«Итак, я грязнуля, – думала она, – и он долгое время не знал, как мне это сказать. Он на самом деле заботится обо мне, иначе зачем ему это было говорить? Если бы я не любила моего самого дорогого фон Тебингена, если бы я не собиралась стать женой принца Уэльского, я могла бы полюбить этого человека».

– Я приму этот совет от вас, милорд, – сказала она, – хотя, право, я не хотела бы получить его от других.

Его слова произвели на нее впечатление, но не надолго. Каролина не любила мыться и думала, что дорогой эрл волнуется по пустякам.

Он же испытывал облегчение оттого, что ему удалось обсудить этот щекотливый вопрос, не нанеся ей смертельной обиды, но он видел, дело этим не кончилось.

Может быть, стоило поговорить с одной из женщин, прислуживавших принцессе. Им будет легче объяснить. Он разыскал мадам Буше, одну из любимых ее придворных дам, которая была очень разумной женщиной.

– Мадам Буше, – сказал он, – я знаю, что могу говорить с вами откровение. Дело весьма деликатное, и я надеюсь, вы сохраните все в тайне.

– Положитесь на меня, милорд.

– Это касается чистоплотности принцессы. Откровенно говоря, она не обращает внимания на нее, и это чувствуется. Принц сразу почует ненужные запахи, и я хорошо его знаю, он будет испытывать отвращение, более чем большинство из нас, потому что он очень привередливый джентльмен. Боюсь, что если принцесса предстанет перед ним такой, как сегодня, он будет… откровенно говоря… немного расстроен.

Мадам Буше и на самом деле была очень разумная женщина.

– Я знаю это, милорд. Нам очень трудно заставить принцессу купаться и менять белье. Она говорит, что это трата времени. Она очень гордится, что так мало тратит времени на уход за собой.

– Это надо исправить до ее встречи с принцем.

– Я сделаю все, что в моих силах, милорд, но вы понимаете… – вздохнула мадам Буше.

– Я уже разговаривал с принцессой. Это произвело на нее впечатление, но, боюсь, совсем ненадолго. Многое надо поменять прежде, чем мы приедем в Англию. Какое белье она носит?

– Рубашки и юбки из льна, вязаные чулки, милорд. Я кладу ей свежие постоянно, но она часто не меняет их.

– Мадам Буше, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы она поняла, как важно быть чистоплотной.

Мадам Буше пообещала, что сделает все возможное.

Это факт, что у немцев представления о чистоте во многом отличаются от английских, напомнил себе Малмсбери, поэтому английские ноздри чувствительнее к неприятному запаху.

Скоро приедет госпожа Харткорт из Англии, она займет пост леди опочивальни Ее Величества принцессы Уэльской. Он сможет поговорить с ней, и, может быть, они что-то предпримут.

Он мог бы, конечно, потолковать по-семейному с герцогиней, очевидно, с ней и надо было поговорить об этом, но она глупа. Он несказанно удивлен, что она с ее английским воспитанием даже не заметила такого недостатка у своей дочери. Странно, обладая многими чисто английскими привычками, она не приучила к порядку и уходу за собой Каролину, даже не пыталась, видно, это сделать.

Только в марте из Англии пришли новости, что прибыл флот для сопровождении Каролины.

Ожидание закончилось. Малмсбери почувствовал облегчение, но его мучили дурные предчувствия. Это было глупо с его стороны, ибо никто не мог найти ничего предосудительного в том, как он выполнил свою миссию. Но поскольку он неплохо узнал Каролину и даже почувствовал к ней симпатию, его беспокоила ее судьба. У него и в мыслях не было, что принц Уэльский может увлечься принцессой.

С приездом госпожи Харткорт стало легче. Она была, как ему казалось, довольно проницательна и неглупа, истинная англичанка, она поймет необходимость улучшить личный обиход принцессы, к тому же лорд Малмсбери мог говорить с ней откровенно.

Каролина испытывала подозрение и огорчение оттого, что ее придворных дам для нее подбирали другие, в то время как она сама не могла взять с собой даже секретаря, мадемуазель Розенцвейг. Поэтому она, естественно, встретила госпожу Харткорт с неприязнью, ведь утонченностью Каролина не страдала.

Госпожа Харткорт и впрямь была подругой леди Джерси, именно вместе с ней они строили планы, что принц должен жениться не на очаровательной Луизе Мекленбург-Штерлитцкой, а на менее привлекательной Каролине Брунсвикской. Обеим женщинам опыта было не занимать.

Приехав, она должна была войти в доверие к принцессе. Поэтому даже не обратила внимания на холодный прием, и скоро Каролина изменила к ней отношение.

Малмсбери воспользовался первой же возможностью поговорить с миссис Харткорт и поделиться с ней своими опасениями. Миссис Харткорт, конечно, знала о недостатках Каролины, она уверила герцога, что сделает все возможное, чтобы привить принцессе чистоплотность.

– Молю вас, сделайте это, – просил эрл, – иначе результат будет плачевным.

– Мой дорогой эрл, – отвечала госпожа Харткорт, – я думаю, что ваши тревоги сделали вас слепым к иным достоинствам принцессы. Я уверена, принц полюбит ее. Она такая ласковая, добросердечная. И, согласитесь, старается всем сделать приятное, а это трогает.

– Я вижу эти достоинства, надеюсь, они перевесят недостатки.

– Но она прелестна, кстати, вы заметили некоторое сходство ее с Марией Фитцгерберт в молодости? Я уверена, что оно есть. Это очень понравится принцу.

– Я не заметил, – ответил Малмсбери. – И, безусловно, есть большая разница в поведении двух этих леди. Если бы Ее Высочество обладала хоть половиной тех достоинств, которые присущи госпоже Фитцгерберт…

– Ах, у нее такой ласковый и приветливый характер. Я уверена, она всем понравится.

Уж один-то человек определенно будет рад, с уверенностью рассуждала госпожа Харткорт, и человек этот – леди Джерси. С другой стороны, невозможно общаться с принцессой и не чувствовать к ней симпатии, она искренне считала принцессу приветливой и ласковой.

Она хорошо знала, что Его Высочество принц Уэльский не оценит всех этих добродетелей. Но чем чаще она встречалась с принцессой, тем больше та ей нравилась. И ко времени отплытия в Англию она, пожалуй, разделяла желание Малмсбери помочь принцессе стать королевой.

Герцогиня заключила принцессу в объятия.

– До свидания, дочь моя. Будьте счастливы. Скажите королю Англии, что я часто думаю о нем и я помню те счастливые дни, когда мы играли с ним детьми. Скажите ему, что я счастлива, ведь моя дочь будет наследницей трона… принцессой Уэльской… королевой Англии.

– Не очень тактично с моей стороны напоминать ему об этом, мама, ведь это значит, он должен умереть, не так ли?

– Не будьте развязной, Каролина. Королю не понравится. Помните, он сказал, что надеется, в вас не слишком много живости и вы станете жить тихо.

Каролина парировала:

– Я буду сама собой, а Его Величеству придется примириться.

– О дитя мое, когда вы научитесь вести себя достойно? Ну, да теперь вы замужем, ничего изменить нельзя, и вы едете в Англию… мою дорогую Англию. Как бы я хотела поехать с вами! О нет, я не могу, я скоро бы опять поссорилась с Шарлоттой. Остерегайтесь Шарлотты. Я ее никогда не любила. Она лукавая и хитрая, и она, естественно, будет вас ненавидеть.

Лорд Малмсбери с извинениями прервал разговор. Была пора отправляться в путь.

Каролину не печалило прощание с матерью, она чувствовала, что у нее поднимается настроение. Скоро она увидит мужа, о котором столько слышала, ей не терпелось начать семейную жизнь. Он очарователен, а она все сделает, чтобы он остался ею доволен, будет даже мыться каждый день и менять белье, раз все они настаивают на этом, хотя она считала глупым подобное занятие, хорошо, она будет это делать, лишь бы он был доволен. Часто она любовалась портретом, который ей привезли в подарок. «Он, несомненно, очень красив, – думала она, – приятно быть принцессой Уэльской, и у нас будут дети».

Да, предстоящий брак начинал ей нравиться.