— Да, завтра об этом раструбят все газеты, — продолжил Маттеуцци. — Впрочем, согласитесь, что прямой связи здесь не прослеживается. Более того, я бы сказал, что единственная связующая нить — это то, что они родственники.

— Почему? — не выдержал Бергонцони.

— Мы должны установить, куда ведут следы наркотрафика, в который был вовлечен Заркаф. Обнаружив, кто стоит за его спиной, мы найдем убийц. Скорее всего, это влиятельные и опасные люди, криминальные авторитеты.

— Да, но разве эти люди, — вмешался в разговор Кау, — не могли выпотрошить Лукмана? Хотя бы в качестве предостережения его дядюшке, который не хотел с ними считаться?

— Маловероятно, — суммировал Маттеуцци. — Если только все ваши доказательства по делу Дзуккини не являются фальшивкой. Что вы скажете по поводу пятен крови на покрывале?

Кау пожал плечами.

— Пятна крови на нем принадлежат Лукману, — уточнил он.

— А что скажете вы? — обратился прокурор к Мормино.

— Пятна крови на покрывале принадлежат Лукману, но нам неизвестно, как именно это покрывало попало в гараж Дзуккини.

— Так узнайте же это, господин заместитель начальника полиции, — возмутился Маттеуцци. — Сейчас я попробую представить свою версию происшедшего. Кто-то хочет до смерти напугать господина Заркафа, и из-за этого гибнет его племянник-наркоман. Им недостаточно было просто убить молодого человека: они надругались над его телом и сбросили его в шахту. Послание дядюшке было ясным, но тот не пожелал ему внимать. Затем наш убийца проникает в дом Джованни Дзуккини и прячет в его гараже покрывало с пятнами крови Лукмана. Нам удается выйти на след Дзуккини, что, безусловно, играет на руку нашим противникам. Во время своего визита полицейские застают Джованни в тот момент, когда тот насилует девушку. Кроме того, на его вилле обнаруживают расистские листовки, набор театрального реквизита и банки со взрывчатыми веществами. В ночь поджога гипермаркета он был там вместе с членами своей банды. Когда Дзуккини указывают на происхождение пятен крови на покрывале, он решает покончить с собой. Да, нашему убийце удается выйти сухим из воды. Его мотивы, впрочем, неясны, если он хотел всего лишь запугать Заркафа… С тех пор проходит три месяца, но Заркаф по-прежнему считает себя неуязвимым и не желает ему подчиняться. Предположим, что заказчик — какой-нибудь крупный делец, наркобарон. Потеряв терпение, он наконец просто нанимает убийцу и избавляется от Заркафа. Приемлемая версия? Однако в ней остается слишком много загадок. Например, зачем надо было вскрывать тело Лукмана и перевозить его в шахту? Разве недостаточно было убить его? Зачем понадобилось подставлять Дзуккини? Кто сдал нам его и кто поджег гипермаркет? Ведь мы вышли на него только при помощи секретных служб. Почему Джованни повесился в камере, если он был невиновен? Поверьте мне, господин заместитель начальника полиции, если убийца один и тот же человек, его поступки абсурдны. Даже за самой сложной загадкой скрываются порой очевидные факты, и вы должны это знать гораздо лучше меня. Порой докопаться до истины очень трудно, но она где-то рядом.

Мормино ничего на это не ответил. Маттеуцци был прав. Если предположить, что эти убийства как-то связаны между собой, то их исполнитель — безумец. Он оглянулся в сторону Бергонцони, а затем перевел взгляд на Кау. Шеф оперативной бригады был доволен собой. Маттеуцци дал ему зеленый свет. Лицо капитана, напротив, было мрачнее тучи. Судя по всему, его терзали какие-то сомнения.

Мормино понимал, что мысль об ошибочном аресте не дает капитану покоя. Сам он не слышал, какими фразами Кау и Дзуккини обменялись на допросе. Однако доказательства, найденные на вилле, бесспорно говорили о вине Джованни.

Прокурор закончил свою репетицию перед выступлением на публике. Логика и найденные улики подтверждали его гипотезу. Маттеуцци позволил себе улыбнуться: журналисты не будут больше совать нос не в свои дела, а исламская община, после урока, полученного на площади, впредь будет осмотрительнее. Прокурор поднялся с кресла и пригласил Кау и Бергонцони следовать за ним. Мормино остался в кабинете.

— Теперь мы можем выйти к журналистам.

Он перелистывал и перечитывал старые отчеты: результаты аутопсии, некоторые заметки, сделанные им в предыдущие месяцы. И ощущал внутри пустоту. Да, прокурор прав в своих рассуждениях о двух убийцах, тем более что ему нужно как-то оправдать действия уголовной полиции. В противном случае под сомнением будет вся работа Де Сантиса и капитана Кау. Но Мормино полностью не убедили его доводы. Да, Дзуккини виновен, в этом сомнений нет… Однако почему сначала был убит племянник и только затем дядюшка? Все должно соединиться в одну цепочку, и даже если исполнители были разные — должен же существовать какой-то единый мотив?

Конечно, разница в характере преступлений смущает. И интуиция здесь бессильна. В любом случае, пусть убийц двое — Дзуккини и кто-то еще, нужно выяснить, что же их объединяло. Какова причина убийства? Из всех документов, в данный момент имеющихся у него под рукой на столе в гостиной, Паоло выбрал фотографию, сделанную в подвале больницы, и отчеты своего коллеги, Андреа Сураче, касающиеся нигерийских проституток. Вот что может каким-то образом пролить свет на связь Лукмана с Дзуккини и вывести на заказчиков убийства Заркафа. Мормино поднял трубку и набрал номер Сураче. Обычно вне работы они не встречались. Сураче являлся сотрудником оперативно-розыскной бригады. Трубку подняли после третьего гудка.

— Сураче слушает.

— Здравствуй, это Мормино.

— Чем обязан?

— Извини, если помешал…

— Да нет, ничего.

— Передо мной сейчас лежат твои отчеты о допросах нигерийских проституток, подружек Лукмана, помнишь? Того самого араба-наркомана из шахты…

— Конечно, помню. Но это дело закрыто. Вернее, расследование и не проводили вовсе.

— Я в курсе, — остановил его Мормино, не желающий вступать в конфликт с Бергонцони и членами его группы. — Послушай, я получил рапорт полиции нравов об одной из этих цыпочек, Марии Идову. И теперь мне нужно сравнить фотографии, чтобы увидеть, та ли это женщина, которая замешана в одном деле…

— Что, педофилия? — сострил Сураче.

— Я не могу об этом рассказывать, — увернулся Мормино. — Хотелось бы только знать, где ее можно найти…

— Разве в моем рапорте не указан адрес?

— Да нет, указан, конечно, но…

— Что тебя смущает?

— Мне ни к чему заявляться в этот дом с кучей полицейских, и я вовсе не собираюсь ее арестовывать.

— Хочешь узнать, как с ней встретиться тет-а-тет?

— Да, что-то в этом роде…

— Сам я не говорил с ней. Мне хватило сведений, полученных от двух других проституток.

— А кто она такая? — решил уточнить Мормино, который из отчета понял только, что все они жили вместе и что Мария была подружкой Лукмана, если можно это так назвать.

— Она — мадам.

— То есть остальные работали на нее?

— Да, так делается всегда.

— Каким образом?

— Мадам подготавливает базу в Италии: находит квартиру и вербует себе нескольких девушек. Они приезжают сюда, и здесь их начинают шантажировать: девушки должны сразу же вернуть мадам деньги, которые она в них вложила. А затем они обязаны внести мадам квартплату. Если они влезают в долги, могут тотчас отправляться обратно в Нигерию.

— А если откажутся?

— Побои, угрозы, изнасилования. Это кого хочешь убедит. Те две шлюхи, с которыми я общался, довольно милые. Правда, говорили они на смеси нигерийского с английским, но понять их было можно. Мне даже предложили бесплатно потрахаться, но я отказался.

— Испугался СПИДа? — Мормино вспомнил, что Сураче разрешил нигерийкам не подписывать показания. Странное попустительство со стороны полицейского, который может оказать на цветных проституток любое давление, даже если у них все в порядке с видом на жительство.

— Да какой там СПИД! Тебе натянут презерватив прежде, чем стащат штаны. Просто я уже не в том возрасте, чтобы этим интересоваться.