До выпускных экзаменов оставался месяц. Администрации обоих учебных заведений полиции решили устроить по этому поводу банкет.
Накануне банкета капитан Маузер вызвал к себе в кабинет Харриса, Колтона и Робертса. Развалившись в кожаном кресле, начальник 2-й Полицейской Академии начал так:
– Время идет, обе Академии получают баллы – кстати, мы несколько опережаем наших конкурентов, это сборище вонючих черножопых и латинесов,- проинформировал Маузер собравшихся.
– Отлично, сэр!- сказал капитан Харрис. Маузер нахмурился.
– Это пока мы лидируем. Но может случиться всякое…
– Что вы имеете в виду?- спросил Харрис.- Что еще может случиться?…
– Да мало ли что!… Любая случайность может все испортить. Например – мы чем-то не понравимся комунибудь из членов этой идиотской комиссии…
– А что же следует предпринять?
– За этим я вас сюда и вызвал. Вспомните, что вы обещали мне тогда, в гараже,- капитан Маузер прищурился, поочередно глядя на своих подчиненных,- что вы обещали мне? Вредить, пакостить, портить нервы этим ублюдкам коменданта Лассарда… А каковы результаты? Что вы сделали за это время? Вот вы, идиоты,- Маузер повернулся к Колтону и Робертсу,- напились, как грязные свиньи и опозорили нашу Академию на весь штат…
Колтон и Робертc потупили взоры.
– Мы не нарочно, сэр… Нас напоили – мы же
писали в объяснительной, как было на самом деле… Маузер покраснел от гнева.
– Меня не волнуют эти подробности! Вы обещали облажать этого козлину Лассарда? Я жду результатов.
– Сэр,- робко начал Колтон,- но как, как мы
можем его облажать?… Маузер презрительно посмотрел на полицейского.
– Не знаю, как именно. Это уже ваше дело. Капитан
Харрис, переминаясь с ноги на ногу, несмело предложил:
– Может быть, придумать что-нибудь такое
веселенькое на предстоящем банкете? Маузер замахал руками:
– Эти идиоты,- он кивнул в сторону Колтона и
Робертса,- уже придумали на прошлом… Харрис несмело перебил своего начальника:
– Это все потому, что у них нет никакого опыта,
господин капитан… У меня есть предложение… Маузер насторожился.
– Какое у вас предложение, капитан Харрис? Что
вы можете предложить?… Харрис подошел поближе к столу.
– Предложение такое,- Харрис наклонился к самому уху начальника Академии и принялся ему что-то шептать…
Внимательно выслушав, Маузер вроде бы согласился.
– Ну что ж, попробуйте. Только не поручайте ничего серьезного этим дегенератам,- он кивнул в сторону полицейских, стоявших по стойке «смирно».- Они могут только все испортить, капитан Харрис…
Харрис, Колтон и Робертc вышли из кабинета. Маузер посмотрел на настенный календарь напротив – до выпускных экзаменов оставалось ровно двадцать девять дней…
Агата Трахтенберг, заместитель командира взвода, полностью выполняла главное, как ей казалось, распоряжение своего командования в лице Саманты Фокс – она ревностно следила, чтобы после отбоя юноши не задерживались подолгу на женской половине казарм. Однако в приказе Фокс ничего не говорилось о том, что девушки не могут проводить ночи на мужской половине…
Первой жертвой Агаты стал Билл О'Коннор – девушку прельстили рельефы бицепсов и трицепсов мастера армрэслинга. Однако через некоторое время Трахтенберг выяснила, что у спортсмена начинаются какие-то проблемы с эрекцией – видимо, он злоупотреблял допингом. Перепробовав почти всех парней на курсе, Трахтенберг осталась очень неудовлетворенной результатами проверки. Однажды она пожаловалась своей старшей сестре:
– Ты знаешь, Лиз, мне кажется, что настоящие мужчины уже перевелись. То член не больше, чем у зайца, то вообще не встает… Посоветуй, как мне жить дальше?…
– Ты знаешь, сестричка, мне, конечно, трудно судить, какой именно мужчина тебе нужен… Я бы посоветовала тебе попробовать вон с тем узкоглазым япончиком – может быть, он тебе понравится. Говорят, азиаты в подобных делах бесподобны…
Следуя совету старшей сестры, Агата принялась оказывать Ногато всяческие знаки внимания – вскоре он клюнул… Однажды вечером, зайдя к Трахтенберг, стажер из Японии несмело сказал:
– Дорогая девуска, я вижу, что мой нравится вам… В мой страна девуски редко проявляют инициатива первый. Если мужчина тоже нравится женщина, он должен сделать ее какой-нибудь подарка,- с этими словами Ногато преподнес девушке букет хризантем.
Агата, втолкнув слишком скромного поклонника в комнату и заперев за ним двери, усадила его на свою койку.
– А что еще принято в вашей стране?- спросила она.- Если девушка принимает этот букет,- она швырнула цветы под кровать,- что должен делать мужчина дальше?…
Японец замялся.
– Ну, говори же, говори…- Агата принялась
прерывисто дышать. Грудь ее то поднималась, то опускалась. Видимо, японцу было очень неудобно.
– Дальсе,- продолжил он,- мужчина и девуска должны встречаться, мужчина должен говорить девушка о своих чувства к ней, читать стихи хороший японский поэта, говорить красивый ласковый слова…
– Что говорить?- переспросила Трахтенберг. Японец очень вежливо улыбнулся.
– Красивый ласковый слова…
– Ах, слова!- возмутилась Агата,- ты не в Японии! Ты – в Америке!- она повалила его на кровать и принялась расстегивать замок-молнию брюк,- Ты – в Америке! А в Америке словам не верят!…
Через минуту она жадно припала своими губами к органу Ногато. В двери постучали.
– Ой, кто это, кто это?- заволновался Ногато,- если это вас старый начальника, у мой будет больсрй, больсой неприятность… Мой будет выгонять из Академии и его написет жалобу в Япония, плохо будет…
Агата, быстренько надев на перепуганного японца трусы и затолкнув его в стенной шкаф – бедному японцу пришлось скрючиться в три погибели, несмотря на свой и так не слишком большой рост – моментально накинула халат прямо на голое тело и будто бы сонным голосом спросила:
Кто там? За дверью послышался тихий шепот:
Агата, это я, Билл. Открой, у меня к тебе очень
важное дело… Агата открыла. На пороге стоял О'Коннор.
– Послушай, дорогая,- начал он,- тут такое дело: мой сосед по комнате сейчас привел какую-то телку и попросил меня провести эту ночь где-нибудь в другом месте… Все койки заняты – куда я только ни обращался. Я знаю, твоя соседка немножко приболела и сейчас лежит в госпитале… Мне очень неудобно, но больше обратиться не к кому…
– Ты хочешь переночевать на ее месте?- спросила Агата.
– Мне больше негде…
– А что, если сейчас я тут не одна?- высказала гипотезу Агата,- что, если со мной – мужчина, у которого сейчас совершенно дикий, необузданный стояк – не то, что у некоторых…
– Но я не буду вам мешать! Я хочу только гденибудь перекантоваться до утра!- взмолился Билл.
– Хорошо,- согласилась Агата,- до утра, так до утра. Не выгонять же тебя на улицу…
Билл принялся раздеваться.
Взгляд Трахтенберг упал на его трусы – из-под
полупрозрачной материи рельефно выпирало то, что девушка любила больше всего на свете… Агата выключила свет и прошептала:
– Иди ко мне…, -в этот момент она уже начисто позабыла Ногато, скрючившегося в шкафу…
Вскоре с ее кровати послышались очень характерные вздохи:
– О-о-о! А-а-а! У-у-у!- стонала Агата. Бедра ее ходили тяжело и уверенно, как автомобильные поршни… Вновь послышался какой-то стук в двери.
– Ну, кто там еще,- прошептала Агата.
Билл быстренько поднялся с кровати и, забыв даже одеть нижнее белье, в панике заметался по комнате.
– Если это лейтенант Джон Насименто, я погиб! Он еще вчера приказал мне привести в порядок полицейскую машину, на которой я езжу, а у меня начисто вылетело из головы. Он сотрет меня в порошок!- Билл продолжал метаться по комнате,- Агата,- он бросил умоляющий взгляд на свою подругу,- ну, сделай хоть что-нибудь…
Что я могу сделать?
Спрячь куда хочешь… Агата приподняла сбившееся на пол одеяло: