У прилично одетого вождя кипел возмущенный разум, он готов был разрушить все до основания. Но черти налетели на вождя, наподдавали ему и запихнули его в котел. На этом картина будущего оборвалась, зеркало в кабинете доктора Функа прояснилось.

— Достаточно? — спросил Трубочист. — Теперь вы убедились, что смог я вам показать будущее?

— Не совсем уверен в этом, — вздохнул доктор Функ.

— Почему же?

— Картину, которую я увидел, вы могли мне внушить при помощи гипноза. Трубочист грустно покачал головой:

— Материализм бессмертен!

Цветь пятьдесят третья

22 июня 1941 года в четыре часа по московскому времени, исполняя поручение органов НКВД, три самолета типа «У-2» обрушили бомбовые удары по Лосиному острову на Васюганье. Самолеты бросали бомбы, стреляли из пулеметов, пикируя на мечущийся по островку скот, женщин и детей. А Майкл отчаянно отстреливался из пулемета с крыши дома, видя — как падают погибающие староверы под пулями и осколками бомб. Полыхали огнем развороченные взрывами скиты Акима и Онуфрия. Феня лежала у колодца на спине, раскинув руки. И вода из пробитой осколком бадьи лилась струйкой с высоты колодезного сруба на ее побелевшее лицо. Маланья уводила по болоту через камыши Груню и Верочку с Дуняшей. Порошин и Коровин палили по аэропланам из охотничьих ружей. Но от прямого попадания бомбочки дом загорелся, Майкла сбросило с крыши взрывом.

— Уходим! — крикнул Гришка Коровин.

По дымовому шлейфу Порошин, Майкл и Коровин добежали до топи и упрятались в камышах. Тропу к острову деда Кузьмы они знали. Майкл еще с крыши заметил, что Маланья с Груней и Верочкой направилась именно туда. Дуняша была на руках у Верочки.

— Все, охлынем немного и уйдем, — пытался отмыть Гришка лицо, почерневшее от сажи пожара.

— Сволочи! — погрозил Майкл вслед улетающим самолетам.

— Как русские говорят! — добавил Гришка Коровин.

Порошин никак не мог оторвать взгляда от горящего великана — Дурилы. Деревянная скульптура от огня и дыма принимала фантастические очертания. Она поднимала полыхающую дубину, как факел, двигалась, поворачивала мучительно голову, будто пыталась что-то промычать или произнести первое в своей жизни слово.

Об изгоях, которые жили на острове староверов, 22 июня 1941 года вспомнили только два существа: дед Кузьма — в Норильском концлагере, и Володька — в Зверинке.

— Хорошо им там! — перекрестился дед Кузьма, подгоняя лошадь кнутом.

— Кому хорошо? — спросил у своего кучера Завенягин.

Кузьма не ответил Авраамию Павловичу. Начальство — оно глупое, без понимания. Началась вот война. Значит, жди погибели, голода. С войной завсегда смерть и мор. Начальство-то не умреть. Завенягин, конешно, человека душевная, антиресуется, как из хграблей стрелять. Хглядишь, булку хлеба сызнова подбросит. Дыднако, не мохгет быть веры начальству.

В это время за тысячу верст, на площади Зверинки, в толпе плачущих баб и угрюмых казаков Володька слушал выступление Молотова по радио:

«Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории. Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в пять часов тридцать минут утра сделал мне заявление от имени своего правительства о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

В ответ на это мною от имени советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.

По поручению правительства Советского Союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и потому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта.

Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.

Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработившей французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы.

Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего советского правительства, вокруг нашего великого вождя — товарища Сталина! Наше дело — правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Володьке стало жалко немецких рабочих и крестьян, страдающих под гнетом клики кровожадных фашистских правителей. Но надо было срочно добраться до острова староверов на Васюганье. Война началась, а они там ничего не знают! Он собрал впопыхах котомку, взял уздечку и расстреножил за станицей первую попавшуюся лошадь. На украденном коне он и поскакал в сторону Васюганья. Володька же не мог знать, что остров староверов разбомбили, что там почти все погибли. На Лосином острове остался один обугленный Дурила, да и то благодаря неожиданно хлынувшему ливню. Возле Малого болота Володька встретил Малашу Мухоморову, которая и поведала ему о трагических событиях на острове староверов.

— А где Груня, Вера с Дуней, все, кто живым остался? — спросил Володька.

— Ушли на землю, Володя. Бог им судья, но принесли они нам беду. Наших мало осталось. А ваши все целы. Ежли встренешь когда-нибудь Майкла, скажи, што я жалею его, жду.

Так и ушел обратно Володька, не встретив никого, кроме Маланьи. Аркадий Иванович Порошин, Гришка Коровин, Верочка с Дуняшей и Груня поселились в Шумихе у бабы Тони Яковлевой. Верочка съездила к брату в Челябинск за советом: что делать, как жить? Но Антон советовать ничего не стал, приехал в Шумиху сам. Он внимательно выслушал рассказ Порошина и Коровина о жизни и событиях на острове староверов, насупился:

— Почему не ликвидировали Майкла? Где он сейчас?

— Уехал к линии фронта, чтобы где-нибудь проскочить в зарубежье, добраться до своей Америки, — признался Порошин.

— Идиоты! — выругался Антон. — Он же попадет в лапы НКВД и всех нас выдаст! И тогда все ваши чистые документы превратятся в дерьмо!

— Майкл не выдаст! — оборвал его Порошин.

— Ну, смотрите, гуси!

— Глядим.

— Как вы жить собираетесь?

— Мы с Гришей решили пойти на фронт, добровольцами.

— Кто ж заградит землю нашу, Россию? — ковырялся в ухе спичкой Гришка Коровин.