Последним аргументом, объясняющим внезапную отставку, было заявление Симона: «В этих обстоятельствах все может быть. Могут меня убить по дороге, или я могу сам застрелиться». Итак финиш: руководитель страны и Главный атаман добровольно отдает еще недавно такую желанную власть, думает о самоубийстве. Он уже не хочет, не может, не имеет сил пережить этот кризис. Он просит правительство дать свое официальное согласие на его отъезд в Польшу, говорит о самоустранении от управления государством. Однако премьер Мазепа и четыре растерянных министра сами не знают, что же делать дальше...
Мазепа отказался принять власть, посчитав уход Петлюры роковой ошибкой, которая привела бы к всеобщему развалу армии и всех государственных структур. Премьер так поставил перед Петлюрой вопрос: или государственный центр и армия ликвидируется с отъездом Петлюры, все разбегаются в разные стороны, и мы больше не мечтаем о свободной Украине, или мы все вместе продолжаем борьбу. Мазепа сказал, что никто не может предугадать будущих коллизий. Вообще неизвестно, заключил он, дойдет ли «у нас» до союза с «красными», и насколько «мы» готовы пойти на изменение политики УНР.
Петлюра, пристыженный и молчаливый, вынужден был признать доводы Мазепы и отказаться от своих намерений. Он забрал заявление об отставке. Однако на следующий день в Любаре начались солдатские волнения под началом атаманов Божко (командира формации «Сечь») и Данченко (командира Волынского повстанческого отряда). Эти атаманы, создав Ревком, потребовали немедленного перехода армии на сторону «красных» и отстранения Петлюры от всех должностей.
Петлюра, опасаясь покушения, выехал из Любара на фронт, вместе с тем отказавшись от предложения покарать мятежников с помощью надежных частей. Очевидно, у него уже отсутствовала всякая воля к победе, он решил «плыть по течению» и только ждать перемен. Петлюра просил Василия Тютюнника вывести из Любара, на фронт, все военные части, кроме отряда личной охраны Главного атамана, и этим «замять» конфликт.
Но 29 ноября, бросив позиции у Староконстантинова, в Любаре объявляется «главный козырь» мятежников — атаман Волох с преданным отрядом гайдамаков. Волох ультимативно потребовал от премьера смены политического курса, провозглашения Независимой Советской Украины, угрожая при этом, что уведет свою часть, отряды Божко, Данченко «к большевикам». Но Мазепа отказался вести всякие переговоры с Волохом. От Юнакова Волох потребовал согласия на отстранение Петлюры от власти «не убивая», «потому что с ним большевики не пойдут на переговоры». Волох пишет письмо Петлюре, предлагая добровольно передать ему, Волоху, командование армией.
Необходимо было немедленно арестовать Волоха, однако Петлюра с 26 по 30 ноября так и не отдал соответствующего приказа, надеясь только на «самозатухание» конфликта.
Но 1 декабря 1919 года Волох, называвший себя Главнокомандующим украинскими советскими частями, поднимает очередной мятеж. С утра на главной площади Любара он приветствует парад своих частей, что маршируют уже под красными знаменами. Заговорщиков набирается около 3 тысяч при 7 орудиях, что составило почти третью часть всей «армии» Петлюры. Парламентер от Волоха, прибыв к Петлюре, потребовал у Главного атамана передать командование всей «армией» УНР атаману Волоху.
Только после этого, вечером 1 декабря, Петлюра приказал юнкерам разоружить мятежников и арестовать Волоха, а главкому — срочно, с надежными войсками, прибыть в Любар для подавления мятежа. Но юнкера не исполнили приказ Петлюры, их командир договорился с Волохом о нейтралитете, а «надежное войско» с фронта запаздывало. Войско же мятежных атаманов отошло за речку Случ и выстроилось в боевой порядок.
На следующий день Петлюра послал против Волоха 50 человек из своей личной охраны, но личная охрана перешла на сторону мятежника. Планы у Волоха изменились... Он уже мечтал захватить Петлюру и передать его «красным», чтобы, по примеру всех предателей, купить себе прощение у «красных» за «голову» Петлюры. Но до Петлюры он так и не смог «добраться».
Когда стрельба слышалась уже у окон его штаба, Петлюра сел в автомобиль и укатил в местечко Новая Чорто-рыя. Тогда Данченко и Волох удовлетворились тем, что захватили на местной почте часть государственной республиканской казны (30 тысяч серебряных рублей царской чеканки) и, провозгласив свою часть Революционной Волынской бригадой, покинули Любар, уведя свое воинство на соединение с «красными».
Оставленный войсками городок Любар стал легкой добычей небольшого отряда белогвардейцев, который захватил местечко и в нем до двух тысяч солдат, больных тифом и раненых. На следующий день Любар был отбит отрядом Тютюнника.
Во время бунта Петлюра был вынужден перенести государственный центр и ставку командования в соседнее с Любаром местечко с мистическим названием Новая Чорторыя, где стояли еще «надежные» части сечевых стрельцов.
3 декабря стало ясно, что наступила развязка... Командир сечевых стрельцов Коновалец заявил, что не видит перспектив в продолжении борьбы партизанским способом и объявил о роспуске своих формирований. Все уговоры Петлюры ничего не дали.
Предательство лучших частей настолько поразило Петлюру, что он стал с трудом передвигаться, стал «забываться и находился в страшном нервном состоянии». Адъютанту он жаловался, что Украина оказалась в «национальной апатии», что все его покинули и что он хочет умереть вместе с остатками войска в последнем бою. Петлюра бредил.
4 декабря в Новой Чорторыи произошло последнее совещание Петлюры с командирами и членами правительства республики, на котором все присутствующие констатировали полный крах регулярной армии. Тиф косил ряды еще не разбежавшейся армии, уже слегли командующий Тютюнник, комдив Удовиченко, бывший начштаба Мельник, генерал Мишковский, генерал Базильский, полковник Иван Омельянович-Павленко, множество офицеров и простых солдат.
На этом совещании Петлюра вновь поставил вопрос о своем отъезде в Польшу и о передачи всех функций управления совету министров. Теперь Петлюре, видя его состояние, никто особенно не возражал, все молча согласились с его решением.
Часть командиров высказалось за продолжение борьбы при ликвидации фронта, за переход к партизанским действиям и за проведение рейда по тылам «белых», по примеру Махно. Командующий Тютюнник (прибыл на заседание уже тяжело больным) — главный энтузиаст борьбы, премьер Мазепа, командующий Запорожской группой Михаил Омельянович-Павленко, командующий Волынской группой Загородский предлагали бороться. Было принято решение готовить «армию» к выступлению в такой рейд маршрутом «на Киев». В рейд «приглашались» только добровольцы из всех частей; бойцы, которые не хотели больше рисковать жизнью, распускались по домам.
Решение о роспуске армии и переходе к партизанскому движению было принято преждевременно, так как деникинцы уже отводили свои войска с петлюровского фронта к Днепру: 10—12 декабря «белые» сдали Полтаву и Харьков, а 15 декабря Красная Армия вошла в Киев. Огромные территории Волыни и Подолья оказались покинуты белогвардейцами. Продержись петлюровцы еще дней 6—7, а на оборону у них пока были силы (в армии еще сохранялось около шести тысяч бойцов), и они снова могли стать хозяевами обширных территорией, сохранить республику. Но история распорядилась по-другому.
Вечером 5 декабря Петлюра, не попрощавшись и даже не произведя последние необходимые назначения, не передав дел, выехал из Ставки в Варшаву. На 6 декабря был назначен важнейший военный совет, где должен был быть утвержден план партизанской борьбы, и Петлюра обещал на нем быть. Но он обманул ожидания командиров. Это было бегство, а не отъезд... Он не мог смотреть в глаза боевым товарищам, понимая, что ничего хорошего он уже не может им сказать. Петлюра не верил в партизанство. Для него роспуск армии означал полный разгром.
Зная, что Василий Тютюнник тяжело заболел и просил освободить его с поста командующего, Петлюра даже не назначил нового командующего. Тютюнник, лучший командующий армией УНР, умер через тринадцать дней от разрыва сердца, пережив кризис тифозного марева.