— Где Гарри? — первым делом спросил он Риту.

— В джунглях, — сухо ответила она, — рискует жизнью, пытаясь вызволить твою жену и сына. — И сунула Слоуну под нос полученное по факсу письмо. — Это что за чертовщина?

— Ты о чем? — Кроуфорд Слоун взял письмо и на глазах у Риты прочел. Затем прочел еще раз и покачал головой. — Тут какая-то ошибка. Этого не может быть.

— Ты что же, хочешь сказать, что ничего об этом не знаешь? — все так же резко спросила его Рита.

— Конечно, нет. — Слоун энергично потряс головой. — Гарри же мой друг. И сейчас он нужен мне больше всех на свете. Скажи, пожалуйста, что он все-таки делает в джунглях — по-моему, ты сказала, что он там? — Слоун явно тут же выкинул из головы письмо, сочтя его нелепицей, на которую не стоило тратить время.

Рита судорожно глотнула. В глазах ее появились слезы: она злилась на себя за несправедливое отношение к Слоуну.

— О Господи, Кроуф! Извини ради Бога. — Она впервые увидела, как он постарел за эти несколько дней, сколько в его глазах тревоги. Слоун выглядел куда хуже, чем в последний раз, когда она видела его неделю назад. — Я ведь думала, это ты… А, не важно! — Рита взяла себя в руки и описала экспедицию в Нуэва-Эсперансу и замысел Гарри.

Когда им подали кофе и круассаны, Рита мягко произнесла:

— Послушай, Кроуф, мы все были потрясены и огорчены известием о твоем отце, особенно Гарри. Я знаю, он винил себя за то, что недостаточно быстро действовал, но у нас же не было никакой информации…

Слоун жестом остановил ее.

— Я никогда и ни в чем не буду винить Гарри — что бы ни случилось, даже сейчас. Ни один человек на свете не мог бы сделать больше.

— Я согласна, — сказала Рита, — потому-то эта штука так и невероятна. — И она вытащила из сумочки письмо Лэса Чиппингема. — И это не ошибка, Кроуф. Это вполне осознанная акция. Таких ошибок не бывает.

Кроуфорд снова перечитал письмо.

— Как только поднимемся наверх, я позвоню Лэсу в Нью-Йорк.

— Прежде чем звонить, давай вот о чем подумаем: за этим что-то кроется, чего мы с тобой не знаем. Вчера на Си-би-эй ничего необычного не произошло?

— По-моему, нет… — подумав, сказал Слоун. — Правда, я слышал, что Лэса вызывала Марго Ллойд-Мэйсон — как будто бы в страшной спешке. Но я понятия не имею, в чем было дело.

— А не может это быть как-то связано с “Глобаник”? — пришла вдруг Рите в голову мысль. И, открыв сумочку, она достала несколько листов бумаги, которые Гарри Партридж дал ей утром. Слоун пробежал листы глазами.

— Любопытно! Действительно большие деньги! Где ты это взяла?

— Мне дал Гарри. — И она повторила то, что рассказал ей Партридж по дороге в аэропорт, а именно: как он получил документ от перуанского радиокомментатора Серхио Хуртадо, который собирался передать эту информацию на будущей неделе. И добавила:

— Гарри говорил, что не намеревается это использовать. Сказал, что это самое малое, что мы можем сделать для “Глобаник”, которая дает нам хлеб, да еще с маслом.

— А ведь между этой историей и увольнением Гарри может быть связь, — задумчиво произнес Слоун. — Я такую возможность вижу. Пошли-ка наверх и позвоним сейчас же Лэсу.

— Прежде чем мы туда пойдем, мне надо кое-что сделать, — сказала Рита.

Под “кое-что сделать” подразумевалось послать за Виктором Веласко. Когда заведующий международным отделом Энтель заглянул к ним через несколько минут, Рита сказала ему:

— Мне нужна линия на Нью-Йорк, которая не прослушивается.

Веласко смутился.

— А у вас есть основания полагать…

— Да.

— Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет. Можете позвонить оттуда.

Рита и Кроуфорд Слоун прошли вслед за Веласко в уютный кабинет на том же этаже, застланный ковром.

— Садитесь, пожалуйста, за мой стол. — И, указав на красный телефон, Веласко добавил:

— Эта линия надежная. Я гарантирую. Можете прямо набирать.

— Спасибо. — Зная, что Партридж находится на пути в Нуэва-Эсперансу, Рита не собиралась раскрывать его местонахождение и решила не упоминать его в разговоре, чтобы об этом не узнали власти Перу.

Веласко вежливо поклонился, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Слоун попытался сначала связаться напрямую с Лэсом Чиппингемом. Телефон молчал — ничего удивительного, так как была суббота и утро. Зато удивительным было то, что заведующий отделом не оставил у телефонистки номера, по которому его можно разыскать. Заглянув в записную книжку, Слоун набрал еще один номер — квартиру Чиппингема в Манхэттене. Опять никакого ответа. Был у Слоуна еще номер в Скарсдейле, где Чиппингем иногда проводит уик-энд. Там его тоже не оказалось.

— Похоже, — заметил Слоун, — что Лэс намеренно скрывается сегодня утром. — Он в задумчивости продолжал сидеть за столом.

— О чем ты думаешь? — спросила Рита.

— О том, чтобы позвонить Марго Ллойд-Мэйсон. — И он взял трубку красного телефона. — Я звоню.

И Слоун набрал номер Стоунхенджа. Ему ответила телефонистка:

— Миссис Ллойд-Мэйсон сегодня на работе нет.

— Говорит Кроуфорд Слоун. Дайте мне, пожалуйста, ее домашний номер.

— Этого номера нет в справочнике, мистер Слоун. Мне не разрешено его давать.

— Но у вас же он есть? Телефонистка помедлила.

— Как вас зовут?

— Норин.

— Красивое имя — мне оно всегда нравилось. Теперь выслушайте меня внимательно, Норин. Кстати, вы узнали мой голос?

— О да, сэр. Я каждый вечер смотрю “Новости”. Но последнее время я так волнуюсь…

— Спасибо, Норин. Я тоже. Так вот, я звоню сейчас из Лимы — это в Перу, и мне просто необходимо переговорить с миссис Ллойд-Мэйсон. Если вы дадите мне ее номер, обещаю: ни слова не скажу, как я его добыл, вот только в следующий раз, когда буду в Стоунхендже, зайду к вам и лично поблагодарю.

— Ох, правда, мистер Слоун? Мы будем так рады!

— Я всегда выполняю обещания. Так какой же номер, Норин?

Она сказала, и он записал.

На сей раз трубку подняли после второго звонка, и раздался мужской голос — по всей вероятности, говорил дворецкий. Слоун назвался и попросил к телефону миссис Ллойд-Мэйсон.

Через несколько минут послышался голос Марго, которую ни с кем нельзя было спутать.

— Да? — сказала она.

— Это говорит Кроуф. Я звоню из Лимы.

— Мне так и сказали, мистер Слоун. И мне хотелось бы знать, почему вы звоните мне — тем более домой. Правда, сначала мне хотелось бы выразить сочувствие по поводу смерти вашего отца.

— Благодарю вас…

Учитывая свое положение, Слоун никогда не обращался к президенту Си-би-эй по имени, и Марго явно намеревалась держаться такого же правила. По ее тону Слоун догадался, что прямым вопросом ничего не добьешься. И он решил прибегнуть к старому как мир журналистскому трюку, который часто срабатывал даже с самыми высокоинтеллектуальными людьми.

— Миссис Ллойд-Мэйсон, когда вы решили вчера уволить Гарри Партриджа из Си-би-эй, я не уверен, что вы подумали о том, сколько он приложил усилий, чтобы найти и освободить моих жену, сына и отца.

Она мгновенно взорвалась:

— Кто вам сказал, что это было мое решение? Слоуну очень хотелось ответить ей: “Да вы сами только что!” Но он сдержался и сказал:

— На телевидении в Отделе новостей все становится известно. Потому-то я вам и звоню.

— Я не желаю обсуждать это сейчас, — отрезала Марго.

— А жаль, — сказал Слоун и скороговоркой продолжал, боясь, что она повесит трубку:

— Мне подумалось, что вы, наверное, согласитесь поговорить о связи между увольнением Гарри Партриджа и бартерной сделкой, которую затевает “Глобаник” в Перу. Гарри что же, задел своими честными репортажами кого-то, кто очень заинтересован в этой сделке?

На другом конце провода долго молчали — Слоун слышал только, как дышит Марго. Затем, уже гораздо спокойнее, она спросила:

— Где вы все это услышали? Значит, есть связь.

— Ну, видите ли, — сказал Слоун, — Гарри Партридж узнал об этой сделке. Так вот, Гарри решил не пускать в ход этой информации, он сказал так: “Это самое малое, что я могу сделать для “Глобаник”, которая дает нам хлеб, да еще с маслом”.