Чуть скребнув по решётке, тёмная игла выползла из тьмы. От Ириски её отделяли считанные сантиметры. Она уже не сверкала. Напротив, с острия беззвучно срывались отвратительно чёрные вязкие капли. А может и не беззвучно. Может Ириска просто оглохла от жуткого ужаса. Вот только котяра мяргнул ещё раз.
— Твоя очередь, — послышался шелестящий шёпот.
Сгорбившись от странного чувства отупляющей покорности, девочка ткнула спицей в дыру. Почти сразу остриё уткнулось в преграду. Ириска надавила. Что-то противно хлюпнуло, но игла всё же продвинулась дальше.
— Сильнее, — приказал Рауль.
Ириска нажимала, что было сил. Спица постепенно прорывалась через укрывшееся во тьме препятствие. И вдруг она заскользила на удивление легко. Пальцы ткнулись в решётку. Словно обжёгшись, Ириска выпустила кольцо и отдёрнула руку.
— Давай последнюю, — тут же послышалось из-за клетки. — Быстрее. Не теряй времени. Просто проткни… и можем уходить.
Окутанная беспросветным ужасом, Ириска была готова на всё, только бы покинуть это страшное место. Она решительно направила последнюю спицу сквозь металлические переплетения, но пальцы Рауля кольцом сжали запястье.
— Не сюда, — зло зашептал он. — Бесполезно тыкать с одной стороны. Сдвинься.
Не ведая куда, Ириска послушно сделала три шага. Ладони Рауля мягко притормозили её за талию. Клетка темнела переливчатым пятном. Желая избавиться от охватившей её пакостной дрожи, Ириска снова воткнула спицу. Воткнула почти уверенно. Спица, словно свёрлышко, пробуравила что-то жилистое и упругое. И когда железная игла почти вырвалась на свободу, Ириска услышала из тёмной глубины короткий жалобный писк. Царь Берендей ушёл из этого мира. С выставки, где не дождался медалей.
— Сделано, — Рауль мягко погладил Ирискину шею, покрытую гусиной кожей. — Теперь уходим.
Ряды клеток покачивались палубой корабля. А потом рядом оказалась пыльная гладь окна. Придерживаемая за плечи Раулем Ириска ногами вперёд скользнула в форточку. Вцепилась в раму, обдирая шелуху краски, потом оттолкнулась. Носки туфель глухо спружинили об асфальт, а каблуки отдались в пятках нестерпимой болью.
Рауль нырнул в проём, словно дельфин через кольцо. В другое время Ириска восторженно захлопала бы глазами. Теперь же она мечтала поскорей добраться домой, чтобы закрыть глаза и проспать трое суток подряд, если судьба позволит свершиться такому счастью.
— Постой, — сказал Рауль, и Ириска, качнувшаяся вперёд, вновь замерла столбиком.
— Слушай, — сказал он.
Окно тихонько звякнуло. Нет, не окно. Пробно мяукнул кто-то из котов, оставшихся на выставке. Живые экспонаты заворочались в клетках, учуяв труп, проткнутый пятью спицами. Мяуканье раздалось с нескольких сторон. Мяв разрастался подобно лавине, несущейся с вершины в цветущую долину, чтобы единым махом накрыть счастье и надежды. Голоса котов и кошек раздавались отовсюду. Затем они слились в единый горестный стон и унеслись к небесам. После из форточки просачивалась лишь нехорошая тишина.
— Видишь, — тихо сказал Рауль. — Они знают. Они жалуются. Они стенают и завидуют тем, кто на улицах, кто встретит явление Панцирной Кошки, когда тень спадёт полностью. Мы уже прошли экватор. Осталось продержаться самую малость.
На его лице расцвела улыбка героя, только что совершившего главный подвиг.
— Тень уходит. Скоро ты увидишь дорогу к Пятому Переулку.
Глаза его сверкали словно угольки, но угольки звёздные. В зрачках блестели сполохи радуги.
— Бежим, — крикнул он, напрочь разбив нехорошую тишину.
Они неслись по пустынным улицам ночного города. Луна скалилась им вслед. Тёмные окна провожали недобрыми взорами. Мир не знал про Панцирную Кошку. Мир был против. Но эта парочка уже умела противостоять целому миру. Ириска ещё не могла поверить этому. Но ей хотелось верить. Её трясло от напряжения. И почему-то казалось, что путь в прежнюю жизнь отрезан навсегда. Хорошо это или плохо, пока непонятно.
— Разве нельзя было поступить иначе?
— Ищешь окольных путей? — мягко усмехнулся Рауль. — Девушка, желающая автомобиль, редко покупает в магазине набор "Сделай сам". Она просто выходит замуж за обладателя четырёхколёсного друга.
— К чему это?
— К иным путям. Разве ты строишь Переулки, сажаешь Чёрную Розу и становишься ей только тебе ведомым способом, который обдумывала лет пятнадцать? Нет, ты выбрала прорваться через Панцирную Кошку.
— Я выбрала?!
— Разве ты не сама пошла со мной? Разве я тащил тебя в форточку силой? Выбор всегда за тобой. Ты выбрала! Вот и радуйся! Сегодня мы перевалили за экватор. Большая часть пути позади.
Ириска не понимала смысл только что прозвучавшего. Но непонятки цепляли сильнее улыбки, сильнее удивительного кейса, сильнее блестящих чёрных глаз. Слова, наполненные загадками. Слова, которые хочется расшифровать.
Хотелось забыть и выставку, и перепуганных котов, и страшные спицы. Хотелось оставить лишь волшебные секунды, которые здесь и сейчас. Вечер. Фантастический свет фонарей. Дальние огни. И вкрадчивый голос, ласкающий что-то глубоко-глубоко внутри.
Они расстались у крыльца. В последний миг она почувствовала на губах торопливый солёный поцелуй. Рауль не исчез, как раньше. Она медленно отступала в жёлтые лучи подъезда, не в силах повернуться к Раулю спиной. В его мерцающих тёмных глазах плескалась радость оборвавшегося одиночества.
Глава 10. Первый сон Чёрной Розы
Липкий сон. Мёртвый лог. Кровоточат лапки котов. На чернильной земле след. Рыжий глаз Луны смотрит зло.
След был странный. И дело даже не в подошве. Подошва-то как раз не казалась удивительной. Купол каблука, вдавленный в землю. Изгибистая дуга подошвы. Странно было, что след одиночный.
Пронеслись смутные воспоминания о Шерлоке Холмсе. Там тоже разгуливал одноногий, но у того хотя бы имелась деревянная нога, оставлявшая в пыли или липкой глине круглую блямбу. Тут же — ничего подобного! Ириска просто знала это. Так бывает. Гуляла по оврагу половинка человека в левом ботинке. А за таинственным незнакомцем кралась Ириска и боялась до одурения.
Убежать? Нельзя! Что бы ни случилось, Ириска должна следовать по заданному пути. Логика сна неоспорима. Проснувшись, неизменно отмечаешь, как стройная и нерушимая логическая цепочка распадается нелепыми фрагментами. Это уже снаружи. А внутри всё иначе. Внутри веришь, что с пути не свернуть.
Ириска и не сворачивала.
Поле заполняли проросшие человеческие головы. Распахнутые белёсые глаза. Раскрытые рты. Вздыбившиеся ниточки волос, уходящие в небеса, затянутые чёрными облаками. Некоторым головам не повезло. Они сморщились, словно воздушные шары, потерявшие форму.
Впереди шёл тот, ради кого Ириска прорывала тягучее неизмеримое время. Гигантская фигура, почти касалась облачного свода. Её саму словно соткали из облаков. Только не из предвестия грозы, а из бледного колышущегося тумана.
Ириска и подумать ничего не успела, как оказалась вблизи страшного ходока. Их разделяло всего несколько шагов. Его шагов. А шаги у него были не маленькими.
Левая нога медленно сгибалась, опуская тело. Приседала низко-низко. Призрачное колено чуть не касалось земли. А потом сгусток тумана стремительно расправлялся, как освободившаяся пружина и уносил фигуру к небу. Оттолкнувшись руками от облаков, громила приземлялся. И головы, оказавшиеся под безразмерной стопой, расплющивались с противным треском. Будто лопнувшие шарики.
Великан шагал к горизонту.
Над горизонтом протянулась белёсая полоса. Не закат, и не зарождающееся утро. Что-то нехорошее. Но именно туда пробирался половинчатый страшило. И вслед за ним плелась напуганная Ириска.
Она не могла повернуть. В голове свербело одно-единственное правило: нельзя оставлять страшил за спиной. Попробуешь сбежать, и всё сразу поменяется. Не Ириска будет переставлять ноги в погоне за великаном, а великан шагнёт за Ириской. Вот только она никогда не научится шагать так широко. А сбежать — шансы нулевые.