Полезай под кровать. Стук, повторился.

Кто там?- спросила Трахтенберг.

Это Джордж Хильер,- голос из-за двери звучал

несколько официально,- могу ли я зайти?… Агата открыла двери.

– Пожалуйста…

Тележурналист зашел и, озираясь по сторонам, спросил девушку:

– Мне очень неудобно беспокоить вас в столь позднее время, мисс Трахтенберг, но только вы сможете мне помочь…

– Что случилось?… Телеведущий продолжал:

– Вопрос жизни и смерти. Вы, конечно же, знаете еженедельную программу для американских онанистов «Железный кулак»?

– Да,- ответила Трахтенберг.

– Видимо, вы помните, на чем построен конкурс мастурбаторов в заключительной части программы: молодая девушка в стриптизе демонстрирует собравшимся свою сексопильность, а делегаты ото всех мастурклубов, глядя на нее, соревнуются в зале – кто же быстрее кончит…

– Отличная передача,- согласилась Трахтенберг,- кажется, вы работаете в ней ведущим?…

– Да, именно потому я к вам и обращаюсь. Дело в том, дорогая Агата, что звезда эротик-шoy, которая все это время заводила сидящих в зале, неожиданно заболела… Дирекция программы сбилась с ног, подыскивая на ее место подходящую кандидатуру. И когда, казалось, программа на грани срыва, я неожиданно вспомнил о любительском видеофильме с вашим участием – о том самом, который лейтенант МакКони случайно подключил к диспетчерской сети…

– Вы предлагаете стать мне участницей этой

программы?- поинтересовалась Агата. Хильер улыбнулся.

– Конечно, если вы не будете возражать…

– Это я-то буду возражать?- возмутилась Агата.- Вы что, всерьез считаете, что моя кандидатура на эту роль – не самая подходящая?…

Хильер с улыбкой перебил ее.

– Я так не считаю… Скорее – наоборот: во всем нашем штате – да что во всем штате!- во всей Америке я не нашел бы лучшей, чем вы!…

– Отлично!- воскликнула Агата.- Когда надо там быть?

– Программа начинается через два часа,- ответил телеведущий,- внизу стоит мой автомобиль. Я подвезу вас… Кстати, с вашим начальником, комендантом Лассардом, я

уже договорился. Он даже пообещал мне, что будет смотреть эту программу…

Трахтенберг начала одеваться.

– Едем немедленно!

В это время в стенном шкафу что-то затрещало – послышался звук ломаемого дерева. Хильер насторожился.

– Что там?- спросил он у Агаты. Та махнула рукой.

– Не обращайте внимания, сэр. Это, наверное, крысы. Они иногда резвятся тут по ночам…

– Крысы?- переспросил телеведущий недоверчиво.- Странно, очень странно.

Трахтенберг и Хильер вышли, захлопнув двери. Изпод кровати вылез Билл и, стряхнув с себя пыль, подошел к шкафу.

– Эй, крыса!- постучал он в двери,- а ну-ка, вылезай отсюда!…

– Дверцы шкафа медленно открылись, оттуда, придерживая руками верхнюю полку, которая во время сидения неожиданно свалилась на голову, показался Ногато.

– А, узкоглазый, и ты здесь?- удивился Билл.- Интересно, как ты тут оказался?

Японцу было очень стыдно стоять перед малознакомым человеком в одних трусах. Положив свалившуюся полку на пол и став к О'Коннору боком, он сказал:

– Девуска пригласила меня в свой комната… Я говорил девуска много хоросих слов, но девуска сказала, что в Америка словам не верят и усадила меня в этот шкафа. Наверное, мой слов ее не понравился…

– Ага, приятель,- наконец-то дошло до О'Коннора,- значит, она хотела оттрахать и тебя, а я вам помешал своим неожиданным визитом…

– Я не знаю, что есть оттрахать,- ответил Ногато,- но то, что она делала со мной в самом начале, мой очень, очень доволен!…

Билл уселся на койку.

– Ну, курва,- сделал он вывод,- настоящая курва,

иначе не скажешь… Японец вежливо поинтересовался:

– А что есть курва? Билл посмотрел на него как на ненормального.

– Ты что, приятель, вот уже несколько месяцев живешь тут, и до сих пор не набрал нормального словарного запаса?…

Ногато принялся оправдываться.

– В мой словаре нет таких слов, я смотрел… Билл окончательно потерял терпение.

– Мог бы и сам догадаться! Курва – это такая женщина, которой мало одного мужчины. Она хочет трахаться как можно с большим количеством… Ну, понимаешь?…

Ногато на несколько секунд задумался, а потом, видимо, понял смысл сказанного.

– А, понимай, теперь мой понимай… Курва – это такой девушка, который любит всех людей вместе взятых…

– Ладно, мне надоели твои шуточки,- перебил его Билл,- мне кажется, что эту прошмандовку следовало бы наказать…

Машина Хильера неслась по нью-йоркским улицам к зданию телецентра. Сидя за рулем, телеведущий наставлял Трахтенберг:

– Значит, так, дорогая. Веди себя как можно более естественно. Раздеваться на сцене следует очень медленно и непринужденно.

Трахтенберг, кутаясь от вечернего холода в теплую куртку, заметила:

Кого вы учите раздеваться… Хильер погладил ее по обнажившейся коленке.

Я рад, что не ошибся в выборе…

Я тоже рада… Хильер продолжал:

Помните, что вы – центр внимания.

Я понимаю…

– Что на вас будут смотреть сотни глаз, следя за каждым вашим движением, сотни рук будут работать в едином порыве…

Трахтенберг неожиданно перебила телеведущего;

– То, что мне предстоит сейчас выполнить, конечно же, очень и очень интересно…

– Вас что-то смущает?

– Я понимаю, что быть центром внимания – очень и очень лестно. Но мне не нравится одна вещь…

– Какая же? – Эти люди – я имею в виду онанистов -

действительно получат удовлетворение… Хильер насторожился.

– Вас что-то не устраивает?…

Трахтенберг, посмотрев ему в глаза, ответила одними губами:

– Ая?…

Телеведущий, резко притормозив, остановил машину. Посмотрев на обидчивое лицо Агаты, он рассмеялся.

– А, так вот вы о чем! Вы имеете в виду, что…

– Доставив удовольствие всем, я сама останусь неудовлетворенной,- закончила Агата.

– И все? Деточка,- Хильер вновь погладил оголенную коленку Трахтенберг,- после передачи к вашим услугам весь наш телеканал новостей – от последнего осветителя до генерального директора программы…

И вы? Хильер утвердительно кивнул.

Конечно!…

– Ну, тогда я согласна. Поехали…- сказала она.- Впрочем, вот еще что: могу ли я получить то, что хочу, еще до выступления, авансом?…

Банкет было решено провести в специально забронированном на весь вечер зале ресторана одного из лучших в городе гостиничных комплексов.

Начальники обеих Академий, стоя у входных дверей, встречали прибывших гостей – на банкет приехали правительственные чиновники, представители федеральных властей, крупные чины городской полиции. Мужчины были одеты во фраки и парадные мундиры, на их женах и любовницах были дорогие вечерние платья.

К капитану Маузеру подошел Харрис.

– Сэр,- обратился он к начальнику,- у меня все

готово, как и договаривались… Тот отмахнулся от него:

– Попозже, попозже, не видишь – я занят… Когда большинство гостей прошло в банкетный зал, Маузер, наконец-то подозвал Харриса.

– Ну, теперь можешь начинать…

Тот подбежал к маленькому спортивному «датсуну», стоявшему недалеко от входа. Нагнувшись к окошку, он произнес:

– Пошли…

Из автомобиля вышла страшно раскрашенная девица в необыкновенно короткой мини-юбке, полупрозрачной блузке, под которой не было бюстгальтера и черных колготках.

Харрис поманил ее пальцем к входным дверям – та, подбежав к полицейскому, схватила его под руку. Харрис брезгливо вырвался из ее объятий.

Маузер подошел к стоявшим рядом с «датсуном» полицейскому и проститутке. Осмотрев ее оценивающим взглядом, он сказал Харрису:

– Что ж, отличный экземпляр… Где вы ее откопали?

Необычайно довольный похвалой начальства, капитан Харрис ответил:

– Мне пришлось облазить все нью-йоркские притоны… Случайно встретил ее в одном массажном кабинете на Брайтон-Бич.