— Капитан, единственным более или менее высоким чином вашего государства у меня на примете являешься только ты. Дипломатические отношения с твоим государством мне устраивать надо?! — Надо! Вывод — вручить тебе послание к главе твоего дома, кучу подарков в виде листьев меллорна да и зелье кошачьего глаза думаю пригодиться и отправить тебя на этом агрегате к руководству.

— Так леший же плакался, что у него меллорны ещё ростки ростками и срывать с них листву сейчас смерти подобно?

— А вот с этим я в ближайшее время разберусь. Есть методы. В этом случае этот самолёт и организация переговоров с руководством о твоей встрече — всё это на тебе. А чтобы даже случайно информация о союзе наших домов не попала в руки противника, письмо придётся писать таким образом, что прочитать его можно будет только в твоём присутствии.

— В смысле?

— Потом капитан, всё потом. Кстати тебе не жалко будет на благое дело маленького стаканчика крови?

…

Глава 30. Ремонтно-подготовительная.

По приходу в лагерь мы моментально разбрелись в разные стороны, даже не отвлекаясь на предложенный старшиной завтрак. Капитан с головой окунулся в ящик с инструментами, доставшийся нам в наследство от мотоциклистов и принялся там копаться с видом заправского стоматолога. Видно его собственное утверждение о том, что самолёт в порядке немного не соответствовало действительности. Особенно меня насторожила отложенная в сторону ножовка по металлу и хорошие такие клещи. Но, в здравом уме капитана я решил не сомневаться и предоставил ему полный картбланш на любые действия с самолётом. Подозвав старшину, я попросил его помочь капитану с ремонтом новообретенной техники. Нет, у меня конечно же не было сомнений в техническом мастерстве капитана, но мозг грызла маленькая, червивая мыслишка о том что у старшины ремонт получится как минимум аккуратнее и шансов благополучно долететь до своих у капитана станет больше.

Прихватив от подвешенного на дереве окорока хороший такой кусок — всё же пока не дух святой, кушать хочется, я удалился из лагеря.

Предстояло совершить некоторые действия, не особенно приветствующиеся человеческой моралью. Впрочем, это ещё слабо сказано — совсем не приветствующиеся.

Но для дальнейшего выживания видимо придётся — рефлексовать будем потом.

Отойдя примерно на пару километров от лагеря, я вышел на маленькую полянку с лежащим поперёк её поваленным деревом на котором, удобно пристроившись в развилке растопыренных, скрюченных корней, сидел Дух Чаши и смотрел в мою сторону серьёзным выражением глаз.

— Здравствуй, Дух Чащи.

— И я приветствую тебя, valsharen Rilint'tar.

— Пока весь дом состоит из одного меня, я не достоин так именоваться.

— Думаю, если у нас всё получится, то не долго славное имя Qu'ellar Rilint'tar будет оставаться в тени.

— Ты, уже подобрал место?

Леший поманил пальцем пролетающего мимо воробья и усадив его себе на вытянутый вперёд палец, принялся всматриваться в тревожно моргающие бусинки птичьих зрачков и не поднимая взгляда глухо произнёс:

— Конечно подобрал, лучшее место в этом проклятом богами лесу. — Мёртвое сердце додревней пущи. Место упокоения многих волшебных существ. Там до последнего сохранялась магия, и она медленно истекала от туда по капле, растягивая агонию собравшихся. Теперь это болото — чёрная, зовущая трясина, покрытая осокой. И только вершины когда то гордых мегалитов чуть приподнимаются над вонючей жижей, прикидываясь простыми, покрытыми тщедушным мхом, камнями. Пошли, valsharen Rilint'tar, я отведу тебя к вместилищу моей грусти и боли.

…

"… под мощнейшими ударами наших доблестных войск Красная армия, лопнувшая как мыльный пузырь в первые дни войны, продолжает отступать, теряя города, людей и технику. Примером того положения, в котором находятся эти неотёсанные славянские варвары, может служить случай, произошедший на восточном фронте не далее, чем на прошлой неделе — в полковой госпиталь были доставлены немецкие солдаты, в которых эти красные варвары стреляли из лука! До какой степени варварства нужно дойти, чтобы использовать такое, не побоюсь этого слова, доисторическое вооружение?! Это ещё раз доказывает, что войска Красной армии полностью разгромлены доблестным Вермахтом. У них нет ни достойного оружия, ни патронов. Единственное, что они сейчас могут делать — это массово сдаваться в плен или пытаться такими вот дикими методами противостоять нашей несокрушимой, стальной лавине… "

16.07.1941, газета V?lkischer Beobachter, фрагмент статьи.

Или Леший вёл меня по быстрой тропе, или старое сердце чащи действительно находилось так близко от нашего лагеря, но на месте мы были буквально через несколько минут.

Большая зелёная поляна, покрытая разнотравьем и седеющими проплешинами мха, открыла моему взору. Обогнав Лешего, я уже собирался перейти через поляну, но схватившая моё левое запястье древесная рука резко остановила меня.

— Стой! Присмотрись получше, а потом, если захочешь, иди.

— Присев на корточки и наклонив голову, я принялся внимательно разглядывать эту идиллическую поляну, ярко освещённую солнечным светом и украшенную перепархивающими насекомыми. На первый взгляд это была обычнейшая поляна, ну может с травами чуть зеленее и сочнее окружающих. Этому могло быть множество объяснений. Мои рассуждения и сомнения были рассеяны в один миг, когда недалеко от меня на травяной ковёр приземлилась кинутая Духом Чащи тяжёлая ветка. Кустики травы буквально разошлись и вверх плеснула коричнево-чёрная, мерзкая даже на вид жижа. Медленные, тягучие волны прокатились по идиллическому травяному покрову, ещё недавно выглядевшему таким мирным. Вся эта красота скрывала под собой смерть — медленную, мерзкую, болотную смерть, после которой даже тело не обретает покоя, а так и остаётся тысячелетиями гнить, погребённое пластами зловонного ила.

Передёрнув плечами от прокатившейся по коже волны омерзения, я обернулся и спросил:

— И где же обещанные мегалиты?

— Не беспокойся, не далеко. Вон впереди, на расстоянии буквально десяти метров виднеется маленькая кочка, покрытая рваным одеялом серого мха, видишь?

— Да, только уж слишком она маленькая. Вон кстати ещё и ещё. Сколько их и почему не видны полностью?

— Девять. Девять камней силы, образующих контур. Когда-то они возвышались над поляной на высоту в два человеческих роста, но после того как обвалился свод пещеры находившейся под ними, вся эта местность превратилась в болото. И камни начали медленно погружаться в размытую болотной жижей почву. Ещё тридцать — сорок лет и на поверхности этой топи уже не осталось-бы этого памятника былому величию.

— А меллорны? Если тут было сердце леса, то тут точно рос хотя бы один.

— Гниют. Гниют в этой чёрной жиже. Они не смогли пережить источник.

— Так. Разобрались. Значит мне надо доставить жертв непосредственно к камням и запитать контур магией? Так?

— Да.

— Тогда вопрос — как я до этих камней доберусь? Какая тут глубина?

— Местами до семи метров жижи и ещё примерно два-три метра ила.

— Понятно — заболоченная карстовая воронка. Значит, когда твоя пещера обрушилась — грунт просел, и образовалась аккуратная такая ямища. И её заполнило водой, а потом она заросла, сперва ряской, потом уже покрылась тонким травяным покровом. Так и образовалась эта идеальная ловушка.

— Трау, изумляешь ты меня, откуда ты такие вещи-то знаешь? С твоими сородичами я раньше общался — им и в голову бы не пришло задуматься о таких «глупостях». Неужели в вашем мире трау у дварфов хлеб отбивать начали? Это я по поводу горного дела, если ты не понял.

— Нет, горным делом в моём мире дроу не занимаются. Это я вот такой уникум. Кстати, дух чащи, ты тоже меня удивляешь — ловко притворяешься перед хумансами. Что бы тебе подобные, да спокойно подошли к костру, да ещё и спокойно общались с его зажёгшими. Ну не поступают так так духи чащ, слишком уж ты разумно себя ведёшь.