Он приехал на вокзал за пять минут до отправления. В камеру хранения не пошел. Выйдя на перрон, не раздумывая, повернул назад. Слишком много уже стояло у поездов милиции.

Он быстро пошел от вокзала. Такси не было. Никто не останавливался.

Свернув в переулок, он пошел еще быстрее, обернулся. Где-то играли дети. За ним ехала машина. В ней сидели мужчины.

Он прибавил шагу. Вдруг навстречу ему выскочил милиционер. Он радостно целился Сергею в грудь. Фуражка сдвинута на затылок, длинный мальчишеский чуб, острый нос.

Сзади затормозила машина.

Сергей поднял руки, но не сбавил шага. Милиционер, чтобы не подпустить его к себе, попятился. Дойдя до какой-то деревянной двери, Сергей с размаху вышиб ее, побежал по темному коридору. Распахнул вторую.

Впереди показался свет. Где-то позади, за дверью, в глубине коридора выстрелили.

Сергей пробежал еще, загремел какими-то тазами, споткнулся о велосипед. Вместе с ним, почти верхом, вывалился во двор.

Во дворе сидели старухи, играли дети, сохло на веревках белье. Один из малышей остановился, показывая на него пальцем.

Подбежали милиционеры. Его перевернули.

Он был уже мертв, с открытыми глазами и чуть улыбающимся ртом.

Велосипед освободили из-под него и откатили в сторону. Его накрыли чем-то.

Мимо прошла девушка. Один из милиционеров поглядел на ее ноги. Она вышла из подворотни, пошла по улице.

На перекрестке, сидевший в машине солидный мужчина, зевнул и посмотрел на девушку.

Прошел трамвай. Его обогнал троллейбус.

Витрины, переулки, киоски. Памятник.

Чуть дальше — в здание метро входили люди.

Двери захлопнулись. Мятые лица в тусклом желтом свете качнулись.

Мимо замелькали мраморные колонны. Поезд пошел..

1986 г.

ДЮБА-ДЮБА

— Стой! Куда!?

Бежавшие в лохматых папахах, встали. Обернулись. Некоторые уже без винтовок.

— А ну назад!

Красное морозное солнце поднялось над горизонтом. В улице двинулся сплошной, нескончаемый поток грузовичков. По обочине, в сером, рыхлом снегу, побрали люди. Они брели к серому четырехэтажному дому, доска на котором гласила:. «Всесоюзный Государственный институт кинематографии».

— Да ты знаешь, кто я такой? Да я Чапаев! А ты кто такой? К славе моей примазаться хочешь!

Черно-белые фигуры двигались на экране, а под экраном, в темноте, кто-то закурил…

В фойе у гардероба очередь. Замерзшие сонные студенты всех национальностей.

Андрей Плетнев задержался у зеркала. К нему подошел длинноволосый парень, поздоровался:

— Цветные расплодились, — сказал он, хмуро глядя на латиноамериканцев, говоривших разом неподалеку.

— Ты тоже расплодись. — Андрей похлопал его по спине.

— Мне некогда, — парень пошёл наверх. — Я занят. Я пытаюсь выжить…

— Грехи не могли уйти от судьбы, судьба предназначалась мм от рождения, рок преследовал их всю жизнь… — старуха лет семидесяти, с грубым, будто обветренным лицом насмешливо оглядела притихших студентов, вдруг встала крепко, как шкипер на мостике. — И вот Шекспир. Его герои — гении, творящие свою жизнь! Подобно звездам, сверкают их судьбы!..

Андрей курил на лестнице среди студентов. Мимо пробежали две девушки в трико. Одна из них поцеловала; Андрея, он ласково похлопал ее по заднице, и другая поцеловала, он похлопал и ее…

— Почему не работает хозрасчет по первой модели?

Бородатый мужчина у доски, поблескивая стеклами очков, с торжеством смотрел на аудиторию:

— Плетнев.

Андрей огляделся. Студенты заулыбались. Он покачал головой:

— Я вне политики…

— Ну-ну, — педагог радостно подошел к нему. — В чем преимущество второй модели?

— В том, что она последняя. Больше моделей не будет.

Студенты засмеялись.

— Это почему? — насторожился педагог.

— А время такое, что не успеете…

На улице перед дверьми стоял парень. Он был высок, строен, из-под сурковой шапки выбивался светлый чуб, Под мышкой он держал огромную сумку с оторванными ручками.

Он еще раз с любопытством оглядел здание, входивших и выходивших, расправил свой белый кавалерийский полушубок и вошел.

Вахтер покосился на него, но ничего не сказал. Парень тоже покосился на вахтера, перебросив сумку под другую руку, прошел мимо.

Он оглядел негров, стоявших у гардероба, не спеша пошел вверх по лестнице, внимательно всматриваясь в лица проходящих.

На втором этаже у окна он заметил смуглого кучерявого парня, державшего в руках каракулевую папаху. Подошел ближе, поставив сумку на подоконник, заговорил:

— Это у тебя папаха или кубанка.

Смуглый обиженно покосился на него, сказал с акцентом:

— Это не папаха, а молдавская народная шапка.

— Так ты молдаван, — обрадовался парень.

— Я не молдаван, а молдаванин, — и смуглый быстро ушел куда-то.

Парень снял свою шапку, попытался засунуть ее в карман, но она не лезла.

Мимо проходила девушка, с удивлением разглядывая его.

— Можно вас, — спросил он.

Девушка приостановилась.

— Вы Андрея Плетнева не знаете, он здесь вроде учиться должен?

— Вроде знаю, — подыграла девушка.

— А где же он? — развел руками парень.

— Где-то здесь, — развела руками она.

— А может, вы водки выпьете, — улыбнулся парень. — У меня и стакан есть.

Девушка, усмехнувшись, пошла дальше.

— Я и жениться могу!.. — крикнул парень ей вслед, подхватывая сумку…

— Деньги при социализме выполняют другую функцию, нежели при капитализме, — бородатый педагог продолжал расхаживать у доски. Студенты сидели с красными лицами. — И так, зачем нам нужны деньги?

В дверь постучали, затем дверь открылась и всунулся парень с сумкой, в сурковой шапке.

— Извините — он оглядел аудиторию. — Мне бы Андрея Плетнева.

Андрей встал удивленный.

Бородатый кивнул, с интересом разглядывал парня. Андрей вышел.

— Ну, здравствуй, — парень улыбнулся, протягивая свободную руку.

Андрей, вглядываясь в его лицо, пожал руку.

— Не узнаешь? — парень снова снял шапку.

— Не узнаю, — смутился Андрей. — Неожиданно просто.

— Вот, — парень похлопал по сумке, — матушка твоя передала гостинцев. Просто страшная сумка. Мужик этот артист?

— Артист своего рода…

— Андрюх… — парень смотрел хитро, — водки выпьем со встречей? — Он отогнул полу полушубка.

Андрей озадаченно оглядел его:

— А пойдем! — взял у парня сумку.

Они пошли по коридору.

— Так ты уже в кино снимаешься, или как? — расспрашивал парень.

— Нет, я сценарист, я только придумываю все.

— Что придумываешь-то?

— Да все. — Андрей по пути дергал двери, заглядывая в аудитории. — Кто женится, будет счастлив и от смерти уйдет. Всякий бред придумываю… — он встал. — Ты лучше скажи, почему не работает хозрасчет по третьей модели?

Аудитории все были заняты.

— Как почему, — удивился парень. — К войне же идем! Дома вот продукты скупают и оружие. Слушай, да пойдем ко мне, повяжут нас здесь еще, а у меня тихо!

— Где это у тебя? — удивился Андрей.

На улице было тепло и тревожно. Снег таял. Парень нахлобучил на Андрея свою шапку, повел за институт, где на стоянке стоял КамАЗ, приостановившись, оглядел его восхищенно:

— Вот она, моя ласточка.

Он открыл кабину, влез, помог Андрею и тут же начал ловко раскладывать закуску. — Я теперь гоняю с братом.

— Ну как?

Андрей с удовольствием огляделся.

— Андрюх, — парень распечатал бутылку, налил. — А ведь ты меня не признал. — Я Ваня Горюнов.