Изменить стиль страницы

— Скорее всего, нет.

— И другие бы не сумели. Ребятки получили чертеж, материалы и указание, где установить конструкцию, чтобы она находилась в зоне объективов камер. Они все в точности исполнили. Это заняло три дня. На закате в субботу мы дали им от пуза спиртного и приказали приступать.

— Почему вы разрешали им напиваться?

— Разве не ясно? Чтобы спровоцировать близость. Программа шла три недели. Но, за исключением пролета с Хэмишем и Келли на сексодроме, не было ни единого намека на интимные отношения. Я намеревалась их расшевелить.

— Что ж, — буркнул Колридж, — вам это вполне удалось.

— Не моя вина, что случилась такая подлянка и кого-то на фиг укокошили.

— Не ваша?

— Ни хрена не моя.

Колриджу невыносимо было слушать ее нецензурщину, но он прекрасно понимал, что не имел права проявлять возмущение.

— Я работаю для людей, инспектор, — продолжала Джеральдина. — Делаю телепрограмму. Извините, если вам это не по нраву, но я считаю, что телевидение должно быть сексуальным! — Она сказала это так, будто разговаривала с выжившим из ума восьмидесятилетним старцем. И хотя Тюремщица была всего на два года моложе Колриджа, между ними пролегла непреодолимая пропасть. Джеральдина вливалась в каждое новое подрастающее поколение и по крайней мере в собственных глазах оставалась вечно молодой. А инспектор, наоборот, был будто рожден стариком.

— Зачем вам понадобилась темнота?

— Я считала, что это поможет им раскрепоститься. Чтобы они почувствовали полную анонимность.

— И в этом вы тоже преуспели, миссис Хеннесси. Создали главный препятствующий расследованию фактор.

— Знаете что? Я понятия не имела, что один из них сбрендит и кого-то ухайдакает. Я давно корячусь на телевидении, но мне никогда не приходило в голову, что программу следует делать так, чтобы потом копам было легче распутывать убийство.

Колриджу пришлось согласиться. Он пожал плечами и подал Джеральдине знак продолжать.

День двадцать седьмой

8.00 вечера

Парильня в мужской спальне была готова, но сами «арестанты» сидели в гостиной и пили, стараясь перед решительным моментом довести себя до кондиции.

— Нам предстоит провести там четыре часа, — заметил Газза. — Если вы не хотите, чтобы взошло солнце и застало нас нагишом, нужно отправляться не позже часа.

— Хорошо бы покончить со всем пораньше, — сказала Дервла, отхлебнув глоток крепкого сидра.

— Не слишком накачивайся, Дерво, — предостерег ее Джаз. — Парильня не лучшее место, чтобы блевать.

Дабы ребятки должным образом одурели, «Любопытный Том» расщедрился на все атрибуты роскошной гулянки: прислал немерено выпивки, обязательный набор закусок, бумажные колпаки и интимные игрушки.

— А это что такое? — спросил Гарри.

— Секс-шарики, — объяснила Мун. — Их вводят во влагалище.

— Иди ты!

— У меня есть такие дома. Потрясающе! Ходишь постоянно возбужденной. Вот только случаются всякие несуразицы. Я, как правило, не ношу трусов. Однажды шарики выпали прямо в магазине и в овощном отделе звякнули об пол. Тут же подваливает какой-то старикан, подбирает их — он и понятия не имел, что это такое, — и подает мне: «Дорогуша, это не вы потеряли?»

Джаз выудил из короба нечто вроде пластмассовой трубки.

— А это что?

— Массажер головки. — Мун оказалась экспертом в данном вопросе. — Помещаешь внутрь головку и получаешь удовольствие.

— Что касается меня, я консерватор, — заявил Джаз. — Зачем нужна вся эта механика, если то же самое можно прекрасно делать руками?

Все целенаправленно напивались, стараясь убедить себя, что пришли на вечеринку. Что они среди друзей, а не среди соперников и конкурентов.

— Честно говоря, — продолжала Мун, — девяносто пять процентов интимных игрушек не используются по назначению. Их покупают для смеха. Ошарашить на день рождения или типа того: «Что бы подарить Сью на восемнадцатилетие? Знаю, знаю — резиновый член с гнущейся головкой. Вот будет потеха, когда она откроет при родителях коробку!» Никто не пользуется этой чепухой. У меня у самой есть пара сосочных клипс. Так я ими скрепляю счета.

«Любопытный Том» прислал «арестантам» мороженое — современные дорогие наборы, повторяющие в охлажденном виде популярные шоколадки. И все с энтузиазмом принялись его поедать.

— Помнится, раньше было мороженое и вафли «КитКэт»,[39] — заметил Джаз. — Но тогда никто не путал одно с другим. Это было невозможно. Немыслимо. А теперь в порядке вещей.

— Разложение началось с батончиков «Марс», — подхватила Дервла. — Я помню, как все балдели от батончиков «Марс» из мороженого. Глупо! А теперь продаются ледяные «Опал фрутс».[40]

— Их называют «Старбертс», — поправил с шутливым упреком Джаз. — Ты еще скажи, что «Сникерс» — это «Маратон».[41] Чертова глобализация все перепутала. У наших конфет теперь такие же имена, как у янки. Почему никто не протестует?

— А кому помешали «Мивви» и «Роккет», хотела бы я знать! Они очень вкусные.

— Мы последнее поколение, — торжественно объявил Джаз, — которое понимает радости от эскимо и леденцов на палочке. Нынешним детям уже никто не расскажет, какое это удовольствие высасывать оранжевые и красные кусочки из брикетиков мороженого.

В аппаратной Джеральдина начинала выходить из себя. Она послала «арестантам» мороженое не для того, чтобы его обсуждали, а чтобы слизывали с кожи друг у друга.

— Ты настоящий философ, Джаз, — сказала Дервла.

— А что это такое? По-ирландски «онанист»?

— Это значит, — объяснил Дэвид, — что на небесах и на земле гораздо больше всего, чем мы можем себе представить.

— Откуда тебе знать, что я представляю?

— Голую женщину.

— Черт тебя подери. Ты ясновидец. У тебя истинный дар.

Но сбить Джаза с темы оказалось нелегко. Он ухватился за сюжет, который в своих комедийных записях собирался занести в разряд «мелочей».

— Нынче одно прикидывается другим, и ничто не хочет быть тем, что есть на самом деле. Возьмем «Смартиз».[42] Им уже мало быть просто «Смартиз». Есть «Мини-смартиз» и большие «Смартиз».

— И еще просто «Смартиз», — вставила Мун.

— И конечно, классические, как щетка Дэвида. Все притворяется иным, и этот процесс, единожды начавшись, никогда не кончится. Все, что мы любим, меняется и возвращается на круги своя, но в новом качестве... Вот рыбные палочки... Не удивлюсь, если вскоре выпустят рыбные палочки-мини и гигантские рыбные палочки...

— Рыбные палочки из мороженого, — добавила Дервла.

— Их тоже, — согласился Джаз.

— Заправку к салату в одной плитке, — рассмеялась девушка.

— Будет и такое.

— Любимые булочки в виде бульонных кубиков.

— Ну, довольно, довольно! — Джаз расстроился, что у него так легко отняли дирижерскую палочку. Роль комика — это его роль. При чем тут Дервла? Она же психотерапевт!

Нетерпение Джеральдины росло.

— Ну же! — закричала она. — Стаскивайте тряпки и марш в парилку!

«Арестанты» словно бы услышали ее, а может, успели к этому времени достаточно наклюкаться. Как бы то ни было, разговор перешел на предстоящее задание.

— Как мы поступим? — спросила Сэлли. — Я не собираюсь раздеваться при свете.

— Разденься в спальне,— посоветовал Дэвид.— Там темно.

— Не пойдет, — заметила Дервла. — Здесь есть инфракрасные камеры или что-то в этом роде. Будем блистать на экране, как порнозвезды.

— Ну и ладно, — хохотнул Газза.

Келли покосилась на Дэвида и улыбнулась уголками губ. Но если он и заметил, то не ответил улыбкой.

— Мне до лампочки! — объявила Мун и принялась стаскивать туфли.

— А мне нет! — возразила Сэлли. — Хоть это и национальная традиция, с какой стати я должна заниматься стриптизом?

вернуться

39

Товарный знак вафель в шоколаде, выпускаемых фирмой «Херши».

вернуться

40

Фирменное название фруктовых леденцов компании «Марс».

вернуться

41

Фирменное название сорта шоколадных батончиков компании «Марс». В 1989 г. переименован в «Сникерс».

вернуться

42

Фирменное название разноцветного горошка с шоколадной начинкой компании «Раунтри Макинтош лимитед».