Понятно поэтому, почему советская власть видит в "политических и партийных" скорее не врагов, каковыми в действительности являются, например, «контрреволюционеры», а "блудных сынов" от социализма которых, до полного прощения и принятия в коммунистическую партию, следует наказать тюрьмой и ссылками.

Как живут "политические и партийные" на Соловках? От расположенной на южном берегу Соловецкого острова монастырской гавани и массивного Кремля ведет ряд дорог, железных и грунтовых Одна из них, грунтовая, проведана левее путей на остров Большая Муксульма Пертзозеро и на Анзерский остров и тянется, мимо «Секирки» с ее "Штрафным изолятором", к Савватиевскому скиту.

Последний находится в юго-западном углу Соловецкого острова, верстах в 12 от кремля.

Савватиевский, а также — частично — Муксульмский скиты и были с самого начала приспособлены для "политических и партийных". Савватиевский скит, некогда богатый филиал монастыря, состоит из ряда каменных зданий, небольшой церкви и часовен. Здесь же расположены деревянные службы — сараи, конюшни и пр.

Церковь и часовни давно уже заколочены; содержимое их расхищено или сожжено. Скит окружен высоким забором. Еще одно проволочное заграждение окружает двухэтажный каменный дом с большим числом комнат — бывших монашеских келий. {192} В этом бывшем, монашеском общежитии и проживало до последнего времени большинство "политических и партийных" — человек около 200. Остальные (человек 150) были разбросаны по Мускульмским скитам и пустынькам.

Режим, установленный на Соловках для бывших социалистов, и сравнивать нельзя с режимом для других категорий заключенных.

Прежде всего надо отметить, что "политические и партийные" никогда, не работали. Лесорубки, торф, сплав бревен со всеми их ужасами никогда не были знакомы этой привилегированной группе заключенных. Еще в 1922 году ГПУ отдало распоряжение по всем тюрьмам, лагерям и ссылкам о том, что "политические и партийные" должны освобождаться от всех принудительных работ.

До 1924 года продукты, выдаваемые на Соловках бывшим социалистам, были такого же качества, как и выдаваемые остальными заключенным, лишь в большем количестве. В 1924 году "политические и партийные" объявили забастовку, требуя выдачи им улучшенного питания. Отличаясь своей сплоченностью, вся их группа не остановилась и перед голодовкой, в знак протеста.

Устрой это «контрреволюционеры», голодовку, соловецкая администрация назвала бы это бунтом, и не один десяток «каэров» пал бы под чекистскими пулями. Но не даром "политических и партийных" считают "соловецкой аристократией", недаром их интересы энергично защищают и правые коммунисты, и социалисты Запада. Требование было удовлетворено. С той поры этой категории заключенных стали выдавать в обильном количестве белый хлеб, мясо, яйца, сахар, табак, жиры, фрукты.

Несколько лет тому назад в Москве образовался так называемый "Политический Красный Крест" под руководством госпожи Пешковой (жены известного писателя Максима Горького). Эта организация, имея филиалы во всем мире, собирает для политических заключенных в советских тюрьмах одежду, продукты и деньги. А так как «контрреволюционеры» коммунистами не считаются политическими арестантами и приравнены к "уголовным бандитам" — вся помощь Политического Красного Креста шла только бывшим социалистам.

Эта вопиющая несправедливость все остальные категории заключенных на Соловках доводит до слез. Попытки исправить это жестокое игнорирование нужды и голода «каэров», сравняв их с "политическими и партийными" — увы! — ни к чему не привели. Мольбы о помощи со стороны «каэров» Политический Красный Крест оставляет без последствий.

Приведу вопиющий случай: в прошлом году очередная партия платья и продуктов от Красного Креста была по ошибке — в первый раз за все существование лагеря! — распределена между всеми заключенными. Об этом стало известно Москве, и Политический Красный Крест распорядился отнять у «каэров» полученную ими одежду и съестные припасы! Все вырванное из голодных ртов и снятое с голых людей было отправлено в Савватиевский скит — "политическим и партийным".

В некоторых странах Европы и Америки в свою очередь образованы особые общества помощи политическим заключенным в советской России. Частью этих обществ руководят иностранные социалисты, частью — левые круги русской эмиграции (в Париже, Берлине, Праге и т. д.). И снова та же картина: вся помощь идет исключительно только так называемым "политическим и партийным", то есть той категории советских арестантов, которая и так уже находится в несравненно лучших условиях, чем остальные заключенные.

Вечно голодные, избиваемые и убиваемые, раздетые, босые, вгоняемые в могилу непосильным трудом, болезнями и голодом «контрреволюционеры» — 90 проц. заключенных на Соловках и в других тюрьмах — всем миром брошены на произвол судьбы.

{193} Да будет услышан мой слабый голос людьми, не потерявшими совести и чувства жалости к страдающим братьям, да сплотятся они для помощи гибнущим на Соловках представителям многострадальной русской интеллигенции, среди которой есть немало стариков, инвалидов, женщин и детей!

Соловецкие чекисты никогда не вмешивались во внутреннюю жизнь "политических и партийных". В их среду никогда не вселялись шпионы ГПУ — так называемые «стукачи» и «сексоты». Охрана Савватиевского скита, всегда ограничивалась внешними патрулями.

Сам «Начуслон» Ногтев в последнее время не рисковал навещать Савватиевский скит. Сознавая свое привилегированное положение, бывшие социалисты каждый раз встречали его громкими криками:

— Вон, пошел вон! Зверь, палач!..

Все сношения с внешним миром "политические и партийные" вели обычно через Эйхманса, всегда внимательно выслушивавшего их просьбы и требования.

В Савватиевском скиту с самого начала была устроена довольно большая библиотека, которая — с разрешения соловецкой администрации — получала русские и иностранные журналы, газеты и книги. В скиту существовал даже своего рода университет с регулярными занятиями и штатом преподавателей из среды его обитателей, Пользовавшиеся большой популярностью среди "политических и партийных" старосты скита Богданов (видный социал-демократ, весной 1925 года уехавший из Соловков), Самохвалов (член центрального комитета партии социалистов-революционеров), эсер Крюков, меньшевик Мимулов, анархисты Школьников и Чарин часто читали лекции по общественным, научным и политическим вопросам.

Читателю предоставляется судить, что сделал бы Ногтев с «каэрами», если бы последним вздумалось проповедывать в лагере свои идеи!

К услугам "политических и партийных" всегда были свои доктора, им разрешалось выписывать из центра лекарства и инструменты.

В Савватиевском скиту довольно часто заключались между его обитателями браки, строго запрещенные в остальном лагере. Бывшие социалисты имели право жить на Соловках с женами и детьми.

Им разрешалось писать и получать неограниченное число писем, посылки на их имя никогда не задерживались. У "политических и партийных" никогда не отбирали денег и вещей, в том числе и кожаных, на которые в лагере почему-то устраиваются целые облавы. Скиты, ими занятые снабжаются в достаточном количестве дровами и керосином для освещения.

Справедливость требует сказать, что, добиваясь своего исключительного положения на Соловках, "политические и партийные" отстаивали свои требования с решительностью, доходившей до самопожертвования.

Так, когда зимой 1923 года группа бывших социалистов каталась на лыжах и коньках близ Савватиевского скита и пела антисоветские песни, которые не умолкли, несмотря на категорический приказ стражи, взвод чекистов открыл по группу стрельбу. Было убито восемь человек, в том числе 3 женщины.

Некоторое время спустя за упорное отстаивание своих прав снова было расстреляно несколько человек "политических и партийных" и в том числе опять женщины (кажется, члены социал-революционной партии Котовская и Бауэр, как мне рассказывали в лагере).