Признавая различие между мемуарами как жанром и мемуарами писателей и право последних на самостоятельное бытование, вероятно, следует говорить и о том, что писатель, обладает более живым воображением и способен увидеть гораздо глубже многих его современников. Так Каверин замечает: "Мысль о том, что я должен рассказать историю своей жизни, пришла мне в голову в 1957 году, когда, вернувшись из автомобильной поездки по Западной Украине, я заболел странной болезнью, заставившей меня остаться в одиночестве, хотя я был окружен заботами родных и друзей. Я впервые понял тогда, что, хотя в моей жизни не произошло ничего необыкновенного, она отмечена неповторимостью, характерной почти для каждого из моих сверстников, и разница между ними и мной состоит только в том, что я стал писателем и за долгие годы работы научился, в известной мере, изображать эту неповторимость". Каверин, с.7.
С Кавериным как бы перекликается Вс. Рождественский: "Да, конечно, мы помним многое, очень многое. Жизнь не обидела нас, дав нам возможность быть свидетелями и участниками — пусть каждый по-своему — великих событий нашего века". Рождественский, с.297.
Итак, разнообразие жизненных впечатлений и необходимость их осмысления обуславливают обращение писателей к прошлому. Однако, им свойственна беллетризация былого. Болгарский литературовед Л.Григорьева считает, что в автобиографическом произведении нельзя исключить вымысел, поскольку писатель обладает большей творческой свободой. "Понятие автобиографичность не следует воспринимать буквально, а скорее как литературную условность, как своеобразное личностное отношение к событиям". Григорьева, с. 56–57.
Принимая концепцию восприятия века как самостоятельного социального явления, автор диссертации выделяет ХХ век в отдельный этап развития литературы.
Восприятие ХХ века как целостной системы, оказывается возможным, поскольку данная система характеризуется некоторыми общими тенденциями отказом от жесткой детерминированности характера социальными обстоятельствами, возрастанием внимание к индивидуальности, к макро — и микрокосму человеческой личности, усилению философичности и сквозными процессами — стремлением к синтезу художественных методов, ослаблением роли жанровового канона при усилении функции рода, обновлением приемов выразительности.
Точка зрения исследователей из Екатеринбурга позволяет конкретизировать и уточнить целый ряд вопросов: необходимость восприятия воспоминаний писателей как самостоятельного жанрового образования с тяготением к организации как метажанра, использование в рамках индивидуальной манеры приемов как реалистического, так и модернистического способов организации внутренего мира художественного произведения, обновление приемов выразительности наряду с собственной авторской интерпертацией отдельных приемов (например, монтажа и портретной изобразительности). Возможно, также следует более подробно говорить о специфике конструирования временной системы и приемах создания образа автора.
Автор работы признает условность выделения ХХ века как отдельного этапа, поскольку хронологические рамки периода являются подвижными. Внутри него выделяются несколько периодов. Как показывают исследования В.Кардина, И.Кондакова и В.Голубцова, отчасти оно основывается на соотнесенности явлений социальной, общественной и культурной жизни.
Приуроченность периодизации к временным явлениям имеет особое значение для развития мемуаров как жанра. Ведь воспоминания часто появляются как реакция на события. Сравнивая настоящее и прошлое обычно не только подводят итоги, но и намечают некоторые перспективы развития.
Рубеж XIX-ХХ века воспринимается исследователями как переходный период. Ему свойственно особое мироощущение, определяемое настроениями конца века.
Известно и мнение литературных деятелей, полагавших, что ХХ век начинается с крупнейших исторических событий, разрушивших привычные связи и отношения, разделившей жизнь на две части. Чаще других таковыми считают военные события 1914 года (об этом пишут А.Ахматова, А.Белый, М. Цветаева), некоторые писатели (Д.Мережковский) называют рубежом Октябрьские события 1917 года.
1917–1991 годы выделяют в отдельный период, в это время параллельно развивались советская культура и культура русского зарубежья или культура русской эмиграции. Конец ХХ века воспринимается как переходный период, предшествующий XXI веку.
Переходные периоды автор работы рассматривает как значимые для изучения как направлений мемуаристики ХХ века, так и перспектив развития воспоминаний ХХI века.
Основным материалом для исследования стали произведения, опубликованные и написанные после 1917 года. Книги, созданные в переходный период привлекаются для необходимых сопоставлений и сравнений.
Автор настоящей работы отдавал предпочтение книжным публикациям, поскольку в них чаще представлен окончательный вариант текста, а также проведена определенная редакторская правка. Иногда встречается краткий анализ произведения во вступительной статье и комментарий встречающихся в тексте реалий.
Чтобы определить специфику мемуаров (характер использования отдельных приемов, в частности, ассоциации, детали), некоторые тексты проанализированы более подробно. Другие произведения привлекаются для подтверждения теоретических выводов. В последнем случае анализируются тексты авторов, которые создавали свои произведения приблизительно в одно и то же время или близки по творческой манере, подходу к мемуарному материалу.
Естественно, что для более подробного анализа отбирались тексты, позволяющие проследить развитие жанра на протяжении десятилетий. Предпочтение отдавалось авторам, которые автобиографический опыт часто рассматривают как основу своих произведений или отдавали предпочтение автобиографическим формам перед остальными (произведения А.Белого, В.Каверина, В.Катаева, А.Ремизова, И.Эренбурга и некоторые другие).
Сложность отбора текстов обусловлена и отсутствием (в силу ряда причин) специальных указателей, в которых был бы обобщен корпус писательских воспоминаний ХХ века, как это сделано, в частности, в работе А.Тартаковского "Русская мемуаристика XVIII века".
Конечно, при отборе текстов учитывалось, что тексты бывают неравнозначными в художественном отношении, многое зависит как от субъекта вспоминающего, так и от объекта воспоминаний. В первом случае можно встретиться с простой регистрацией фактов, отсутствием образной картины прошлого анализом пережитого, когда талант автора ограничивает его творческие возможности.
Во втором — объект воспоминаний может быть сознательно сужен автором, и тогда возникает субъективная картина, автор сосредотачивается на анализе лишь собственных впечатлений и ощущений. Бытовая составляющая становится средством восоздания наиболее значимых событий времени, что и является особенностью мемуаров данного типа. В них предполагается восстановление не только индивидуального сознания, но и представление более обобщенной картины, где могут быть воссозданы нравы и отношения определенной социальной общности.
Некоторые тексты представляют собой своеобразные наброски, что отражается и в их графическом построении. По форме они напоминают эссе с вкраплениями дневникового или мемуарного характера. Повествование как бы складывается из разновременных записей или фактов памяти. Некоторые исследователи называют их «протомемуары». Важно отметить, что данное обозначение отражает лишь более низкую степень обобщения материала, но никак не характеризует их художественные особенности.
При анализе текстов учитывалось, что сушществуют исследования, посвященные отдельным произведениям или авторам. Признавая значимость подобных работ, автор работы стремились перейти к более широким обобщениям, опираясь на сделанные в них выводы о поэтике данных произведений. Определена следующая методика использования произведений: в виде прямой цитации и как материал для сравнительных выводов. Некоторые же тексты, напротив, проанализированы более подробно с целью определения специфики отдельных свойств мемуаров как жанра — использование мифа, концепция времени, своеобразие использования детали и т. п. В целом в диссертации и в публикациях непосредственно привлечено порядка 400 текстов (русских и зарубежных).