Тем не менее это вызвало раскол между патриархом и возглавляемой Феодором монашеской партией. Конфликт завершился лишь с новой волной иконоборчества, примирившей преп. Феодора и свт. Никифора.
Император Никифор энергично воевал, хотя не был профессиональным военным. В своих походах он сам возглавлял армию. Он разбил ряд славянских племен, к тому времени уже ставших грозой Балкан. Но справиться с арабами было не так просто. Никифор уступил ряд стратегических крепостей знаменитому Гаруну Аль Рашиду, но кое-как ему удалось откупиться и заключить мир с арабами. Лишь после смерти Гаруна (809 г.) опасность миновала.
Главное внимание византийской политики было направлено на Балканы. Там сформировалась мощная Болгарская империя под правлением хана Крума. После ряда кампаний, прошедших с переменным успехом, армия Никифора была наголову разбита (811 г.). Он сам погиб в сражении, и Крум сделал из его черепа чашу для вина.
Новым императором стал Михаил I Рангаве (811-813 гг.), который тоже был иконопочитателем. Он вызвал всех сосланных и сделал Феодора Студита своим советником. Это был ошибочный шаг: св. Феодор давал замечательные советы в делах церковных, но не в области политики. Положение императора оказалось отчаянным. В 812 г. Михаил даже был вынужден признать Карла Великого василевсом (как бы своим западным младшим коллегой). Тем не менее императором римлян Карл не был признан никогда.
Интересен эпизод с гонениями на дуалистическую секту павликиан, затеянными Михаилом I. Павликиане компактно проживали в Малой Азии на территории между двумя империями – Византийской и Арабской. Но было их достаточно и в Константинополе. Помимо своих дуалистических воззрений и эзотерических ритуалов, павликиане отличались тем, что были врагами церковного культа, и в частности иконопочитания. Крайние ревнители, окружавшие трон, убедили императора принять закон о смертной казни павликиан. Но пламенный защитник икон св. Феодор Студит со всей силой убеждения восстал против указа императора и добился отмены императорского закона. "Не угодно Богу такое убийство", – писал он императору, а патриарху сказал: "Церковь не мстит мечом".
Война с болгарами продолжалась. После ряда значительных побед болгары предложили ультиматум, предусматривающий обмен перебежчиками с обеих сторон. Михаил был готов его принять, но св. Феодор Студит запретил императору выдавать тех, кто прибег к его помощи, и велел ему продолжать войну. Крум вновь разбил византийцев. Армия взбунтовалась против неудачливого императора-иконопочитателя. Солдаты-иконоборцы ворвались в церковь, где был похоронен их незабвенный Константин Копроним, и вскрыли его гробницу с криками: "Восстань и помоги гибнущему государству!" Они даже распустили молву, что гроб раскрылся сам, Константин встал, сел на коня и отправился воевать с болгарами.
В июле 813 г. Михаил I был низвержен и на трон взошел иконоборец Лев V Армянин. Михаил был пострижен в монахи, а сын его – кастрирован и тоже пострижен. Вскоре мы услышим о нем как о патриархе Игнатии.
4. Лев V Армянин (813-820) видел себя вторым Копронимом. В долгой войне с болгарами удача наконец повернулась к византийцам. Император Лев нанес поражение страшному Круму, развеяв, таким образом, миф о его непобедимости. Тот вскоре скончался, а в 818 г. Лев вновь наголову разбил болгар. Таким образом, Империя была спасена.
Иконоборчество император начал вводить исподволь, очень осторожно. В кругу своих приближенных он высказывал мнение, что бедствия (успехи сарацин) постигают Империю "не за что иное, как лишь за поклонение иконам", и доказывал это тем, что императоры-иконоборцы и царствовали и умирали благополучно, а вот их преемники – несчастно. Сочувствующие иконоборчеству нашлись не только среди военных, но и среди иерархов.
Перед праздником Рождества Христова 814 г. толпа солдат бросала камнями в образ Спасителя над воротами дворца; император приказал снять образ под предлогом защиты святыни от поругания. 25 декабря перед причащением он поклонился иконе, а 6 января 815 г. – уже нет. Вскоре после этого император стал убеждать патриарха отказаться от иконопочитания. Патриарх был непоколебим.
В 815 г. св. патриарх Никифор был низложен и отправлен в ссылку. 1 апреля 815 г. (в день Пасхи) патриархом стал Феодот, начальник лейб-гвардии и родственник Копронима. По словам хрониста, он был "безгласнее рыбы, бессловесный, скотоподобный и кроме нечестия ничего не знающий". Он был совсем необразованным и полуграмотным человеком.
После Пасхи того же года Лев Армянин созвал собор в Св. Софии под председательством этого патриарха. Православные иерархи и монахи отказались в нем участвовать, были низложены и отправлены в ссылки. Собор остался в истории под названием 2-й иконоборческий. Иконоборцы считали его поместным.
Собор объявлял вновь восстановленными решения иконоборческого собора 754 г., а Вселенский Собор 787 г. – потерявшим силу. Но все же его решения были помягче Копронимова собора: позволялось оставлять иконы в церквах, но вывешивать повыше, чтобы они служили для неграмотных вместо писания, лишь бы невозможно было "для необученных и нетвердых в вере" возжигать перед ними свечи или их лобызать. Было сказано, что Ирина восстановила незаконное почитание икон по женскому слабоумию. Но определялось, что иконы – не идолы, а Влахернский собор Копронима не объявлялся Вселенским (объявлялось, что было всего шесть Вселенских Соборов).
Не подписывавшие орос епископы и игумены ссылались и наказывались. Св. Феодор Студит написал собору обличительное письмо, был наказан пыткой (его били воловьими жилами и морили голодом) и сослан. Но и из ссылки он писал обличительные послания и руководил борьбой с иконоборцами. Активно выступал против иконоборчества и ссыльный патриарх Никифор.
5. Свв. Феодор Студит и патриарх Никифор основывали свои доводы против иконоборцев на понятии ипостасного единства Божества и человечества во Христе. Образ, икона Христа всегда изображает лицо, личность, то есть Божественное Слово. В воплощении Бог-Слово воспринял человеческую природу. Следовательно, на иконе изображена личность воплощенного Бога. На сиянии вокруг головы Христа всегда пишется греческий перевод священного ветхозаветного тетраграмматона (Ягве) – п щн, чтобы показать, Кто изображен. Но внешнее обличие Спасителя – человеческое – есть обличие исторического Иисуса – Его человеческой природы:
"Непостижимый зачинается во чреве Девы; Неизмеримый становится ростом в три локтя; / Безграничный приобретает границы; Неопределимый встает, садится и ложится; / Вездесущий положен в колыбель; Вневременный постепенно достигает возраста двенадцати лет; / Безвидный приобретает очертания, и Бестелесный облекается телом…, / А потому Он один и описуем и неописуем" (преп. Феодор Студит, "Опровержения").
Преп. Феодор писал очень живым и образным языком. Не боялся он и резких выражений. Особенно обличал он засилие царства над Церковью. Конфликт со Львом Армянином дал Феодору повод сказать царю такие слова: "Слушай, царь, что сказал божественный апостол: положи Бог в церкви первее апостолов, второе пророков, третие пастырей и учителей, а не сказал: царей. Тебе вверено гражданство и войско; об этом заботься, а церковь оставь".
Этому же разделению Божьего от кесарева Феодор поучает и робкое рядовое монашество. "Где, – говорит он, – слова: глаголах пред цари и не стыдяхся? Где слава и честь нашего сословия?" "Ты говоришь, – пишет Феодор игумену Василию, уговаривая его противиться царю Льву V Армянину, – что никогда не видел императора, не представлялся начальникам и оттого чувствуешь страх. Нет, отец… пусть он боится тебя так же, как бесы… Обличай его, если он пустословит, ведь Ахава обличал Илья и Ирода Иоанн, других – другие".
Игуменов, подписавшихся под оросом 815 г., преп. Феодор обличает беспощадно: "Господа игумены, как слышно, говорят: кто мы такие, чтобы оказывать сопротивление? Во-первых, – говорит Феодор, – вы – христиане, которые теперь непременно должны говорить. Потом – монашествующие, которым не следует увлекаться ничем, как не привязанным к миру. Затем игумены, которые должны отклонять соблазны от других и никому не давать повода к искушению. А какой соблазн и искушение или, вернее, унижение произвели они собственноручной подпиской, надо ли об этом говорить? Ибо если молчание есть отчасти согласие, то утверждение этого согласия подписью пред целой церковью – какой это позор! Но что сказал Христос? Всяк, иже исповесть Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим. А в случае отказа от исповедания? А если они дали собственноручную подписку не сходиться друг с другом, то ведь это – отказ. Ибо как они будут соблюдать сказанное Христом: грядущего ко Мне не изжену вон? Приходит к ним кто-нибудь, спрашивая и желая узнать истину, – что же ответит ему игумен? Вот что: я получил приказ не говорить. Итак, они дали подписку повиноваться императору вопреки Христу. Если ты скажешь, при подписке: я восклицал, что я поклоняюсь свв. иконам, – то прости, брат, и Пилат, устами выдавая себя за невинного в убиении Христа, тростью утвердил смерть Его".