_ Анализ произведений Гладкова см. — Пахомова М. Автобиографические повести Ф.В.Гладкова и традиции М.Горького. — М., 1966.
_ Эренбург И. Годы. Жизнь. Воспоминания в трех томах. — Т.1. М.,1990. — С.46.
_ См., например, статью С.Машинского "Нерасторжимая связь времен" // Наследие и наследники. — М.,1967. — С.277–297.
_ Поскольку в настоящее время существует целый ряд работ, посвященных своеобразию автобиографической повести или повести о детстве, автор работы не рассматривает данную разновидность более подробно. — См., например, Кривоусова З. Жанровые разновидности и художественное своеобразие советской повести о военном детстве (60–80 — е гг.). — АКД. М., 1990. М.Мещерякова называет данное образование "школьной повестью" — Мещерякова М. Русская, деткая, подростковая и юношеская проза 2 половины ХХ века. — М.,1997. С.371.
_ Мережинская А. Мемуарно-автобиографическ- ая проза 70-х годов (Проблематика и поэтика). АКД. — Киев: 1981. — С.10, 12.
_ Машинский С. С.Т.Аксаков. — М.,1961. — С.378.
_ Сравним со следующим мнением. А.Богданов в статье "Мемуарная литература" замечает: "По многим своим композиционным и языковым особенностям художественные мемуары сближаются с автобиографическим романом; разграничить эти жанры часто не представляется возможным, хотя в последней вводятся вымышленные люди и события ("Исповедь" Ж. — Ж. Руссо, "Семейная хроника" и "Детские годы Багрова — внука" С.Аксакова, "Детство Никиты" А.Н.Толстого, «Вольница» Ф.Гладкова").
_ Машинский С. С.Т.Аксаков. — М.,1961. — С.376.
_ Герцен А.Былое и думы // Герцен А. Полн. собр. соч. Т.Х — М., 1965. С.9.
_ Цит. по 2-му изд. книги: Апухтина В. Современная советская проза. 60-70-е годы. — М.,1984. — С.77. Первое издание появилось в 1977 году.
_ Апухтина В. Современная советская проза. 60-70-е годы. — М.,1984. С.75
_ На эту особенность современной мемуаристики указывает, в частности, В.Руднев. Руднев В. Поток сознания // Руднев В. Словарь культуры ХХ века. М.,1997. — С. 227–228.
_Более подробно данную особенность построения произведений автор работы рассматривает в главе, посвященной анализу временных форм.
_ Похожая дискуссия позже разразилась вокруг произведений Катаева См., например, статью Б.Сарнова "Угол пылающий и кимвал бряцающий" // Сарнов Б. Бремя таланта. Портреты и памфлеты. — М., 1987. — С. 94–133. Комплесный анализ произведений Катаева проведен в диссертации Т.Геворкян Геворкян Т. Жанрово-стилевые особенности прозы В.П.Катаева 60–70 — х годов. АКД. — М., 1985.
Глава II. Пространственно — временные отношения
2.1 Своеобразие организации текстового пространства
(К проблеме моделирования мемуарного текста)
Автор работы воспринимает мемуары писателей ХХ века как особое текстовое пространство, замкнутую структуру, где на основе воспоминаний, впечатлений, переживаний, реакций на события конструируется художественная реальность.
Подобная повествовательная структура определяется рядом исследователей как "рамочная композиция", а ее появление связывается с формированием особого, внутреннего текстового пространства произведений. Как известно, именно образование границ и формирование внутреннего пространства произведения помогают прояснить, как происходит переход от мира реального к миру изображаемому.
Как отмечалось во введении, современные литературоведы часто предлагают изучать текст или текстовое пространство произведений. С подобной точкой зрения мы встречаемся, например, и в исследовании Ю.Лотмана "Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история". Значимость подобного подхода обуславливается, в частности, такой мыслью автора: "В пределах одной и той же эпохи существуют разные жанры текстов, и каждый из них, как правило, имеет кодовую специфику: то, что разрешено в одном жанре, — запрещено в другом". _
Вероятно, подобный подход возник потому, что писатель создает в любом художественном произведении особый мир и населяет его персонажами. Поэтому и существует мнение о произведении как о замкнутой системе со своими законами организации пространственно — временной системы. Подобная моделированность повествования и обуславливает необходимость изучения текстового пространства произведения.
Анализ содержательной стороны мемуаров писателей ХХ века позволяет прийти к следующему выводу: разные по творческим установкам и стилевым особенностям авторы обращаются к одним и тем же событиям, в их произведениях встречается описание сходных переживаний и настроений. В частности, при описании одного из значимых явлений ХХ века — октябрьской революции 1917 года — используется практически однородный образный ряд.
Сравним некоторые высказывания: "Вихрь событий и — неподвижность. Все рушится, летит к черту и — нет жизни. Нет того, что делает жизнь: элемента борьбы". Гиппиус, 395. Или у Ремизова: "Нет, не в воле тут и не в земле, и не в рыви, и не в хапе, а такое время, это верно, вздвиг и въерш, решительное, редчайшее в истории время, эпоха, вздвиг всей русскую земли России". Ремизов, с.71.
Возникающий в разных воспоминаниях художественный образ стихии образует семантическое поле. Разные авторы обозначают его как вихрь (Гиппиус), переворот (Шагал), лавина (Каверин), шквал страстей (Кетлинская), вихрь и вздвиг (Ремизов). Отметим, что все элементы показанного семантического поля связаны системой определенных отношений. Передавая, в частности, романтическое восприятие событий, Каверин и Кетлинская стремятся к развенчиванию иллюзий своего героя. Иначе организуют свое художественное пространство Гиппиус и Ремизов, стремясь к обобщениям и комментариям описываемого.
Описание сходного психологического состояния встречается прежде всего отмечаются у авторов, относящихся к одному поколению и социальному окружению, получивших образование в одно и то же время, волею обстоятельств ставших свидетелями одинаковых событий. Чаще других описываются события первой мировой войны, революций, периодов восстановления хозяйства, социалистического строительства, репрессии 20–30 — х годов.
Комментируя свое отношение к явлениям времени, писатели нередко превращают повествование в летопись определенного периода, где реакция автора на события и описания его психологического состояния разворачиваются на широком историческом, социальном или культурном фоне. Так в «Эпилоге» (1989) В.Каверина главы, посвященные конкретным событиям ("Первый съезд", "Один день 1937 года", "Блокада. Допрос") перемежаются автобиографическим главами с общим названием "О себе".
В написанной несколькими десятилетиями ранее книге О.Мандельштама "Шум времени" (1928) точками отсчета времени становятся события культурной и личной жизни, что находит отражение и в названиях глав — "Музыка в Павловске", "Концерты Гофмана и Кубелика", «Комиссаржевская», "Бунты и французы".
В последней из приведенных глав Мандельштам описывает массовые события: дни студенческих бунтов, похороны Александра III. Он пишет: "Мрачные толпы народа на улицах были моим первым сознательным и ярким восприятием. Мне было четыре года".
Поскольку речь идет о восприятии, а не об оценке и осмыслении увиденного, описание строится на основе ассоциативных рядов, возникающих на основе вкусовых ассоциаций: "Проходил я раз с няней своей и мамой по улице Мойки мимо шоколадного здания Итальянского польства. Вдруг — там двери распахнуты и всех свободно впускают, и пахнет оттуда смолой, ладаном и чем — то сладким и приятным. Черный бархат глушил вход и стены, обставленные серебром и тропическими растениями; очень высоко лежал набальзамированный итальянский посланник".
Описание начинается с авторской ремарки: "Даже смерть мне явилась впервые в соврешенно неестественном пышном, парадном виде" и завершается небольшим комментарием: "Какое мне было дело до всего этого? Не знаю, но это были сильные и яркие впечатления, и я ими дорожу по сегодняшний день". Мандельштам, с. 51, 52.