В «Чатурхотри мантра» (Пятая книга «Айтарейи брахманы») богиня Eath (Iyam), которую называют Королевой Змей (Sapra), ибо она матерь всего движущегося (Sarpat), с момента начала времени не имела ни единого волоска на голове. Она представляла из себя голову, мягкую на ощупь, т. е. «желатиновую массу». Отсутствие волос было ей очень неприятно, и она позвала на помощь великого Вайю, властелина воздушных просторов; она просила его научить ее мантрам (заклинания или священные молитвы, являющиеся частью Вед), которые наделили бы ее волшебной силой создавать вещи. Он согласился, и как только она произнесла мантры «в правильном ритме», у нее вдруг выросли волосы (растительность). Теперь она стала твердой, ибо дыхание властелина воздуха коснулось ее – шар остыл. Она стала разноцветной и разнородной и неожиданно обрела способность создавать из себя любые живые или неживые формы и превращать эти формы друг в друга.

Следовательно, точно так же [говорит священная книга] человек, обладающий этим знанием [мантр] получает способность обрести любую форму.

Едва ли следует говорить, что эту аллегорию можно понимать по-разному, как например, что древние индийцы, за много веков до Христианской эры, учили доктрине эволюции. Мартин Хауг, специалист по санскриту, утверждает, что Веды уже существовали в период с 2000 по 2200 гг. до Р.Х.

Таким образом, теория эволюции не является чем-то новым, ее можно считать давно известным фактом, а вот новые идеи, навязываемые общественности мистером Гёксли, есть всего лишь непроверенные гипотезы, которые могут в любой момент рухнуть, если появится какой-либо противоречащий им факт. Но мистер Гёксли, обращаясь к общественности, не признается в этом и говорит о своих теориях так же смело, как и о доказанных научных фактах, подтвержденными неопровержимыми законами природы. Несмотря на это, мир, похоже, должен окружить почетом великого эволюциониста уже только из-за того, что имя его стоит рядом с именем великого ученого.

Что же это, как не одно из «ложных заявлений» лжеученых? Но Гёксли и его поклонники обвиняют верящих в эволюцию духа в ложности их заявлений, потому что, воистину, наши теории еще не нашли неопровержимого подтверждения. Те, кто верят в духов Слейда – «помешанные», а те, кто видит эмбрион человека в «желатиновой массе» Гёксли, считаются прогрессивными умами своей эпохи. Слейда ведут в суд за то, что он взял пять долларов в Ланкастере, в то время как Гёксли победно удаляется с пятью тысячами американских долларов в кармане, которые он получил, сообщив нам чудесную весть о том, что человек произошел от четырехпалой лошади!

Но, строго говоря, чем отличается теоретик-материалист от теоретика-спиритуалиста? И в какой степени эволюция человека – независимая от вмешательства божественного и духовного – лучше доказуема костью пальца ноги вымершей лошади, чем эволюция и выживание человеческого духа, утверждаемая по записям какой-либо невидимой силы или сил на почти разрушенной временем табличке? И вот опять, бездушного Гёксли, усыпанного цветами, уносят, как мертвеца на похоронах – но он победитель и будет побеждать опять, стяжая новую славу, а бедного медиума ведут к полицейскому судье как «бродягу и мошенника», хотя доказательства его вины были бы совсем неубедительны для непредвзятых присяжных.

Сложно опровергнуть, что психология весьма спорная наука и современный физиолог едва ли осмелится ступить на эту зыбкую почву. Я очень сочувствую сбитым с толку изучающим физические аспекты природы. Мы все хорошо понимаем, как неприятно должно быть ученому теоретику, стремящемуся сделать из хобби общеизвестную истину, постоянно сталкиваться со лживыми утверждениями своего беспощадного и неутомимого антагониста – психологии. Действительно грустно видеть, как взлелеянные материалистические теории становятся все более несостоятельными, пока не начинают напоминать мумий, обмотанных в покрывала, сотканные им самим и расписанные фразами из его любимого набора софистики. В своей логике, которая убедительна только для них, эти сыны материи отвергают все свидетельства кроме собственных: божественную сущность daimonion Сократа, духа Цезаря и Divinum Quidam Цицерона они приписывают эпилепсии, а также утверждают, что оракулы иудейского Батх-Кола страдали врожденной истерией!

А теперь великий специалист по протоплазме доказал, что лошадь произошла от Orohippus, четырехпалой лошади эоцена, которая, пройдя через миоцен и плиоцен, стала современной честной Equus, но доказывает ли этим Гёксли, что человек тоже произошел от существа, у которого тоже был один палец на ноге? Отсутствие нужных конечностей еще не аргумент. Чтобы быть последовательным, он должен доказать, что в то время как его лошадь теряла с каждой геологической эпохой по пальцу, у человека появлялся дополнительный палец на ноге, и какой толк в теории Гёксли, пока нам не покажут ископаемые останки одно-, двух-, трех– и четырехпалого антропоида, предшественника современному Homo. Никто не сомневается, что всё развивается из предшествующих видов. Но дело обстоит так: Гёксли заставляет нас гадать, эволюционировал ли человек от лошади или же сама Equus в древности произошла от примитивного вида человека!

Таким образом, используя этот аргумент в ситуации со Слейдом, мы можем сказать, что независимо от того, являются ли духи древних обезьян авторами записей на его табличке или же это бандиты и потомки Ланкастера, Слейд не более виновен в ложных заявлениях, чем эволюционист стоимостью в пять тысяч долларов. Гипотеза ученого или медиума не является ложным заявлением, в отличие от необоснованной теории, особенно когда за последнюю платят деньги.

Если же нам предъявят окостенелые останки эллинской или римской эпох, мы согласимся, что такая эволюция действительно имела место, но разве при этом можно отрицать возможность эволюции духа? Есть две стороны вопроса, и это никто не будет оспаривать, кроме закоренелых ненавистников психологии. Можно утверждать, что даже если спиритуалисты и продемонстрировали бы голые факты, их концепция изложена не полностью, ибо там есть недостающие звенья. Но и у эволюционистов не все гладко. У них есть окаменелые останки, доказывающие, что предкам современной лошади Господь дал три и даже четыре пальца, «четвертый соответствовал мизинцу на нашей руке», и что Protohippus возликовал, когда у него начала развиваться рука; спиритуалисты же, в свою очередь, показывают нам полностью руки и даже тела в подтверждение своей теории о том, что мертвые живут и вновь приходят к нам. Я считаю, остеологи ничем не лучше спиритуалистов. И те и другие следуют индуктивному и чисто научному методу, от частного к общему; таким образом богатое воображение Кювье, наткнувшегося на маленькую кость, делает из нее мамонта. Факты ученых не более убедительны, чем спиритуалистов, но первые строят теории на недавних фактах, тогда как у спиритуалистов есть свидетельства многих поколений, появившихся задолго до прихода современной науки.

Нам говорят, что индуктивная гипотеза верна в том случае, если факты полностью ее подтверждают. Следовательно, если Гёксли полагает, что обладает окончательным доказательством эволюции человека генеалогически от лошади, спиритуалисты также могут утверждать, что существует доказательство эволюции духа из тела – в более или менее материализованных частях тела, – которые можно видеть в темных углах кабинета или даже при ярком свете, и этот феномен признавали и подтверждают бесчисленные поколения мудрецов любой страны. Что же касается мнимого превосходства современной науки над наукой древней, то об этом превосходстве утверждает первая. Это тоже гипотеза, и ее еще надо доказать убедительными фактами. Достаточно вспомнить лекцию Уэнделя Филипса «О забытых искусствах», и сразу появится недоверие к заявлениям современной науки.

Говоря о свидетельствах, странно видеть, что разным людям, одинаково достойным доверия, верят по-разному. Вот что говорит отец протоплазмы: