Питер облегченно вздохнул.

– Ложись спать, козел, и не пугай больше меня своими идиотскими воплями,- посоветовал Мартинес,- тоже мне, будущий полицейский – резинового шланга испугался…

Абрахамсон улегся в кровать и очень быстро заснул. Однако через какое-то время он ощутил необыкновенно болезненное жжение между пальцами ног – дико взвыв от боли, несчастный кадет проснулся и, посмотрев на свои ноги, увидал, что между пальцами закреплены обугленные уже спички – видимо, это был очередной фокус его соседа.

Ой, как больно,- принялся скулить Абрахамсон, поглаживая рукой обожженные места,- ой, как больно, просто сил моих нет. Эрик,- простонал он,- зачем ты надо мной издеваешься? Зачем ты вставил мне между пальцами эти спички?…

Ты знаешь,- ответил Мартинес,- ты так замечательно кричал, испугавшись змеи, что мне очень захотелось услышать, как это у тебя получается еще раз…

Абрахамсон залез под одеяло с головой – ему было очень жалко самого себя. В душе он уже начал жалеть, что подал заявление в эту проклятую Академию…

Через несколько минут Абрахамсон все-таки заснул. Сновидения были приятны: сперва он увидел, как гоняет по своему бывшему супермаркету Мартинеса, избивая полицейской дубинкой – тот, визжа от боли, униженно просил о пощаде. Откуда-то из банки с консервированным томатным супом «Кэмпбэлл» со страшным грохотом вылез настоящий крокодил и с необыкновенной быстротой начал гонять налетчика по всему помещению, кусая за пятки. Настигнув обезумевшего от ужаса налетчика, крокодил проглотил его целиком и, улыбнувшись, полез в банку обратно. Затем Питу приснилось, что он стоит у Ниагарского водопада с какой-то приятной длинноногой девушкой – точно такой, какую он видел сегодня во дворе Академии. Девка, мило улыбаясь, нагнулась перед Питом и расстегнула ему ширинку. Питу стало необыкновенно легко и приятно. Длинноногая, вытащив из штанов детородный орган Абрахамсона, принялась его облизывать… Под шум Ниагарского водопада Абрахамсон тут же кончил… Проснувшись, он увидел, что Эрик Мартинес, стоя перед самой кроватью, сосредоточенно переливает воду из одной чашки в другую.

– Зачем ты это делаешь?- сонным голосом спросил Пит.

– Не отвечая на вопрос соседа, Эрик посмотрел

куда-то вниз и тут же отскочил с воплем: -Обосцался, обосцался!!! Пит слегка приподнялся на локте.

– Кто обосцался?- не понял он.

Эрик изобразил на своем лице бесконечную брезгливость.

– Ты обосцался…

Абрахамсон провел рукой по простыне – действительно, она была мокрая.

– Обосцаный коп – это же отлично!- продолжал веселиться Мартинес.- Классный фокус,- он поставил обе чашки на тумбочку,- я научился этому еще в далеком детстве, в исправительной колонии для несовершеннолетних. Подходишь к какому-нибудь грязному ублюдку вроде тебя, берешь две большие чашки, в одной из которых – много воды,- Эрик вновь взял с тумбочки свое нехитрое приспособление,- и переливаешь из одной чашки в другую… Наш доктор в колонии говорил, что эта штука действует на подсознание – так это, кажется, называется…

Абрахамсон, посмотрев на своего мучителя, произнес чрезвычайно плаксивым голосом:

– Эрик, зачем ты надо мной издеваешься? Что я

тебе такого сделал?… Мартинес засмеялся.

– Ничего, родной, ничего ты мне не сделал и не сделаешь никогда – руки коротки. А выпустить лишнюю жидкость из своего мочевого пузыря – это тебе только на пользу. Во-первых – тебе будет лучше спаться,- сказал Эрик,- во-вторых – сцанина – штука настолько токсичная, что начисто распугивает клопов…

Абрахамсон перепугался.

– А что, разве тут есть еще и клопы?- спросил он с дрожью в голосе.

– Еще как есть,- успокоил его Мартинес,- клопов тут сколько угодно… Если с ними не бороться, они тебя совсем сожрут…

– Но этого быть не может.- воскликнул Абрахамсон,- я ни за что не поверю, что у нас в Нью-Йорке

могут водиться клопы – разве что в каких-нибудь самых грязных районах вроде Брайтон-Бич…

– Не веришь – не надо,- сказал Мартинес и, раздевшись, лег в свою койку, стоявшую за койкой Абрахамсона.

В три часа ночи кадеты и инструкторы были разбужены страшным криком. Кричал Питер Абрахамсон. Билл О'Коннор, живший за стенкой, первый прибежал на помощь. Открыв дверь комнаты, где обитали Мартинес и Абрахамсон, включив свет, Билл увидал перекошенное от животного страха лицо Пита – поглаживая живот и грудь дрожащими руками, он шептал:

– Они ползают по мне… Они хотят сожрать меня… Они заползают вовнутрь…

– Кто по тебе ползает, приятель?- недоуменно спросил Билл,- ты что, на ночь фильмов-ужасов насмотрелся?…

– Они ползают… Я их не вижу, но ощущаю…- продолжал шептать несчастный Абрахамсон.

В дверях выросла фигура Насименто – именно он в ту ночь дежурил по казарме.

– Ну, что тут у вас случилось?- Джон был явно недоволен, что его оторвали от любимого дела – по всему было видно, что еще минуту назад он лежал на Элизабет,- что случилось, приятель?- обратился лейтенант к Абрахамсону,- тебе что, плохой сон приснился?…

Тот тихо простонал:

Клопы…

Что, что?- не понял Джон,- какие еще клопы?

Да тебе наверное, это приснилось… Абрахамсон замахал руками.

– Какое там приснилось… Если бы приснилось… Я очень хорошо чувствовал, как они по мне ползали – такие гадкие, такие противные…

Глянув на ухмыляющуюся физиономию Мартинеса – тот сидел на кровати – Джон сразу же все понял.

– А ну-ка, приятель,- приказал он Питу,- а ну-ка встань с кровати…

Тот с опаской поднялся. Насименто откинул одеяло и простыню.

– А это что такое?- полицейский держал в руках небольшую острую пуговицу, привязанную к крепкой рыболовной леске – другой ее конец шел в направлении кровати Мартинеса…

– Пуговица…,- растерянно проговорил Абрахамсон.

– Сам вижу, не слепой,- ответил Джон,- я спрашиваю тебя,- он обернулся к Эрику,- как она тут оказалась?…

Мартинес поднялся со своего места.

– Отличная шутка, сэр,- он взял пуговицу в руки и вытащил леску на всю длину – конец ее был как раз под подушкой Эрика.- Я легонько тяну за этот конец,- он повертел леской у самого носа полицейского,- пуговица движется, как живая, а этот придурок,- Мартинес ткнул пальцем в сторону Пита,- этот придурок думает, что по нему ползают клопы… Не правда ли, очень остроумно! Когда я был в исправительной колонии для несовершеннолетних правонарушителей, я с приятелем таким образом довел одного типа – вы не поверите!- до истерики. У него даже пена шла изо рта!…

Насименто взял у Эрика орудие пыток и спрятал его в нагрудный карман.

– Действительно,- сказал он,- очень, очень остроумно. Однако Полицейская Академия – не самое подходящее заведение, где можно упражняться в подобных вещах… Кроме того,- добавил Насименто,- вы своими дебильными криками отвлекли меня от очень важного и ответственного дела…

– Сэр,- пролепетал Абрахамсон,- извините меня, пожалуйста, но я не хотел будить вас…

– Хотел ты этого или не хотел,- перебил Пита полицейский,- но ты это сделал. Придется вас наказать…

– Что мы должны делать, сэр?- поинтересовался бывший торговец.

– Одевайтесь.- Насименто посмотрел на Мартинеса.- Одевайтесь оба…

Джон вывел кадетов на плац и вручил им по небольшой свечке.

– Что мы будем с ними делать?- не понял Эрик.

– А ты не догадываешься?- ухмыльнулся Насименто.

– А, наверное, вы хотите, чтобы я воткнул их в задницу этому козлу?- высказал догадку Мартинес.- Отличная идея, лейтенант!

– На этот раз ты не догадался,- произнес Джон.- Вы должны зажечь их и, освещая себе дорогу, пособирать с территории плаца все бумажки и окурки. Чистота – залог здоровья,- добавил он нравоучительно.

– Но ведь мы можем чего-нибудь не заметить!- забеспокоился Абрахамсон,- ведь пламя такое тусклое!… Кроме того, сейчас ветер, а он может загасить свечу…

– Это ваши проблемы,- сказал Джон и направился к дверям казармы.- Да, вот еще что,- обернулся он на крыльце,- если я утром найду тут хоть одну соринку, придумаю для вас что-нибудь еще поинтересней…