Лео со свечой в руке подошел к Мариаграции, Карле и Микеле, которые стояли полукругом и обменивались враждебными взглядами.

— Не важно… не важно… — примирительно повторил он. — Не все сразу. В другой раз получится лучше.

Все пятеро на миг умолкли и посмотрели друг на друга. Должно быть, дождь усилился, слышно было, как он хлестал по ставням и как они вздрагивали от сильных порывов ветра.

Наконец Карла сказала:

— Надо пойти переодеться. Скоро ужин.

— Вы останетесь поужинать с нами, не правда ли, Мерумечи? — сказала Мариаграция, любой ценой желавшая встретиться с Лео на следующий день.

— Да нет. Хотя, пожалуй, останусь, — ответил Лео.

Один за другим они нетвердым шагом направились к двери. Мариаграция, держа в руке огарок свечи, объявила:

— Кто меня любит, тот последует за мной…

Карла засмеялась. Лео, прежде чем выйти, подошел к Микеле, который остался сидеть в кресле.

— Ну, — спросил он, — послушался моего совета? Не забывай, Лизой не стоит пренебрегать… Она, конечно, жирновата… но зато многоопытна.

После чего, подмигнув Микеле, который продолжал молча и равнодушно сидеть в кресле, поспешно догнал остальных. Пламя свечи в последний раз осветило притолоку двери и исчезло во тьме коридора. До Микеле донеслись голоса, он слышал, как мать говорила: «Карла, открой дверь». Микеле так и не встал с кресла и остался один сидеть в темноте.

Остальные четверо, сталкиваясь друг с другом, шумно поднимались по лестнице. На втором этаже Карла нашла в передней еще две свечи. Их взяла Мариаграция и увлекла Лизу за собой — показать новое платье.

— Воротник из золотистой парчи, — дважды повторила она, — сама увидишь. Это сейчас очень модно.

В передней остались Карла и Лео. Они взглянули друг на друга. Глаза Лео горели от едва сдерживаемого возбуждения. Он поставил свечу на стол и мягкими пальцами ласкал руку Карлы, руку, которая ему безумно нравилась, — она была белой, тонкой и холодной. Он смотрел на Карлу снизу вверх, с ленивым сладострастием и в то же время оценивающе, и представлял себе, на какие бесстыдные ласки способна эта холодная рука.

«Эти ручки кажутся цветами — такие они нежные, деликатные, — подумал он. — Но когда доходит до ласк, они способны на все». И чем больше он об этом думал, тем больше возбуждался. Внезапно лицо его помрачнело, он отпустил руку Карлы и обнял ее за талию.

Карла в этот момент явно думала о чем-то другом.

— Нет, Лео, нет, будь осторожнее, — отбиваясь, прошептала она, испуганно оглядываясь вокруг. Наконец она уступила.

И как раз в этот миг вошла Лиза.

Она увидела, что Лео и Карла застыли в объятии посреди комнаты, в окружении пяти бархатных портьер. Она отступила на шаг и спряталась. Слегка приоткрыла портьеру. Стоявшая на столе свеча выхватывала из тьмы две склоненные головы, губы, слившиеся в поцелуе, и две тени, взметнувшиеся в полной тишине к потолку. Она ни о чем не думала, сердце ее учащенно билось. На миг она перестала следить за влюбленными и застыла в нерешительности, испуганная, не зная, как быть дальше. Потом вновь осторожно посмотрела сквозь портьеру. Лео выпустил Карлу из объятий, и теперь они о чем-то шептались.

— Мне показалось, — донеслись до нее слова Лео, — что одна из портьер колыхнулась. — Дух, — с улыбкой воскликнул он, пародируя медиумов. — Если ты здесь, стукни об пол один раз, если тебя нет — два.

Карла нехотя засмеялась — ее полуосвещенное лицо прорезали морщинки. Лизе, притаившейся за портьерой, захотелось и в самом деле стукнуть об пол — посмотрела бы она, как они вскочат, потрясенные, испуганные, побагровевшие от страха.

— Сядь сюда, — сказал Лео. — Ко мне на колени.

— Но, Лео, — умоляюще проговорила Карла. — Если кто-нибудь нас застанет, Лео?!

— Не бойся.

Послышался шорох. Лиза широко раскрытыми глазами впилась в полутьму… Нет, это ей не пригрезилось. Карла сидела у Лео на коленях, головой прижимаясь к его голове. И он… целовал ее в шею.

— А теперь, Карла, — весело сказал Лео. — Если ты есть, поцелуй меня… если тебя нет — поцелуй дважды. — На секунду воцарилось молчание. Большая голова Карлы томно склонилась к плечу Лео. Внезапно Карла отпрянула назад.

— Нет, Лео, нет, — повторила она. — Это — нет.

И забилась в его объятиях. На потолке заколыхались две гигантские тени. Потом застыли. Пламя свечи становилось то коротким, то длинным. Эти двое не двигались и не говорили ни слова. Чуть-чуть слышно с равномерными паузами поскрипывал диван. Лиза поднялась и бесшумно проскользнула в комнату Мариаграции. Теперь изумление сменилось мстительной радостью. «Возьму Мариаграцию за руку, поведу в переднюю и покажу, что творит ее дорогой Лео», — подумала она. Но когда она вошла, вид Мариаграции, она и сама не знала почему, заставил ее отказаться от своего намерения.

Мариаграция прохаживалась по комнате, держа в руке свечу, и с гордостью поглядывала в зеркало на свое новое платье.

— Нравится тебе? — спросила она, озабоченная тем, что заметила маленький недостаток, — лишнюю складку чуть пониже пояса. — А не сшить ли мне поясок? — сказала она. — И, пожалуй, даже… Может, ты, Лиза, что-нибудь придумаешь?

Она беспрестанно вертелась перед зеркалом, неудовлетворенная производимым впечатлением. Лиза села в темном углу. Теперь, неизвестно почему, при воспоминании о поцелуе двух влюбленных у нее больно сжималось сердце. Она закрыла глаза.

— Право же, не знаю, — неопределенно ответила она.

— Как это, не знаешь?! — удивилась Мариаграция, снова глядя в зеркало. — Я тут мучаюсь, а ты отвечаешь — не знаю… Что же ты тогда знаешь?

«Я много чего знаю», — хотелось Лизе ответить. Но теперь у нее пропало всякое желание рассказать Мариаграции о новых проделках Лео. Ее удерживало какое-то странное чувство, вернее, даже обостренное чувство собственного достоинства. Она боялась, что подумают, будто она поступает, так из низменного желания отомстить Лео за измену, а не из-за искреннего отвращения к поступку Лео и чувства привязанности к Карле. Поэтому она промолчала.

— Как ты думаешь, может, прикрепить к груди золотую розочку? — спросила Мариаграция. Свеча, которую она держала в руке, осветила ее озабоченное дряблое лицо.

— Да, конечно, — поспешно согласилась Лиза.

А перед глазами стояли те двое, их склоненные головы. И ей хотелось плакать. Такое случилось с ней впервые. Она испытывала физическую боль, точно произошло нечто очень печальное и даже страшное.

— Ну, а как насчет пояса? — не унималась Мариаграция. — Тоненький золотой поясок сюда подошел бы?

Она еще раз посмотрелась в зеркало и, кажется, осталась довольна.

— Очень красивое платье, — сказала она. — Вот только эта складочка… Эта проклятая складка… — На ее раскрашенном лице снова отразилось сомнение. — Может, я неаккуратно надела комбинацию? — сказала она. Поставила огарок свечи на пол, обеими руками подняла подол платья и стала расправлять шелковую комбинацию. Язычок пламени колебался, покачивался, и к потолку, змеясь, вздымались струйки копоти.

Сидя на стуле в темном углу, Лиза не шевелилась и не говорила ни слова. Ее взгляд перебегал с толстых голых ног Мариаграции на дверь, за которой сейчас обнимались в передней Лео и Карла. Она испытывала гнетущее чувство омерзения. И это чувство было для нее новым — она ясно и трезво видела, что эта любовная интрижка приведет Карлу к полному падению, что она погубит свою молодость. Удивления или гнева к обоим она не испытывала, о нет! Да и как она могла, при ее-то собственной бурной жизни! Но она испытывала какую-то смутную жалость к Мариаграции, Лео, Карле, всем сразу, да и к себе самой. Необычность этих чувств испугала Лизу. Она вдруг ощутила странную усталость. И ей до слез захотелось сейчас же уйти, обдумать в одиночестве все события этого дня. Она встала.

— Я ухожу, — сказала она.

Мариаграция, которая тем временем сняла платье, подбежала к ней в одной комбинации и трусиках.

— Как, уже?! — воскликнула она. Но удерживать ее не стала, обняла на прощание и пошла посветить ей до дверей. — Что будешь делать сегодня вечером? — спросила она на пороге.