— Осквернять? Не понимаю...
— Постараюсь вам объяснить. Я пакеги — белый человек или белый дьявол, который оскверняет все, чего коснется.
— Но... насколько я помню, вы утверждали, что они хорошо относятся к вам?
— Раньше, когда считали меня их другом — да. Но не забывайте, что сейчас я был их врагом. Они смотрели на меня, как на прокаженного привязали в стороне от костра, чтобы не осквернять его. А после, когда наплясались, отвязали от дерева и на руках понесли на костер...
Пот градом лил с моего лица. Я вытер его и спросил:
— Вы позволите закурить?
— Разумеется! — капитан подвинул папиросы и нетерпеливо поторопил:
— Продолжайте, я слушаю...
Он действительно напряженно слушал, облокотившись на письменный стол.
— Понесли меня на руках, чтобы бросить в костер, но в эту минуту прибежал туземец и сообщил, что желтые дьяволы схватили дочь главного вождя и увели на подводную лодку.
— Желтые дьяволы? Он так и сказал?
— Да, сэр, они так вас называют. Тогда я сказал: «Не троньте меня, и я спасу дочь главного вождя».
— Дочь главного вождя? — встрепенулся капитан, пристально глядя на меня. — Вы знаете ее?
— Знаю.
— Прекрасно, прекрасно!.. А дальше что произошло?
— А дальше я опять повторил туземцам: «Если вы меня не тронете, я попрошу желтого вождя освободить дочь тана Боамбо».
— И они вам поверили и освободили?
— Нет, конечно! Они не поверили и не освободили меня. Тогда я предложил им отвести меня к их главному вождю, и они согласились.
— Из огня да в полымя! — пробормотал капитан.
— Совершенно верно. Увидев меня, главный вождь раскричался: «Зачем вы привели сюда этого белого дьявола? Почему вы до сих пор его не съели?» А туземцы ответили: «Мы как раз разожгли костер и собирались его зажарить, когда узнали, что желтые дьяволы захватили дочь тана Боамбо и утащили на большую пирогу». Главный вождь еще больше разъярился и заорал: «Да, желтые дьяволы похитили мою дочь, но я жестоко им за это отмщу! Этот будет первой жертвой, — указал он на меня. — Зажгите костер и приведите других желтых дьяволов. Я голоден как шакал...»
— Постойте, постойте! — остановил меня капитан. — Разве они взяли в плен моих матросов?
— Да, они привели пять ваших матросов, связанными...
Капитан насторожился и поджал губы.
— Дальше?
— Дальше я сказал главному вождю: «Если тана Боамбо оставит в живых этих пятерых желтых человек, я спасу дочь тана Боамбо». — «Как? — спросил меня предводитель. — Как же ты ее спасешь?» — «Я пойду к желтому вождю и скажу, что тана Боамбо передаст ему живыми пятерых его стрелков, если желтый вождь освободит дочь тана Боамбо». — «Нет! — воскликнул предводитель. — Желтые дьяволы причинили много зла моему племени. Они наши враги, а мы прощаем нашим врагам только после того, как их зажарим и съедим». — «Пусть тана Боамбо хорошо подумает, раньше чем нас зажарит и съесть, — сказал я. — Если тана Боамбо меня не послушает, он никогда больше не увидит своей дочери». Но он не пожелал меня слушать и велел бросить нас в огонь. Меня и пятерых ваших матросов. Его ненависть к вам сильнее любви к собственной дочери. Тогда вмешалась жена предводителя. Как каждая мать, она бросилась в ноги мужу, зарыдала в голос, начала ломать руки и умолять... Вмешались и другие женщины, родственницы предводителя, — известное дело, женское сердце жалостливее сердца мужчины, — и предводитель сдался. Он приказал угасить костер и послал меня сказать вам, что, если вы освободите его дочь, он освободит пятерых ваших матросов. Если же нет, завтра же утром они будут зажарены и съедены.
— Так! — пробормотал капитан, потирая руки. — Хорошо, хорошо!.. Чудесно! Главный вождь в моих руках!
— Он в джунглях, и вы никогда его не поймаете, — возразил я.
— Он сам придет ко мне...
— Этого никогда не будет!
— Тем хуже для него и его дочери!
— А ваши матросы? — напомнил я. — Не забывайте, что пять ваших матросов...
— Вы о них не беспокойтесь, — перебил меня капитан и небрежно махнул рукой. — Во флоте императора-солнца существуют традиции. Каждый матрос, попавший живым в руки врага, не заслуживает снисхождения. Эти негодяи должны были умереть как герои, а не сдаваться живыми. Они запятнали и свою, и мою честь. Пусть их сожрут дикари — это послужит примером для других...
«Ужасный человек! — подумал я. — Без сердца, без чувств. Что делать?» Мне пришло на ум, что капитан вспомнил о чести. Сдавшись живыми, его матросы запятнали свою и его честь. Ну что ж! И у меня есть честь!..
— Я поклялся главному вождю, что его дочь будет освобождена, и только тогда он согласится оставить в живых ваших матросов и меня. Если вы ее не освободите, главный вождь скажет: «Белый варвар обманул. У него нет чести. Все белые и желтые — варвары, люди без чести...»
— Вы меня смешите, ха-ха! — сказал капитан и язвительно рассмеялся. — Неужели вам не безразлично, что подумает о вас этот дикарь?
— Совсем не безразлично. Мое понятие о чести...
— Оставайтесь при вашем понятии, — прервал меня капитан Сигемитцу, а дочь главного вождя останется моей пленницей. Или ее отец капитулирует, или...
— Или что? — насторожился я.
— Вы много хотите знать, союзник! — строго заметил капитан и встал.
Разговор был окончен. Зинга оставалась его пленницей, а я «союзником». Это было унизительно.
— Господин капитан, вы должны освободить эту девушку!
— Должен? — он посмотрел па меня через плечо.
— Да, должны! — мой голос прозвучал дерзко.
— Почему?
— Потому что она моя невеста!
Он повернулся ко мне, и, принужденно улыбнувшись, сказал:
— Союзник, я вам не верю. Мне известно, что дикари не обручаются и не венчаются. Эти вещи у них обделываются просто.
— Они обручаются и венчаются так же, как и мы, — возразил я. — И защищают свою честь гораздо больше, чем некоторые цивилизованные люди.
Капитан свистнул от удивления, потом сказал:
— Союзник, не говорите глупостей. Эта девушка — моя пленница и я поступлю с ней так, как мне заблагорассудится. Первым делом я ее сфотографирую и вставлю в альбом на память. У меня есть альбом с фотографиями девушек разных стран: китаянок, монголок, малаек, даже европеек. Настоящая дикарка среди них — это будет оригинально, не так ли?
— Вы этого не сделаете! — с возмущением крикнул я.
— А кто мне помешает, союзник?
— Моя честь и ваша совесть!
— Ваша честь, — он кисло усмехнулся. — Давайте говорить откровенно. Я признаю только одну честь — честь на поле битвы, и только одну честь Японии и императора-солнца. Я прибыл сюда, чтобы занять остров и превратить его в военную базу. Всякий, кто будет препятствовать моей задаче, будет беспощадно сметен с лица земли. Понятно, союзник? Тут нет места для романтики. Это девушка — дочь их главного вождя, а он мой враг.
— Но она моя невеста, а я ваш союзник!..
— Союзник? Ну, ладно! Тогда знайте, что мы не делимся рыбой, попавшей в наши сети. И я вам рекомендую поджать хвост, потому что не буду церемониться.
Он нажал кнопку на письменном столе. Вошел вестовой и отдал честь.
— Отведите этого юношу в камбуз! — приказал капитан.
— Что это значит?
— А вы не понимаете? До сих пор вы были моим союзником, а отныне пленником.
— Но это нечестно!
— Молчать! — топнул ногой капитан, и губы у него искривились от бешенства. — Посади свинью за стол! Вон!
Вестовой вытолкал меня за дверь и погнал в камбуз.