Наблюдая, как Учитель читает книгу, Ларн увидел, что на лице его иногда появлялась улыбка, словно прочитанное вызывало саркастическое веселье. И снова Ларн задумался о прошлом Учителя. Давир как-то упоминал, что он раньше работал в схолариуме. «Может быть, Учитель когда-то был студентом и учился в высшем учебном заведении!» У него явно была склонность к этому, и он был лучше информирован, чем любой из других солдат в траншее. «Если он правда был учителем, как он оказался в самом пекле на фронте?» Это была тайна. Такая же тайна, как и все остальное в поведении и мотивах людей вокруг него.

С внезапной тоской, порожденной одиночеством, Ларн осознал, что абсолютно не понимает людей, которые разделяют с ним траншею. Как не понимал он никого из других людей, встреченных им здесь, в Брушероке. Капрал Владек, медик Свенк, сержант Челкар, Видмир, Давир, Зиберс, погибший Репзик – никто из них не был даже отдаленно похож на  людей, которых Ларн знал до прибытия на эту планету. Здесь все были резкими, грубыми, смертельно уставшими и пугающими, не говоря уже о том, что они глубоко презирали все учреждения и традиции, которые Ларн с детства привык уважать. Даже в Булавене, который из всех варданцев проявлял к нему наибольшее сочувствие, Ларн чувствовал какую-то сдержанность, словно здоровяк боялся узнать его лучше. Это было нечто большее, чем отчужденность в общении или недостаток сочувствия. Эти люди казались абсолютно непостижимыми для него: почти такими же чужими как орки. Словно это место дало жизнь странному и абсолютно новому виду Человека, очень далекому от понимания Ларна.

«Новая раса», подумал он с дрожью, не имеющей ничего общего с холодным воздухом. «Новая раса, рожденная в аду и выращенная на полях смерти».

- Похоже, ты слишком задумался о своих проблемах, салага, - сказал Булавен, его голос, раздавшийся после долгой тишины, заставил Ларна подскочить. – Словно тяжесть целого мира на твоих плечах. Хотя на самом деле едва ли все так плохо. Поделишься мыслями?

На  секунду Ларн замолчал, думая, можно ли высказать всю неразбериху мыслей и эмоций, кипевших внутри него. Но только он собрался заговорить, как внезапно они услышали зловещий грохот артиллерии где-то далеко за их позициями.

- Хмм. Похоже, стреляют АК, - сказал Булавен, повернувшись в направлении звука выстрелов.

- АК? – спросил Ларн.

- «Адские Крушители», - рассеянно сказал Булавен. – Местный вариант «Сотрясателя», только больше. А сейчас помолчи, салага. Надо прислушаться…

Издалека Ларн услышал высокий вой летящих артиллерийских снарядов. Приближаясь, звук снарядов в воздухе над ними становился громче с каждой секундой. Наконец шум летящих снарядов раздался прямо у них над головой, его характер изменился, достигнув устрашающе пронзительного и резкого крещендо, когда снаряды начали свой последний смертоносный крик.

- Ложись! – крикнул Булавен, схвати Ларна за воротник и рванув его вниз, на дно траншеи.

Упав на дно траншеи и сильно ударившись животом о ящик с боеприпасами, Ларн увидел, что он здесь не один. Разбуженные предупреждающим криком Булавена Давир и другие солдаты уже растянулись на дне траншеи, прижимаясь к земле с пылом любовников, встретившихся после долгого расставания. Оказавшись на земле лицом вниз среди кучи тел, при этом чей-то каблук больно уперся ему в ухо, Ларн попытался встать, но обнаружил, что не может двинуться, потому что на него навалился своим немалым весом Булавен. Но все вопросы, которые могли возникнуть у Ларна насчет странного поведения товарищей, исчезли, когда вой снарядов внезапно прекратился, и вместо него раздался грохот взрывов, когда снаряды начали падать вокруг их траншеи.

- Тупые сукины дети! – заорал Давир, из-за разрывов его голос был едва слышен. – Уже в третий раз за этот месяц!

Ларна затрясло, когда земля вздрогнула от многочисленных разрывов, он закрыл глаза и зарылся лицом в грязь, шепча дрожащими губами молитву о спасении. И пока он молился, отчаянные и яростные вопросы кружились в его голове. «Как это может быть?», думал он. «Булавен сказал, что это наши пушки. Почему в нас стреляют свои?»

Но ответа не было. Только новые взрывы и летящие комья земли, бомбардировка все продолжалась.

Вдруг разрывы прекратились.

- Пошли! Пошли! Все из траншеи! – крикнул Давир. – Быстро! Пока ублюдки не закончили перезаряжать!

Ларн вскочил на ноги и, видя, что другие выпрыгивают из траншеи, последовал за ними. Выпрыгнув за заднюю стену, он увидел, что варданцы бегут к блиндажам и находятся уже на полпути к ним. Отчаянно пытаясь догнать их, Ларн какое-то время не слышал ничего кроме шума крови в ушах и стука сердца. Но потом он с ужасом услышал смертельный вой падающих снарядов и понял, что не успеет добежать до блиндажей.

Внезапно снаряд разорвался близко, сбив Ларна с ног и засыпав комьями земли. Лежа на спине, засыпанный землей Ларн почувствовал неожиданный страх при мысли о том, что он похоронен заживо, но увидел серое небо над головой, и понял, что он все еще на поверхности. Выплюнув изо рта землю, Ларн, шатаясь, встал на ноги и провел несколько долгих опасных секунд, оглушенно шатаясь, между тем как новые взрывы сотрясли землю под его ногами. Потом, сквозь мглу оглушенности он с облегчением услышал знакомый голос.

- Сюда, салага! – услышал он. – Сюда! Сюда!

Это был Булавен. Стоя в укрытии из мешков с песком у стены блиндажа, здоровяк отчаянно махал ему рукой. Увидев его, Ларн, спотыкаясь, побежал к нему и свалился в протянутые руки Булавена, наконец, добравшись до укрытия. Булавен поспешно помог Ларну спуститься в блиндаж, а другой варданец с мрачным лицом закрыл за ними дверь.

- … салага… - говорил Булавен, но большую часть его слов Ларн не слышал из-за звона в ушах. - … близко… думал… теряли… тебя…

- …салага… - снова что-то говорил Булавен, те немногие слова, которые Ларн понимал, звучали слабо и приглушенно, словно голос здоровяка был шепотом умирающего, эхом разносящимся по длинному туннелю. - …ты…порядке..

- …салага… - в голосе Булавена звучала тревога, Ларн внезапно почувствовал слабость, и мир вокруг стал темным и далеким.

- …салага…

 А потом все вокруг покрыла тьма.

Он очнулся в темноте, чувствуя запах земли. Открыв глаза, Ларн увидел над собой прямоугольник холодного серого неба, со всех сторон окруженный темными земляными стенами. Когда Ларн попытался встать, он почувствовал, что конечности не слушаются его. Осознание паралича пришло со странным чувством отчужденности и спокойной покорности.  Неожиданно он увидел четыре согбенные фигуры в лохмотьях, смотревшие на него сверху, словно с головокружительной высоты. Увидев их старые изборожденные морщинами лица, Ларн сразу узнал их. Это были те старухи, которые увозили трупы на тележке после боя. Глядя на него с усталым равнодушием, старухи начали говорить, и как только замолкала одна, начинала другая, словно они исполняли некий ритуал, который проводили уже тысячи раз до того.

- Он был героем, - сказала первая старуха, и Ларн начал понимать, что здесь происходит что-то ужасно неправильное. – Они все герои, все гвардейцы, погибшие здесь.

- Они мученики, - сказала вторая. – Отдав свою кровь для защиты этого места, они сделали землю этого города священной.

- Брушерок – святая и неприступная крепость, - подхватила третья. – Орки никогда не возьмут ее. Мы остановим их наступление здесь. А потом мы отбросим их назад и отберем у них всю планету.

- Так говорят комиссары, - добавила четвертая без особого убеждения.

Отвернувшись, они исчезли из поля зрения Ларна, шелест их лохмотьев был похож на хлопанье черных крыльев ворон. Лежа на спине и глядя в прямоугольник серого неба, Ларн ощутил, как его чувство спокойствия сменилось внезапно нахлынувшим страшным предчувствием. «Здесь что-то не так», подумал он. «Они говорят обо мне, как будто я мертв. Они что, слепые? Разве они не видят, что я еще жив?» Он попытался заговорить, позвать их и сказать, чтобы они помогли ему выбраться из этой странной ямы, но не смог произнести ни слова. Его рот и язык были так же парализованы, как все остальное тело. А потом Ларн услышал шорох, словно где-то воткнули лопату в землю, и осознал, что все его ужасные предчувствия стали реальностью.