— У "королевского тигра" лоб чуть ли не вдвое толще, чем у обыкновенного, но и он не устоял перед нашим снарядом…
В то время мы располагали тяжелыми танками ИС, имевшими 122-мм пушку, и самоходками ИСУ, вооруженными 152-мм орудиями. Снаряды этого калибра пробивали любую броню.
Слушая беседу ветерана с молодыми воинами, мы с удовлетворением отметили, что учеба и воспитательная работа с людьми проводятся конкретно и целеустремленно. В подразделениях, участвовавших в тактических учениях, можно было увидеть не только памятки, выпущенные штабом и политотделом армии, но и боевые листки, а также листовки-молнии, которые передавались из экипажа в экипаж. Словом, использовались самые разнообразные формы и методы, побуждающие фронтовиков учиться военному делу настоящим образом, как требовал того великий Ленин.
Коммунистическая партия проявляла постоянную заботу об укреплении Советских Вооруженных Сил, о повышении боевой выучки и политической сознательности защитников нашей Родины. В канун 27-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции Центральный Комитет обратился к войскам с призывом: "Воины Красной Армии! Неустанно совершенствуйте свое боевое мастерство, полностью используйте нашу прекрасную боевую технику, бейте вражеские войска до полного их разгрома!"{47}.
Пропагандируя вдохновенные Призывы ЦК партии, наша печать распространяла передовой опыт, помогая молодым солдатам овладевать ратным мастерством, готовиться к суровым испытаниям. Герой Советского Союза гвардии старшина Андрей Мелконян, отважно сражавшийся в Сталинграде, на огненной Курской дуге, Днепре, Днестре и Висле, выступил на страницах фронтовой газеты "За честь Родины" с серией статей об инженерной разведке местности, о том, как нужно обезвреживать вражеские фугасы, снабженные различными коварными «сюрпризами». Он справедливо отмечал особо важную роль саперов, прокладывающих путь стрелковым и танковым подразделениям.
По почину коммуниста Героя Советского Союза Михаила Сохина на страницах фронтовой газеты развернулась перекличка снайперов. Мастера огня хорошо помогали командирам в подготовке метких стрелков. Много ценных советов дал молодым воинам опытный механик-водитель гвардии старшина И. Кылымник — один из зачинателей движения по сбережению техники и продлению межремонтных сроков эксплуатации танков и самоходно-артиллерийских установок.
Командные кадры и работники штабов творчески осмысливали итоги недавно закончившейся Львовско-Сандомирской операции, тщательно анализировали боевые действия войск по окружению и ликвидации бродской группировки противника, форсированию Вислы, захвату и удержанию плацдарма, организации взаимодействия на различных этапах наступления.
Ставка Верховного Главнокомандования в директиве от 30 ноября 1944 года отмечала, что, несмотря на крупные победы, одержанные Красной Армией, в войсках допускались отдельные просчеты, особенно в организации взаимодействия авиации с танками. В частности, имели место несогласованность во времени при нанесении ударов по противнику, запоздалые вылеты по вызову, не всегда надежное прикрытие наземных войск.
Выполняя директиву Ставки, мы провели командно-штабное учение с руководящим составом фронта. Несомненную пользу принесло совещание членов военных советов и начальников политотделов армий.
Выступавшие далеко не случайно сосредоточили свое внимание на подвижных войсках и авиации. В предстоящей операции основную роль в развитии наступления должны были, как и раньше, сыграть введенные в прорыв танковые и механизированные соединения. Им надлежало овладеть важными районами и рубежами, захватить переправы через реки и узловые железнодорожные станции, чтобы нарушить коммуникации противника.
Кто мог оказать наиболее эффективную поддержку подвижным войскам в оперативной глубине? Главным образом авиация. Она способна непрерывно поддерживать наших танкистов, надежно прикрывать их с воздуха, подавлять неприятельские очаги сопротивления на земле.
Речь шла о том, чтобы, умело используя различные меры партполитработы, подкрепить усилия командования по улучшению взаимодействия как между однородными подразделениями, так и между различными родами войск, помочь им в укреплении дисциплины и организованности. Подчеркивалось, что вся деятельность политработников, партийных и комсомольских организаций должна тесно увязываться с боевой подготовкой, активно влиять на совершенствование тактики и оперативного искусства.
В дни подготовки к новой наступательной операции во 2-й воздушной армии было проведено крупное летно-тактическое учение. Тема: "Действия авиации при прорыве сильно развитой и укрепленной обороны противника". Руководил им генерал С. А. Красовский.
На наблюдательном пункте, откуда хорошо просматривался изрезанный траншеями и окопами район обороны «противника», находились командующий войсками фронта Маршал Советского Союза И. С. Конев, начальник штаба генерал армии В. Д. Соколовский, члены Военного совета, командармы.
Первыми в небе появились истребители соединений, которыми командовали генералы А. В. У тин и М. Г. Мачин. Очистив воздушное пространство от патрулей «противника», они точными атаками уничтожили зенитные батареи и другие важные цели.
Затем показались бомбардировщики. Группы вел генерал И. С. Полбин. Он первым спикировал на батарею «противника» и по-снайперски точно положил бомбу в цель. Встав в круг, экипажи поочередно атаковали объект. Мы увидели в действии известную полбинскую «вертушку». Каждая бомба сбрасывалась прицельно.
Метко поражали выставленные на полигоне мишени штурмовики генерала В. Г. Рязанова. Эффективно атаковали наземные цели полковник А. И. Покрышкин и другие летчики-истребители. Яркими факелами вспыхнули бочки со смолой, ящики с трофейными снарядами и взрывчаткой.
Особенно внушительным был массированный удар, Наша авиация обрушила на участок предполагаемого прорыва множество фугасных бомб и реактивных снарядов.
Глядя на обвалившиеся и полузасыпанные траншеи, разрушенные дзоты и блиндажи, на груды металлолома, в который превратились трофейные танки, орудия и минометы, на объятые огнем и окутанные дымом позиции противника, Маршал Советского Союза И. С. Конев с удовлетворением сказал:
— Такой удар способен потрясти любую оборону врага… — Иван Степанович помолчал, посмотрел на плывущие в небе облака и со вздохом добавил: — А вот строптивая матушка-зима может преподнести нам сюрприз и испортить погоду, сделать ее нелетной. Это обстоятельство тоже надо учитывать при планировании операции.
На разборе летно-тактических учений командующий войсками фронта И. С. Конев оценил массированный удар нашей авиации как наиболее эффективный способ взламывания обороны противника. Маршал с похвалой отозвался о действиях групп пикировщиков. Он сказал, что именно так надо уничтожать опорные пункты в глубине вражеской обороны и резервы, выдвигаемые противником для контратаки. Командующий приказал отработать плановые таблицы взаимодействия и выделить офицеров наведения, которые должны быть направлены в танковые и механизированные корпуса.
В описываемое мной время советская авиация уже господствовала в небе. 2-я воздушная армия, входившая в состав нашего фронта, имела перед Висло-Одерской операцией 2588 самолетов. Для того чтобы лучше показать значимость этой цифры, напомню, что фронты, участвовавшие в контрнаступлении под Москвой, располагали лишь 760 самолетами, а Военно-Воздушные Силы всей действующей армии в конце 1941 года насчитывали 2495 боевых машин. Это убедительно говорило о том, как далеко шагнула в своем развитии отечественная авиация, как много сделали для завоевания победы талантливые конструкторы, самолето — и моторостроители, героические труженики советского тыла, обеспечивавшие Вооруженные Силы авиационной техникой и боеприпасами.
В канун 1945 года внимание Военного совета 1-го Украинского фронта было приковано к войскам, прибывавшим к нам из резерва Ставки. 30 октября 1944 года нам передали 52-ю армию, которой командовал генерал-полковник Константин Аполлонович Коротеев. Членом Военного совета здесь был генерал-майор А. Ф. Бобров, а начальником штаба — генерал-майор А. Н. Коломинов. Вместо убывшего полковника П. В. Банника в должность начальника политотдела армии 15 декабря 1944 года вступил полковник П. Н. Михайлов. Я хорошо знал его. В начале тридцатых годов мы с Панкратием Никитичем Михайловым учились вместе в Ленинграде на сухопутном факультете Военно-политической академии, которую в 1938 году перевели в Москву.