чувством я понимал, что если я стану ускорять события, то рискую получить от ворот поворот. Поэтому, я просто наслаждался каждой секундой, прижимаясь к Таниному телу, обхватив её руками за талию и не решаясь пока опускаться ниже или подниматься выше.

Пока я раздумывал, что же сказать или сделать дальше, Таня потихонечку отстранилась и, как ни в чём не бывало, подскочила к письменному столу:

— Смотри сюда, я, после того как мы сходили с тобой в музей, выпытала родителей и бабушку всё что они знали о моих предках и составила генеалогическое дерево. Представляешь, моим прапрадедушкой действительно мог быть один из декабристов. По крайней мере, фамилия моего предка совпадает с той, что числится в списках сосланных декабристов. Я послала отца в архив, чтобы он уточнил — так ли это.

— А если так, то вы, молодой человек, имели честь поцеловать наследную баронессу, — добавила она, кривляясь и пытаясь присесть в реверансе.

Я рассмеялся и подошел, чтобы поцеловать её ещё раз.

В тот день мы так и не смогли толком начать делать уроки до тех пор, пока не пришла с работы Танина мама. Тогда, впрочем, я в первый раз в жизни подумал о ней, как о моей будущей тёще.

Мы открывали учебники, доставали тетрадки, но каждое новое задание вызывало у обоих лишь нездоровый и немного истерический смех, после которого мы снова и снова целовались.

После прихода Таниной матери я пытался было ещё раз поцеловать Татьяну, воспользовавшись тем, что будущая тёща гремела посудой на кухне, но получил лишь кулак под нос.

— Ты что хочешь, чтобы нам запретили встречаться? — прошептала она.

Этого я хотел в последнюю очередь, поэтому поостыл и больше в этот день никаких поползновений не делал. Да оно мне особо и не было надо, и без этого всё у меня внутри пело.

Много месяцев спустя я спрашивал Таню — что было бы если бы я поцеловал её не через почти три месяца после знакомства, а, например, в первую неделю. Она задумалась, а потом ответила, что приставания с моей стороны в первый месяц нашего знакомства наверняка бы привели к разрыву, её всегда воспитывали в довольно строгих традициях. А второй и третий месяц она и сама уже с нетерпением ждала когда я сделаю первый шаг и даже подумывала тайком от самой себя — не поцеловать ли меня первой.

В тот день я уже не пошёл в КБ, оставив Жору отдуваться одного. Да и помощи от меня было пока немного — мы ещё вчера убрали ставший ненужным «Колизей» и выставили два наших железно-резиновых блюдца на расстоянии двух метров друг напротив друга. Теперь ход был за Жорой — он должен был придумать как их надёжно соединить и как сделать дверь в получающейся у нас огромной консервной банке.

В часы пессимизма я говорил Жоре — не легче ли было подобрать какой-нибудь корпус и уже к нему приделать все эти генераторы полей. Он неизменно отвечал, что подходящими для нас корпусами обладают только сверхзвуковые самолёты и ракеты. Всё остальное тут же развалится на части.

— Конечно, — говорил он, — если бы нам не нужно было прятаться или скрываться, то мы могли бы прицепить эти самые генераторы полей к любой бочке, приставить к ней руль и спокойно летать невысоко над землёй с небольшой скоростью. Но у нас другая задача — нам нужно как можно дольше сохранить НЛО в тайне, для чего нам нужно стартовать с максимально-возможным ускорением.

— А ещё нам нужно, чтобы эта колымага могла быстро долететь до моей подруги и вернуться обратно, чтобы я хоть пару раз в неделю мог её навещать, — грустно добавлял он.

Жора кстати, послушался моего совета и отправил ей настоящее бумажное письмо. Для пущего антуража, он даже вырвал лист из тетради, а не взял стандартный А4 и написал текст настоящими чернилами — даже не представляю где он их достал, может тоже сам сделал? Его девушка, наверное, была просто в восторге.

Я поймал себя на мысли, что так и не знаю, как зовут его подругу, оставшуюся в другом городе, и ни разу не видел её фотографии — надо будет как-нибудь спросить у Жоры.

Весь вечер я просидел дома и промечтал о Татьяне. Даже сны мне снились все эротические, как на подбор и я снова проснулся в липких трусах.

На следующий день, едва заметив её в классе, я не смог сдержать довольную улыбку, рот буквально сам раздвинулся до ушей. Татьяна посмотрела на меня и смущённо отвернулась, пряча свою улыбку.

Жора понимающе посмотрел на меня, подмигнул и сказал шепотом:

— Теперь понятно, почему ты вчера не пришёл, ну и как она?

— То, что я иногда делюсь с Вами, Георгий, своими переживаниями не даёт Вам право вмешиваться в мою личную жизнь, — так же шепотом отшил я его.

Тем не менее, после занятий я поплёлся в наше КБ, хотя с гораздо большим удовольствием пошёл бы к Танюхе, или позвал бы её к себе.

— Наверное она обидится, — подумалось мне.

В КБ я обнаружил, что Жора собрал из бруса новый стенд для того, чтобы гнуть металл полукругом для боковины НЛО, и мы принялись за работу.

За последний месяц противогаз мне порядком опротивел и хотелось как можно быстрее закончить корпус, чтобы начать уже монтаж необходимого оборудования.

— Кстати, — спросил я у Жоры. — Вот мы сейчас закроем всё железом, оставим только одну дверь, а как навигацию-то осуществлять будем без окошек?

— По мониторам, как же ещё? — удивился он. — Всё продумано, налепим на корпус мини-камер и изображение с них будем подавать на мониторы внутри, там будет сидеть рулевой и крутить джойстик. Можно, конечно сделать какую-нибудь автоматическую систему управления, но уж больно это сложно, да и специалистом надо быть в этом деле.

— Я думал, что ты специалист во всём, — усмехнулся я.

— Что ты, — опешил Жора, — в том же программировании я почти полный ноль. Да и в электронике не больно-то… Нет, я конечно смогу собрать схему чтобы НЛО повиновалось джойстику и поворачивало вправо-влево или там запрограммировать его, чтобы он возвращался в забитые в GPS координаты, но не более того. Мой конёк это физика. Все остальные науки я изучаю лишь потому, что они пересекаются с физикой по тем вопросам, исследование которых меня интересует.

Я был немного расстроен таким заявлением. За пару последних месяцев я как-то уверился, что для Георгия вообще не существует никаких тайн мироздания и если надо, то он хоть шахматную программу напишет, хоть процессор Пентиум-10 разработает, хоть эликсир молодости сделает, а тут — такое разочарование.

— Постой, — сказал я, — так ты ведь намешал эту розовую чачу для склейки резины и металла, а что это как не химия?