Пальцы с плеч внезапно исчезли.

— Люди часами давятся в очередях, чтобы прикоснуться к чудотворным иконам. И верят… Но почему? Потому что в это же верит и остальная толпа, жаждущая целительного прикосновения. А, Ирисочка? Не солидно верить в то, что не нужно никому кроме тебя? Можешь идти, — шёпот превратился в голос, пронизанный равнодушием. — Видимо, ты здесь больше не нужна.

Бочком Ириска обошла замершую фигуру. У выхода в коридор оглянулась. Рауль продолжал пялиться в окно на то, что он считал… Впрочем, неважно. Ириска уже не помнила, во что превращалась тень в рассказе Рауля. Ерунда никогда не задерживалась у неё голове.

Накинуть куртку было делом одной секунды. Покинуть квартиру — делом второй.

"Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил", — доносилось с верхнего этажа.

Девочка нахмурилась. В песню вплели ерунду. Если мальчик не пьёт, не курит и заваливает букетами, значит что-то с ним не так. Значит, чего-то ему не хватает, чтобы превратиться в нормального пацана. В такого, с кем всё просто и понятно. В такого, как все. Но только чуточку лучше, чуточку красивее, чуточку удачливее других. В такого, в которого можно влюбиться без всяких условий. Влюбиться по-настоящему и жить дальше, не забивая голову страшилками для детей дошкольного возраста.

Глава 7. Возле школьного крыльца мы сажали деревца…

К последнему уроку скука стала невыносимой. Ириска подпирала стену школьного коридора, наблюдая за беготнёй малышни. Девчонки обсуждали: выйдет ли Мариелена замуж за Роберто, или его успеет перехватить злючка Катрина. Парни взахлёб спорили, какие процы лучше: Интел или АМД. И то и другое навевало свинцовую тоску. Если бы сочинилась сказка. Прямо сейчас. Эх, если бы Ириска умела… Она и пробовала, но истории получались короткими и скучными. Сюжеты не тянули даже на бразильские мыльницы, не то что на "Беверли-Хиллз". Девочка прищурилась, ожидая, что коридор немедленно заполнится весёлыми нотками. Но те куда-то подевались. То ли заснули, но ли навсегда уехали на пляжи Калифорнии. Покинутая Ириска вжалась в стену плотнее. Шершавая. Прохладная. Надёжная…

— Ой, кысочка! — визг Людки Покровки прогонит любые мечты. Ириска отклеилась от стены, вошла в класс и увидела кошку. Белая пушисточка поднялась на задние лапки и тёрлась о доску. Кошачья свобода безвременно оборвалась. Белоснежную красавицу подхватили и перетащили на парту. Кошка недовольно шипела, но Людка сжимала её ещё крепче. А спину, остроухую голову и лапы уже поглаживали остальные девчонки, тараторившие хором нечто восхищённо-умильное. Даже парни толпились неподалёку. Тянуться к кошке им было несолидно, но происшествие забавляло. Глаза кошки грустно смотрели за окно. Покровка, напротив, сияла, словно начищенная монета. Не так уж часто ей удавалось оказаться центром внимания.

Девчонки визжали и тянулись к кошке. Парни подсмеивались. А вошедшая учительница пыталась перекричать безудержно гомонящую толпу, скакавшую в проходе. И только Ириска уставилась на доску. На смазанную надпись. От кошачьих прикосновений убереглось только имя. "Рауль".

"Чего он ко мне пристал?" — подумалось тогда. Подумалось, да не забылось.

А забыть следовало бы. Ведь она ушла навсегда! Ей ведь не по пути с улетевшими!

Тогда, девочка, чего ж ты здесь топчешься?

Над Ириской мрачно нависала громада школьного здания. От взгляда на неё передёргивало, как от холода. Даже легкомысленные розовые тона никого не могли обмануть. Быть может, поэтому Ириска спешила покинуть коридоры, вызывавшие желание немедленно убежать. Но сегодня она задержалась на крыльце и смотрела, как медленно покачиваются верхушки тополей.

— Где? Где же ты, любовь моя? Что мне делать без тебя? Что мне делать без тебя? Где же ты, любовь моя? — песню зациклило. После десятого повтора слова слились в белиберду, сверлящую уши, но Ириска не уходила.

Ступеньки крыльца порядочно обкрошились. Ничего удивительного. Каждый день находился какой-нибудь бездельник, который заботливо обстукивал каблуками лестницу. Сегодня таким бездельником была Ириска.

Уроки закончились. Идти никуда не хотелось. Разговаривать было не с кем. Скукота.

Невдалеке тренькала гитара. Небольшая группка нефоров толпилась вокруг музыканта в разрисованных джинсах и потрёпанной кожаной жилетке. Кто-то слушал прерывистую мелодию. Остальные тихо переговаривались, обсуждая то ли альбом "Арии", то ли новый фильм в переводе Гоблина. Ириска знала кое-кого из этой группы. Частенько они, забросив учёбу, захлёбываясь, рассказывали друг другу истории, наполненные эльфами, гномами, звоном мечей и таинственными чёрными всадниками, крадущимися во мраке ночей. Они грустили, что сами живут в такой дыре, а не в сказочной стране.

За ними наблюдала шарага коренастых, наголо остриженных ребят. Этих сказки не волновали. Они не плавали в розовых мечтах, наметив более близкие перспективы. На переменах им нравилось отогнать в сторону какого-нибудь нефора и начистить ему харю. "Учись жить, лошарик, — усмехались они. — Ну, врежь нам. Врежь хоть разок". Герой меча и магии неловко трепыхался в чужих руках, отчаянно желая оказаться за тридевять земель. Нефорская братия грустно наблюдала за экзекуцией, но действий по спасению собрата не предпринимала. Во взглядах сквозила печаль. "Эх, — взывали взгляды, — нам бы меч, да дракона побольше. Вот тогда бы мы развернулись. Вот тогда бы мы показали…" И нефоры отворачивались. А колокольчики, пришитые к рваным, исписанным джинсам, печально позвякивали.

— И кому какое дело? Я любила, я летела, пробежала, потеряла, опоздала. Я тебя почти не знала, только время пролетело, я болела, я устала. И кому какое дело? — радио продолжало закручивать песни спиралями.

Ириска не верила взглядам, ждущим драконов и чёрных магов. Если ты не можешь справиться с себе подобным, только чуть попроворней, да понахалистей, для дракона ты однозначно не рыцарь, а завтрак.

К угрюмой братии бойцов, ежедневно доводящих нефоров, Ириску тоже не тянуло. В недрах этого сообщества рождались липкие взгляды. На улице от такого взгляда можно проворно упорхнуть. Ищи ветра в поле, дядя! Здесь бы не получилось. Здесь каждое слово и каждый взгляд ведут к выигрышу знающих цену словам и взглядам. Любая невинная подколка обернётся большими процентами. Здесь нельзя не играть в опасные игры, а проиграв, не платить.

Ириска проскальзывала между двумя толпами, как Одиссей между Сциллой и Харибдой. И сегодня тоже осталась в стороне и размышляла о том, почему никак не наступает то волнующее восхитительное время, когда она будет лететь на шикарном авто по широченной улице огромного города. Она навсегда останется красивой, интересной, необычной. Вокруг неё закрутятся красивые мальчики, которые от Ирискиной неприступности обрыдают по ночам подушки. Потому что рядом будет Он — самый лучший.

Вот только самый лучший пока оставался в туманном будущем.

— Привет, Ирисочка, — раздался знакомый голос.

Вскинув голову, Ириска натолкнулась на взгляд исключительно чёрных глаз. Понятно, чьих. И понятно, что Ириска невесело усмехнулась. Когда от ухажёра остаётся только липучий хвост, это раздражает не на шутку. Ну, чего припёрся? Отошёл бы, мальчик, а то ещё подумают, что мы с тобой знакомы.

А, впрочем, почему бы и нет?

По виду не скажешь, что Рауль улетевший. По виду к Ириске клеится весьма стильный мальчик с шикарным кейсом. Пусть старается. Рейтинг Ириски от этого только растёт.

— Как дела? — небрежно спросила она, смотря сквозь Рауля.

— Аналогично, Ирисочка, — улыбнулся Рауль.

— Че-его? — протянула девочка.

— Я сказал "аналогично", — безмятежно повторил Рауль. — Друг друга вроде как знаем: мимо не пройти. "Как дела?" — привычно спрашиваешь ты. "Нормально!" — надо ответить мне. Но ведь я тоже не из деревни, тоже показать желаю, что культура из меня так и прёт. Значит, надо спросить: "Ну, а у тебя как?" И что ты ответишь? Всего лишь "нормально". От него не жарко и не холодно, не так ли, Ирисочка? Вот и время впустую потратили. А скажешь "аналогично", и беги себе дальше без лишних реверансов.