Глава седьмая

Эта мясная лавка была бы похожа на любую другую, если бы не отвратительная вонь. Здесь едко пахло мясом, кожей и кровью забитого скота. Вот он, истинный запах еды, напоминающий о том, что сначала животное убивают, затем тушу разделывают: отделяют мускулы, высушивают.

Марко прибыл раньше других, в восемь утра. Благодаря информации, полученной от Мормино, он был на шаг впереди конкурентов. За прилавком никого не было, но со второго этажа доносился звук шагов, словно там ходили взад-вперед несколько человек.

Из дверей выглянул элегантный мужчина и спросил по-итальянски с легким французским акцентом:

— Что вам угодно?

— Я ищу господина Заркафа.

— А вы…

— Журналист «Воче», Марко Камби.

— Ах, так это вы опубликовали данные обо мне в газете. Заркаф — это я.

Двое мужчин пожали друг другу руки. Заркаф держался подчеркнуто любезно.

— Наверное, лучше закрыть дверь, — сказал он, задвигая засов.

Марко почему-то показалось, что торговец ждал его. Заркаф провел его внутрь магазина. Они прошли через холодильную камеру, где свисали с потолка туши животных, и направились в одну из задних комнат, в которой стояли письменный стол из темного дерева и два кресла перед ним. Марко подождал, пока Заркаф предложит ему сесть. Шум шагов наверху усилился.

— Извините, — заметил Заркаф, — у меня сейчас многовато посетителей. Это все из-за племянника. Вы ведь тоже пожаловали сюда из-за него, не правда ли?

— Вы же читали мою статью, — ответил репортер, извлекая из кармана синюю тетрадь.

Марко был удивлен: Заркаф вел себя как радушный хозяин, словно смерть Лукмана вовсе его не касалась.

— Позвольте выразить вам соболезнования.

Заркаф пожал плечами:

— Он следовал своей судьбе.

— То есть?

— Употреблял наркотики. И продолжал предаваться этому пороку, хотя я дал ему приют и работу и старался уберечь от всякого рода неприятностей.

Это было политически корректное объяснение, — если ему верить.

— У вас есть какие-нибудь свои предположения, кто мог бы его… это сделать?

— Нет. Я прикладываю максимальные усилия для того, чтобы в нашей общине не было наркотиков. Что бы ни думали о нас итальянцы, торговцы наркотиками не могут быть последователями ислама.

— То есть, не исключено, что убийцы — поставщики наркотиков?

— Да, они могли дать ему смертельную дозу.

Марко благоразумно не стал уточнять, что аутопсия исключила передозировку как возможную причину смерти. В газете он тоже не мог написать об этом.

— Знаете ли вы, как его… Кому нужно было так надругаться над телом?

— Я думал об этом. Они хотели его обесчестить. Наказать мертвого человека так, как не смогли бы сделать при жизни.

— Да, и теперь исламская община взывает к правосудию из-за убийства вашего племянника. Где стоит искать убийц, по вашему мнению?

— Не знаю. Я не сторонник кровной мести, но сделал свой выбор сам и живу в этой стране, а значит, доверяю итальянским законам.

— Что делает вам честь. В особенности после всего, что случилось.

— Это похоже на какой-то кошмар. Но все эти манифестации не помогут соблюдению порядка.

— Вы знаете кого-нибудь из тех наркоторговцев, что были связаны с племянником?

— Нет. В полиции мне тоже задавали этот вопрос.

— Вы хотите сказать, что его вам задавали карабинеры?

— Полиция, карабинеры, всё, кто ведет следствие. Сейчас в квартире, где жил Лукман, орудуют сотрудники криминальной полиции, так они представились.

— У вашего племянника были друзья, у него были с кем-нибудь тесные отношения? Может быть, девушка?

— Я никого из них не знаю. Он меня ни с кем не знакомил.

— Он посещал мечеть?

— К сожалению, нет.

— Он любил бывать в каком-нибудь баре, к примеру?

— Не думаю. В нашей семье употребление алкоголя не приветствуется.

— Как и наркотиков, если я правильно понимаю.

— Вы правы. Но я не знаю, где он бродил по ночам и где находился, когда исчезал.

— Исчезал?

— Да, временами. Бросал работу, но после возвращался.

— То есть вы не впервые были вынуждены искать его?

— Я никогда его не искал. Он всегда возвращался сам.

— Поэтому вы не сразу заявили об его исчезновении?

— Да, я думал, что он вернется.

— Но он погиб.

— Да, случилось так.

— Расскажите немного о себе.

— Рассказывать особо нечего. Наша семья родом из Нуакшота, столицы Мавритании. На протяжении веков мы занимались торговлей. Но сейчас трудно вести бизнес в стране, со всех сторон окруженной пустыней. Поэтому десять лет назад я приехал сюда, в Италию. Сначала объехал пол Африки, от Нигерии до Туниса, затем был в Испании и Франции. Я быстро схватываю языки, поэтому легко обживаюсь на новом месте. Мне принадлежит мясная лавка и продовольственный магазин для наших соплеменников, я владею солидной долей в магазине ковров. Кроме того, я еще хозяин дома, в котором живу, и той небольшой квартиры наверху, что я сдавал Лукману.

— Вы успешный человек.

— Слишком порядочный.

Марко закрыл блокнот и засунул его в карман пальто, лежавшего на столе. Ничего больше из Заркафа не вытянешь. Публике этот хитрец будет демонстрировать только свои положительные стороны. Журналист извлек из кармана брюк визитку и протянул ее Заркафу.

— Возьмите. Это мои телефоны. Завтра выйдет статья. Позвоните мне, если захотите что-нибудь добавить.

— Да, конечно.

Заркаф проводил Марко к боковой двери и на прощанье снова сжал ему руку. Журналист описал круг вокруг здания и вернулся к входу в мясную лавку. Посмотрев на верхние окна, он заметил на балконе второго этажа двух мужчин в джинсах и свитерах, по всей видимости — полицейских. Они о чем-то спорили. Марко подошел к двери, ведущей наверх, в квартиру, и позвонил в дверь, ожидая, пока кто-нибудь откроет. Дверь быстро распахнулась, и навстречу поднимающемуся по лестнице Марко спустился Мормино.

— Куда это ты?

— Захотелось вас навестить.

— И не вздумай! Ты поговорил с ним?

— Да.

— Что скажешь?

— Что тут сказать…

— У тебя есть ручка?

— Конечно.

Мормино быстро нацарапал что-то на листке бумаги.

— Сегодня вечером позвони мне по этому телефону. Примерно в половине десятого. Там мы сможем спокойно поговорить.

— Хорошо.

— Теперь исчезни.

— Исчезаю.

Мормино вернулся к работе, а Марко во всю прыть сбежал по лестнице, чуть не поскользнувшись на последней ступеньке. И тут, перед самым выходом на улицу, ему вдруг почудилось, будто кто-то подслушивает из-за внутренней двери, ведущей в лавку. Заркаф? Чего можно ждать от него теперь, когда он узнал, что Марко связан с шефом криминальной полиции? Что, если он слышал, о чем они договаривались?

Впрочем, может быть, ему все это просто показалось, ведь за дверью даже шороха не было слышно. Он просто ощутил чье-то присутствие, но каким образом, объяснить себе не мог.

— Как вы чувствуете себя сегодня?

Судя по тону, каким доктор Касти задал этот вопрос, он придавал ему особую важность, и Лука с Клаудией сразу подумали: врач хочет сообщить им какую-то новость.

— Спасибо, прекрасно, — ответил Лука, — насколько это возможно в моем положении.

Клаудия похолодела, услышав в ответе мужа признание в том, как ему тяжело.

— Мне приятно сознавать, что вы идете на поправку, — добавил доктор. — Я как раз собрался отправить вас встречать Рождество дома.

— На самом деле? — В голосе Луки звучало оживление.

— Да, через два дня мы вставим вам фистулу, так перегонять кровь во время диализа будет значительно легче. Это совсем простая хирургическая операция, она делается под местным наркозом. Как только шов закроется, вы вернетесь домой. Процедуры диализа мы назначим на двадцать четвертое и двадцать седьмое декабря. Таким образом, несмотря на праздники, между ними не будет большого перерыва. В дальнейшем вы сможете приходить в отделение по понедельникам, средам и пятницам. Что скажете?