А может, что-то другое не оставляло его в покое. Он частенько стал замечать, что порой, сидя за рулем своего автомобиля в час пик в пробке, завидует бесцельно бредущим по тротуару эмоционально беседующим подружкам или обнимающимся парочкам. Это острее всего напоминало Тому, как давно он лишен доверительного общения, которого, впрочем, и прежде было немного. Сандре он мог сказать далеко не все, просто не желая расстроить ее, озадачить собственными проблемами или предстать в невыгодном для себя свете. И все-таки это общение было.

Том вышел на террасу и всмотрелся в ведущие к шато дорожки, освещенные фонарями. С заинтересованностью присмотрелся к подъехавшему такси, с удовлетворением отметил, что из него показалась Кэт, затем озадаченно пронаблюдал, как спешит она встретиться с каким-то молодым человеком, который на кого-то был похож, и теперь Том силился вспомнить, на кого именно.

Кэт по-дружески о чем-то заговорила с ним, тот столь же дружелюбно ответил ей, завязался разговор. Можно было не сомневаться, что эти двое находятся в близком общении.

Том с тревогой и подозрением следил за ними. Его обожгла гневливая враждебность. Со времени похорон Сандры такое случалось с ним все чаще и чаще по совершенно разным поводам. А началось все с письма, которое попало к нему по чистой случайности. Оно предназначалось его супруге, и после ее смерти, не востребованное адресатом, оказалось в его руках. И это было не безобидное послание, хотя бесконечно нежное и трогательное. Оно было от любовника Сандры. А он и предположить не мог, что у его верной жены может быть другой.

Вероятно, отчасти прав был Маркус, намереваясь отнять у него, фанатично преданного своей работе человека, то, на чем он замкнул свою жизнь еще до того, как стал по-настоящему одинок.

Томас бросил на Кэт и неопознанного молодого человека последний взгляд и подошел к бару. Плеснув в широкий стакан скотч, он решил, что ничего больше не станет предпринимать, чтобы спасти корпорацию. Он просто отпустит поводья, созовет пресс-конференцию и публично признается в своем фиаско, пока зреющие подозрения не обросли слухами.

Он чувствовал, что готов впервые в жизни сдаться без борьбы, но это уязвляло его меньше, чем дружеский разговор этой малознакомой взбалмошной блондинки с каким-то франтоватым юнцом под окнами его номера.

Том опорожнил стакан и вновь его наполнил, но уже до краев…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Фойе «Шато Блю» показалось девушке неправдоподобно тихим. Консьерж пропустил ее без вопросов. Она вошла в лифт, и он плавно и бесшумно понес ее вверх. Казалось, сердце отбивает доли секунд, и с каждым мгновением приближения к цели его стук становится все отчетливее.

Створки кабинки лифта скользнули в стороны. Кэт немного прошла по коридору и остановилась напротив двери в номер Рассела. Она переложила из одной руки в другую сумочку, в которую, памятуя об условиях сделки, сумела втиснуть ночную сорочку и пару необходимых гигиенических мелочей, рассчитывая все прочее найти в небедном номере своего компаньона, если он настоит на обязательности ее ночевки в этих стенах.

Она заставляла себя воспринимать такую экзотическую вероятность бесстрастно, не придавая этому какого-либо значения.

Кэт только занесла кулак, чтобы постучать, как дверь номера распахнулась. На пороге стоял Томас Рассел, со стаканом янтарной влаги в руке. Но она его в первый миг даже не узнала. Был он какой-то странный, смотрелся дико в рубашке, расстегнутой наполовину, с закатанными чуть не до локтя рукавами. Рассел подозрительно хмурился и едко ухмылялся, постоянно поднося к губам стакан с каким-то крепким, по мнению Кэт, напитком.

Том отступил в сторону, пропуская Кэт в номер.

– Ах, ну да… моя девушка, – осклабился он, разглядывая ее.

Кэт послышалась нескрываемая злоба в его голосе.

– Прости, Том, я задержалась. Раньше просто не было никакой возможности. Честно… – принялась оправдываться журналистка, испытывая потребность погасить проявившуюся агрессивность. Она прошла в глубь номера и осмотрелась, рассчитывая, что ожидаемый Томасом так называемый гость уже здесь. Однако его не было. – Я не опоздала? – озадаченно спросила девушка, повернувшись к хозяину номера.

Но он ничего не ответил, сделав очередной внушительный глоток.

Волосы его были всклокочены словно при порывистом ветре, как заметила Кэт. Неудивительно… Дверь на террасу была распахнута, задувал гуляющий по побережью ветерок, иногда настолько ощутимо, что в комнате становилось зябко.

Тогда-то Кэт и обратила внимание на открытый бар, на полупустую бутылку скотча, которая при ее дневном визите была только откупорена, еще раз взглянула на Тома и поняла, что он изрядно пьян, о чем красноречиво свидетельствовал его затуманенный взгляд.

Ей бы следовало встревожиться за себя, но вместо этого она испытала острое беспокойство за этого, в сущности, почти незнакомого человека, который доставил ей столько хлопот, перевернул с ног на голову весь ее привычный распорядок жизни, поставил под угрозу ее карьеру, но при этом производил впечатление благополучного, уверенного в себе, успешного деятеля. Но сейчас перед ней стоял злобный и потерянный незнакомец.

Он сомневался в ней, но она пришла, сдержала свое обещание, и вопреки его ожиданиям выглядела поистине великолепно в своем тщательно продуманном одеянии. Тогда как он, еще час назад исполненный воинственного намерения повергнуть всех недоброжелателей, сдался и махнул на все рукой только из-за того, что девчонка остановилась поболтать с каким-то пижоном.

Томас нахмурился еще суровее. Его взгляд застыл в одной точке на ее туловище, где V-образное декольте платья приоткрывало глубокую ложбинку меж округлых грудей. Кэт не сразу просекла устремление этого взгляда, когда же сообразила, то невзначай запахнула на груди тяжелую шаль и притворно поежилась, словно от холода.

Рассел закрыл стеклянную дверь на террасу. Проходя мимо, он вдохнул восхитительный аромат цветочного букета ее духов. Этот запах на некоторое время сделался сильным магнитом для его хмельного сознания.

Он остановился напротив Кэт. Девушка подняла на него вопросительно округленные зеленые глаза, осененные искусно подчеркнутой густотой ресниц. На щеках же ее полыхал неподдельный румянец. Чуть приоткрытые полные губы напомнили ему те дерзости, которые он уже позволил себе в отношении ее, чем, однако, не сумел насладиться, больше занятый производимым эффектом, нежели самим действием. И он испытал сильнейшее желание сделать это вновь и теперь не отвлекаться на такие пустяки, как внешние обстоятельства.

А она продолжала молчать, бесстрашно глядя на Тома. В ее глазах было столько детской доверчивости, что это его отчего-то смутило.

– Конечно, опоздала! Что за вопросы?! Опоздала, притом сильно, – грубо проговорил Том и, отвернувшись, допил свой стакан.

– Я попросила прощения, – кротко напомнила Кэт. – Но ты-то все время был здесь. Тебе ничто не мешало принять твоего гостя, если, конечно, ты его и в самом деле ждешь.

– Какое миленькое платье. Не желаешь снять накидку? – игриво поинтересовался он, проигнорировав ее ремарку. – Выглядишь так, словно куда-то собралась. Куда, если не секрет?

– Как куда? – удивилась девушка. – Пришла, как мы и договаривались. Разве что немного задержалась. Хотя теперь совершенно не понимаю, зачем я здесь.

– Хотела, потому и пришла, – заключил Том.

– Ты меня обязал этим пресловутым договором, – недоуменно пожала плечами Кэт. – А кроме того, ты обещал снабдить меня материалом для большой статьи. И если ужин не предвидится, то мы могли бы использовать эту встречу, чтобы поработать, – деловито предложила она и строго добавила: – В противном случае я предпочту вернуться к своей обычной жизни!

– Сколько страсти! – ехидно заметил Том. – Чем же так прельстительна твоя обычная жизнь?

– Дело не в том, что она прельстительна. Но из-за того, что я спешила сюда, мне не удалось обстоятельно пообщаться со своей бабушкой.