— Ну, спасибо, Павлович… Подал надежду. Заторопившись, Мальцев хотел уйти, но Палыч придержал его за полу пиджака, сокрушённо поцокав, потёр пальцем о палец.

— Ку-уда? А самую благодарность и забыл… За спасибо, милый, ныне и воробей не чихает.

— Держи, — сунул ему в руку Мальцев. — Чихай на здоровье.

Горючего оставалось полбака, торопиться он торопился, но, давно проверив, что гонки в городе выигрыш во времени не дают, вёл машину расчётливо, следя лишь за тем, чтобы не делать лишних остановок, по возможности постоянно находиться в движении. И всё же однажды специально остановился, позвонил из автоматной будки.

Приблизившись к району предполагаемой стоянки, едва не запутался в лабиринте различных проездов, не все из расспрашиваемых могли подсказать, куда надо свернуть, а между тем постепенно темнело. Наконец подросток лет пятнадцати наиболее толково разъяснил, как подъехать к искомому месту. А до него оставалось немного.

Грунтовый участок дороги был сильно разбит тяжеловозами с близкого строительства, и Мальцев медленно вёл «Волгу» между забором и проволочной оградой. Проехав мимо продуктовой палатки, оставил машину за ней и, приблизившись к забору и немного пройдя вдоль него, вышел к деревянному строеньицу за воротами. В оконце будки горел свет, от дверей встала и грозно взлаяла лохматая шавка. Мальцев двинулся прямо на неё, и собака, жалобно рыча, заметалась на крылечке, а затем нырнула под него, негодующе взвыв из укрытия.

— Цы-ыть! — прикрикнул загорелый мужчина неопределённого возраста, поднимаясь с топчана. — Кто там, Боцман?

— Свои, — Мальцев, нагнувшись, пролез под низкую притолку, — Привет от Палыча, если вы — Петя.

— Кому Петя, а кому Пётр Фадеич… Чего надо? Я спать решил.

— Такое дело, — не замечая его ворчливой неприязни, гость сел на табурет у стола. — Сказал мне Палыч, что у вас в тихом углу катер стоит. Это моего дружка катер… А я завтра в командировку лечу и должен ему деньги передать. Знаете, наверное, что он от хозяйки скрывается, не поладили они.

— От кого и почему — дело не моё, — уверил Петя. — А Палычу язык бы подрезать за трёп, да мы с им на одном красавце служили… Иди, навещай дружка. А ежли вдруг што не допьёте — сюда неси, понял?

— Понял. А позвонить от вас можно?

— Не работает, — кивнул сторож на телефон. — Напротив стройка, там в диспетчерском вагоне телефон есть, да шагать далеко.

— Ну что же, обойдусь. Катер как найти?

— Пройдёшь причалы, за ними баки при воде. Там и стоит, к борту доска с песка положена заместо трапа.

Когда Мальцев под ворчание Боцмана отошёл от будки, стемнело изрядно. Вдоль берега тянулись мостки, к ним рядком приткнулись разнообразные суда малого флота.

Увидев массивные туши металлических баков, он замедлил шаги, обойдя последний, остановился.

Неподалёку стоял катер, на котором светились круглые оконца каюты.

Сдвинув рукав, Мальцев посмотрел на мерцающий циферблат. И не успел разглядеть стрелки, потому что на палубе катера застучали шаги и едва обозначилась тёмная фигура.

— Толик! — позвали с катера, — Толик, ты чего? Где застрял?

— Здесь, — сказали совсем рядом с Мальцевым. — Будто гость к нам, да сомневается, стоит… Долго мы тебя ждали!

Оказавшись в пространстве между водой и одним концом уходящим в неё баком, Мальцев ещё не решил, как ему поступать, а с катера сошёл и приблизился окликавший Толика.

— Чего ты стоишь, пора это дельце приканчивать… Выложил нам старичок про ваши фокусы, так что давай по-хорошему поделимся, — подошедший придвинулся ещё. — Идём-ка на твой корабль, там потолкуем. Ну… а-ап!

Пинок ногой в живот сломал его пополам, не увидев ни движения, ни замаха Толика, лишь предвосхитив обязательную угрозу, Мальцев отпрыгнул, и нападавший провалился с ударом. Развернувшись, бросился снова, но теперь он был на фоне отдалённых огней стройки и стал виден лучше. Резкий встречный в подбородок остановил бросок, удар ребром ладони по шее — и противник оказался у бака, что-то звякнуло о камень…

…И в тишине стало слышно, как залаял Боцман, заглушая близящийся стрекот мотоцикла.

Мотоцикл гнали вовсю, вспыхнула фара, и, увидев в световом луче, как тяжело поднимается с песка упавший первым. Мальцев пригнулся и побежал к забору.

— Стоять! — послышалось сзади. — Руки вверх! Тягусов, осмотрите второго.

Двое подъехавших милиционеров занялись делом, но тот, кто приказывал, услышал шум у дощатой ограды стоянки.

— Сто-ой! — крикнул он, пытаясь развернуть мотоцикл, чтобы высветить фарой. — Буду стрелять, остановитесь!

Бросив мотоцикл, на ходу передёргивая ствол пистолета, кинулся к забору, и Мальцев, поняв, что так не уйти, метнулся навстречу.

Сблизившись, нырнул в ноги, поймав на себя грузное тело, резко распрямился, помогая броску руками, и милиционер, ударившись оземь, ещё пытался привстать…

…А бросивший его уже был у забора. Перемахнув его, бежал и бежал, пока совсем рядом не захрипела собака. Услышал выкрики Пети, но палатка светилась близко, дверца машины предусмотрительно оставалась незапертой, и Мальцев впрыгнул в неё.

«Волга» рванулась с места, с заворотом выскочила в проезд, и красные пятна задних габаритных огней, подпрыгивая, начали удаляться.

Оперативная машина подъехала к самой воде. Катер освещался фарами тех, что подъехали раньше; к хлопнувшему дверцей Бутырцеву подскочил милиционер.

— Старший наряда старшина Ерлашов! По вашему приказу выехали немедленно, удалось задержать двоих, третий ушёл, товарищ подполковник. Один из задержанных получил телесные повреждения, подобраны нож типа финки и ломик. — Ерлашов понизил голос. — А на катере обнаружен труп.

— Труп?

— Так точно… Там сейчас ваши люди работают.

На борт катера с берега вела широкая доска, взбежав по ней, Бутырцев обогнул возвышение каюты и спустился вниз.

Майор Исраэлян, Таганцев и Сенчаков отступили от узкой койки под круглыми оконцами, измождённое лицо Лохова-Сосневского на подушке оказалось белей наволочки.

— Ещё тёплого застали, — сказал Сенчаков хмуро. — По-видимому, сердце отказало, врачей я вызвал… На теле обнаружены следы физического воздействия. В частности, ожоги от сигарет.

— Пытали, значит, — подполковник вгляделся в лица задержанных, глубоко посаженные глаза одного сверкнули в ответ. — Всё обыскали?

— Досконально, — подтвердил Таганцев. — И ничего не обнаружено. Две авоськи с пустыми бутылками.

— Не ищи зря, начальник, — выдавил короткий смешок тот, скуластый. — Мы сами искали — верней некуда! И этого гада поспрашивали… Глухо!

— Каким образом вы его обнаружили? Лучше отвечать сразу. Надеюсь, вы это понимаете.

— А чего на такое не ответить? Шмель пошёл на дело, а за этим указал присмотреть, не доверял ему, значит. Этот тем вечером со склада убрался и сюда забился, как крыса! Переждать хотел, да не вышло… Вы запишите, что он сам зажмурился, нашей вины нет.

— А что пытали — не в счёт? — сдерживаясь, тихо спросил Бутырцев.

— Так разве мы позволим старичка огнём жечь? Пока за припасами ходили, тут такой ухарь побывал, его б вам ловить и надо! Да сами старайтесь, наше дело теперь терпеть, сопеть и парашу нюхать.

— Ну что же, выводите задержанных, — пошёл по ступеням наверх Бутырцев. — Здесь терять время нечего.

По лицу генерал-майора Вавилова, вошедшего в его кабинет, Бутырцев понял, что и на этот раз ласки от начальства ждать не приходится.

— Докладывайте обстановку, — коротко сказал Вавилов.

Он не сел, не смотрел на подполковника, и тот старался излагать сжато:

— Обстановка сложная. Лохов-Сосновский скончался от острой сердечной недостаточности, усилия прибывших реаниматоров ни к чему не привели… Из двоих задержанных один нам знаком: рецидивист Хуснутдинов по кличке Алим. Он и его напарник — личность которого устанавливается — обнаружили Лохова с ночи кражи, выпытывали местонахождение мехов, но, по их словам, не узнали ничего.