Он резко отвел взгляд. Женя устало опустилась на диван.

– Ладно, забудь. Просто вспомнила всякое.

Олег неосознанно провел тыльной стороной ладони по Жениной щеке, взял за подбородок и поддернул вверх.

– Жизнь это прекрасная штука, если уметь ею пользоваться.

Женя вздрогнула и в ужасе уставилась на Олега. Это был жест и слова отца, когда тот ее успокаивал. Отец точно также брал гладил ее по щеке и произносил эту самую фразу. На мгновение ей почудилось, что отец здесь и говорит с ней устами Олега.

– Почему ты это сказал? – спросила Женя.

Олегу стало неловко за свой странный поступок.

– А разве не так? – смущенно проговорил он.

Несколько мгновений в комнате стояла тишина, а потом Женя медленно произнесла:

– Может быть, даже лучше, если я тебе обо всем расскажу. За все когда-нибудь надо отвечать.

– О чем ты?

– О родителях. Я их убила.

– Что? – переспросил Олег.

Он подумал, что ослышался. Он ожидал услышать что угодно, только не такое признание.

– Я их убила, – бесцветным голосом повторила Женя.

– Ты… – он хотел сказать «шутишь», но слово вряд ли было уместно, поэтому он тупо спросил: – Как?

Женя три года таскала на себе веригу вины и рядилась в непрошибаемую, железную леди. Но оказалось, что маска не приросла. Под ней по-прежнему зияла рана. Женя вдруг осознала, как устала нести этот груз. Слова потекли сами.

– Они собирались сюда на выходные. Мама любила этот дом больше, чем новый. Здесь почти все сделано ее руками. А я хотела остаться в городе. Мы сильно поругались. Им не нравилась моя тогдашняя компания. Отец сказал, что если я с ними не поеду, то он меня запрет, и я буду сидеть дома, пока они не вернутся. Я тогда сильно взбесилась. Наорала, что мне без них лучше, и я буду рада, если они вообще не вернутся. И они не вернулись. Грузовик вылетел на встречную полосу. От машины остался лом. Папа умер сразу, а мама, не приходя в сознание, в больнице. Я даже не успела ее повидать.

– Но… это же случайность.

– Случайность? – Женя помотала головой. – Нет. Я все время думаю, что если бы тогда так не сказала, они бы остались живы. Говорят, мысли материальны.

– Но не настолько же. Мало ли что люди друг другу говорят, – пытался успокоить ее Олег. Он вспомнил, как винил себя в том, что случилось с матерью.

– Ты не знаешь всего. Я ревновала маму к отцу. Он был такой обаятельный, эрудированный, блестящий. Всегда в центре внимания. А она жила у него в тени. Такая серая мышка, хотя знала три языка, была талантлива, – Женя махнула в сторону картин, – но у нее совсем не было амбиций.

Олег представил себе полу лысого, носатого старикана с фотографии и его ослепительно красивую жену. Казалось, Женя говорит о других людях.

– Я ее часто нарочно доводила. Все делала ей назло, – продолжала Женя. – Мне хотелось, чтобы она рассердилась, проявила характер. А она только улыбалась. Меня просто бесило ее ангельское терпение. Однажды ей предложили сделать выставку, а она отказалась. Я тогда наговорила ей гадостей, что презираю за то, что она прозябает в домохозяйках. А она сказала, что это и есть ее призвание.

Женя на мгновение замолкла, вороша свои воспоминания, и грустно улыбнулась.

– Отец ее обожал. Женщины по нему с ума сходили, а ему нужна была только мама. Как-то я спросила, как ему может нравиться ее бесхребетность. А он ответил, что это не бесхребетность, а мудрость и когда-нибудь я это пойму. Все называли ее ангелом. Она, в самом деле, была ангелом. Единственный ангел на грешной земле. За что ей была послана я? Она была по-настоящему доброй, а я делала ее жизнь невыносимой.

– Знаешь, я тоже не сахар. В последнее время мы с матерью цапались чуть ли не каждый день. Она после этого сердечные пила, а я думал, это она нарочно, чтобы мне стыдно стало. Даже не заметил, что у нее инфаркт был.

– У тебя она жива. Все еще можно исправить, – возразила Женя.

– На тебя твоя мама обижалась?

– Она вообще ни на кого не обижалась.

– Что же ты копишь обиды? У тебя ведь вся жизнь впереди. Чтобы вылезти из ямы, надо хорошее искать, – Олег неожиданно для себя отметил, что приводит доводы бабы Нюры.

– Жизнь это прекрасная штука, если уметь ею пользоваться, – с оттеном грусти проговорила Женя.

Она соскользнула с дивана и опустилась на пол подле Олега. Взяв его за руку, она провела тыльной стороной его ладони по своей щеке.

– Это слова моего отца.

В ее зрачках задрожали блики, и Женя разрыдалась горько и безутешно, впервые за три долгие года. Она не плакала даже на похоронах родителей, и теперь все скопившиеся слезы вырвались наружу.

Олег присел рядом и инстинктивно обнял плачущую девушку. Она вцепилась в него, как утопающий хватается за спасателя. Так они сидели рядом, прижавшись друг к другу.

Выплакавшись, Женя задремала. Олег осторожно перенес ее на диван и накрыл пледом. Она спала, как маленькая девочка, положив под щеку ладонь, и выглядела трогательно и беззащитно. Олег про себя улыбнулся. В нем вдруг поселилась странная уверенность, что он будет с этой девчонкой до конца жизни. Мысль была абсурдной, но судьба часто делает невероятные повороты.

ГЛАВА 38

Бессонная ночь накануне дала о себе знать. Олег некоторое время боролся с дремотой, но скоро усталость взяла верх, и он заснул, скорчившись в кресле.

Его разбудил шум льющейся воды. Олег не сразу понял, где он находится. От неудобной позы спина затекла. В комнате было сумеречно. Взгляд упал на скомканный плед на диване, и мозаика предыдущих событий стала складываться в единую картину.

Олег встал и прошел туда, откуда доносились звуки.

Лампа под оранжевым абажуром придавала кухне особый уют. Женя стояла возле раковины и мыла привезенные овощи, тихонько мурлыча себе под нос.

– Привет, – сказал Олег, не найдя более подходящих слов.

– Проснулся? А я решила приготовить какую-нибудь еду. Представляешь, прошло три года, а все работает: и насос и обогреватель. Когда я была маленькая, мы таскали воду из колодца.

Олега удивила разительная перемена в настроении девушки. Напряженность исчезла. Сбросив с себя груз вины, Женя буквально порхала по кухне. Олег с удивлением смотрел, как ловко она орудует возле плиты. Он не предполагал, что такая девчонка умеет обращаться с кастрюлями.

– Ты умеешь готовить?

– Обижаешь. Я даже торты пеку. Мама считала, что каждая женщина должна уметь готовить, шить, вязать и вышивать. Но меня хватило только на готовку.

– Неужели она все умела?

– Она была совершенством. Ты бы видел, какие клумбы она выделывала в саду. Ей бы ландшафтным дизайнером быть.

Женя не помнила, когда в последний раз говорила о матери. Впервые воспоминания не причиняли боли, а вызывали лишь теплую грусть. Ей было приятно выуживать из памяти драгоценные мелочи.

Олег потрогал сделанного из лоскутов и соломки домового, охраняющего полку со специями.

– Забавный чудик.

– Это домовик. Его тоже мама сделала, – сказала Женя и тихо добавила: – На счастье.

– Э-э-э, ты опять надумала повесить нос? – забеспокоился Олег.

– Нет, это другое. Я вдруг поняла, как соскучилась по этому дому.

Их разговор прервал громкий стук в дверь. Уютную атмосферу мгновенно накрыла волна страха.

– Отпирать не будем. Дверь они не выломают, – сказала Женя.

– Это не выход. На купленных харчах недельку мы, может, и продержимся. А дальше? – спросил Олег.

– Вызвоню кого-нибудь из друзей. Приглашу их на пикник большой оравой. Народ любит шумные тусовки.

Из гостиной было не разглядеть, кто стоит на крыльце. Олег приоткрыл дверь на веранду.

– Не высовывайся, – предостерегла Женя.

– Там какой-то незнакомый мужик.

Женя оттеснила Олега и, увидев человека в линялом пуховике, вздохнула с облегчением.

– Это сторож.

Она открыла дверь, пропуская в дом нежданного гостя.