Главный атаман, выйдя из авто, подошел к процессии священников, опустился перед архиепископом на колени в снег и поцеловал протянутый ему крест. Собравшиеся на площади видели, как слезы радости катятся по щекам Симона Петлюры... Народное ликование вскружило голову победителям, и они решили, что в Киеве Директория «всерьез и надолго».
Первый свод законов новой власти — «Декларация о временном устройстве» — был обнародован только через двенадцать дней после обретения власти Директорией. Эти законы нужно было принимать еще до взятия Киева. Винниченко, под редакцией которого писалась «Декларация», опять не успел... Однако этот документ больше запутал людей, нежели разъяснил новый политический курс. Он провозгласил не только возобновление республики и большинства законов Центральной Рады, но и неизвестный компромиссный «трудовой принцип», который вел к отказу от всеобщего избирательного права. Во внешней политике — избрание «нейтралитета», что только спутало все политические карты. В то же время четко и окончательно так и не был решен главнейший для 90% повстанцев вопрос о земле.
В день провозглашения «Декларации» был объявлен и новый Кабинет министров УНР. Он был построен по принципу «широкой коалиции», но постоянное выяснение партийных позиций между министрами совсем не способствовало плодотворной работе. В новом кабинете были представлены как «левые» украинские партии: 6 министров эсдеков, 5 — эсеров, так и умеренные политики, которые захватили почти половину министерских портфелей: 5 «самостийныкив», 4 федералиста. К Антанте правительство поворачивалось «умеренным боком» — «боком» сторонников широкой демократии, а Кремлю рекламировалось «левое большинство» и борцы за «советский принцип».
Премьер правительства — эсдек Владимир Чеховской — был «всем хорош», чтобы понравиться Кремлю. Революционер, входивший вместе с большевиками в один повстанческий штаб, сторонник советской системы и союза с Красной армией, пацифист, стремившийся соединить христианство и марксизм... Ан нет, не пришелся даже он ко двору! Большевикам не нужны были союзники, им требовалась «вся полнота власти» и своя безраздельная диктатура в Украине. И не хотели они властью делиться с какими-то «провинциальными меньшевиками».
Справка: Чеховской Владимир Моисеевич (1876—1937) — из семьи православных священников, окончил духовную Академию, работал преподавателем семинарии, депутат Первой Государственной Думы. Член РУП, УСДРП, масон. В 1917—1919 гг. — член Центральной Рады, политический комиссар Одессы, член Национального союза, премьер-министр УНР. Советник митрополита Украинской автокефальной православной церкви, «благовестник» (проповедник). В 1929 году репрессирован, осужден на 10 лет лагерей за «контрреволюцию», расстрелян в 1937 г.
Этого упорно не желали понимать ни «фантаст» Винниченко, ни «богослов» Чеховской.
Винниченко и Чеховской, занимаясь международной политикой, постоянно везде опаздывали. Они опоздали с отправкой украинской делегации на Парижскую мирную конференцию, которая перекраивала карту мира, опоздали отослать делегацию в Москву, чтобы выяснить отношение ленинского правительства к Директории.
Совет министров был «ответственный перед Директорией», иногда дублировал ее функции, причем «директора» частенько просто игнорировали министерства, самостоятельно решая государственные дела, издавая и проводя в жизнь важнейшие законы.
Еще в ноябре 1918-го был объявлен закон о всеобщей мобилизации, но он не работал по причинам отсутствия амуниции, оружия и офицеров для развертывания регулярной армии в 130 тысяч человек, как намечал Петлюра. К тому же крестьяне не хотели быть мобилизованными и частенько поднимали восстания против насилия «военных вербовщиков». Тех, кого успели мобилизовать (до 40 тысяч человек), зимой загоняли в холодные казармы, и они ждали обмундирования и оружия неделями, морально разлагаясь и становясь удобной «добычей» для большевистской агитации.
После вступления войск Директории в Киев, в атмосфере победы и праздника, началась выработка новой, мало связанной с реальностью военной стратегии. Тогда казалось, что у Директории уже имеется внушительная армия в 100 тысяч человек, но мало кто понимал, что больше половины из этого числа (до 60 тысяч человек) представляли собой плохо организованные отряды восставших крестьян. После захвата Киева эти «стихийные» полки очень скоро стали расходиться по домам.
Петлюра, будучи Главным атаманом с функциями «генералиссимуса», подмял «под себя» военного министра, руководя не только строевыми частями на фронтах, но и всей административной частью армии. Через военных комендантов и атаманов Петлюра контролировал и местную администрацию сел и городов (как в случае с Киевом в декабре 1918—январе 1919-го). Он активно выступал против политического контроля Директории в армии, считая, что такой контроль ослабит его влияние и влияние преданных ему командиров на солдат и снова приведет к солдатским бунтам.
Штаб Петлюры находился в переполненном отеле «Континенталь», где в двух скромных номерах и жил с семьей сам Главный атаман, предпочитающий «спартанскую обстановку» роскоши. В соседних номерах жили лидеры сечевых стрельцов Коновалец, Мельник, некоторые другие офицеры. В это время сибарит Винниченко занимал просторные хоромы гетманского дворца.
Уже 19 декабря Петлюра собрал в своем штабе основных командиров: Болбочана, Оскилко, Осецкого, Александра Шаповала, Васыля Тютюнника с целью немедленного утверждения новой военной доктрины. Генерал Осецкий со свойственным ему холерическим темпераментом выдвинул план, соответствующий «нейтральной» политике Директории: армия УНР обороняется по всем границам Украины от большевиков, белоказаков, армии Антанты, армии Польши. На этом заседании была оглашена ложная информация (дезинформация?) о том, что Советская Россия переживает кризис в связи с нарастанием гражданской войны и не нападет на УНР еще месяца два-три. Генерал Осецкий, в связи с отсутствием опасности на восточных границах УНР, предлагал все резервные силы бросить против вторгшейся в пределы ЗУНР и УНР с Запада польской армии. К середине декабря польская армия захватила Холмщину, украинское Западное Полесье, западные уезды Волыни. Петлюра даже предложил план совместного с Галицкой армией выступления против Польши. Петлюра считал, что объединенная армия УНР и ЗУНР сумеет выгнать польскую армию из Львова, Перемышля, с Волыни, Холмщины, а после победы над поляками объединенная армия УНР и ЗУНР сможет отбить любую агрессию Красной армии.
Но такие заявления были только следствием незнания реальной обстановки как в армейских частях УНР, так и на границах республики.
Этот утопичный план тогда, после неожиданной и полной победы, казался достаточно реальным. Только Болбочан, раскритиковав его, предложил для начала заключить оборонный союз против большевиков с Донским казачьим правительством.
Но большинство командиров надеялось на замирение с Красной армией и Антантой. Будущее виделось им безоблачным и мирным. Да и политики убеждали, что они смогут, используя противоречия между Парижем и Москвой, обыграть Антанту и Советскую Россию, используя их противостояние во благо молодого государства по принципу «хороший теленок двух мамок сосет».
Командиры отмахивались от неприятной им реальности, хотя большевистские власти уже развернули враждебные действия против Директории на восточных границах. Еще в конце ноября 1918 года советские партизанские отряды, выступив от нейтральной линии под предлогом борьбы против гетмана, заняли приграничный десятитысячный украинский городок Новгород-Северский.