XXII

Через несколько дней после Рождества Бенони пошёл к Маку. Мак, верно, сразу смекнул, зачем пожаловал гость, а потому сказал:

— Добрый день, Хартвигсен, а я уже хотел посылать за тобой, у нас с тобой есть неоконченные дела, вот я и хотел бы их окончить.

Бенони навострил уши. Быть того не может, чтобы Мак вернул ему деньги.

— Ну, во-первых, я очень сожалею, что не пригласил тебя на праздник. На сей раз это было просто невозможно, — сказал Мак.

— Не о чем говорить, — ответил Бенони не без горечи. — Не такой на мне чин или звание.

— Нет! Совсем не то! Хочу тебе сказать, дорогой мой Хартвигсен, что нет человека, которого мне приятней видеть, чем тебя. Но щадя тебя же и других людей, я не смог тебя пригласить.

— Не укусил бы я её, — сказал Бенони.

— Гм-гм! Думаю, ты представляешь себе, как неловко было бы... было бы всем нам. Её муж тоже присутствовал.

Бенони начал догадываться, что Мак не так уж и неправ, а потому сказал с оттенком признательности:

— Да, да, об этом я даже и не подумал.

Мак открыл конторку и достал связку ключей и ларец с деньгами. Ларец казался благодатно тяжёлым в его тонкой руке. Потом Мак неожиданно спросил:

— Да, ты не мог бы в этом году сходить на «Фунтусе» к Лофотенам?

— Не мог бы я... На «Фунтусе»?

— В этом году, как и в прошлом?

— А разве не Арн-Сушильщик пойдёт нынче на «Фунтусе»?

— Нет, — отрывисто сказал Мак.

Молчание.

— Ты ведь понимаешь, что Арна-Сушильщика я могу послать в Берген, — сказал Мак. — Невелик труд доставить груз. Но я не могу поручить ему закупить товар на три шхуны. Для этого нужно иметь голову на плечах.

— Ну, если он годился для Бергена... — начал было Бенони.

— Но прежде всего, — невозмутимо продолжал Мак, — тут ещё нужно чувство ответственности. У Арна-Сушильщика ничего нет за душой, а тебе я могу доверить любые тысячи. Ты вполне подходишь.

Для Бенони было как маслом по сердцу слушать из уст Мака эти слова, после всех сплетен о банкротстве, которые ему пришлось вытерпеть. Он ответил:

— Не все так думают, как вы. Для налогового инспектора я человек без состояния.

— Ну до чего ж счастливый человек! Нет состояния, нет доходов, нет и налогов! Виллатс-Грузчик и Уле-Мужик поведут каждый свою шхуну, как и в прошлом году. А на «Фунтус» ты, верно, возьмёшь Свена?

Из врождённого уважения к Маку из Сирилунна, из усвоенной с детства привычки повиноваться этому владыке надо всем сущим на много миль окрест Бенони не отклонил с места в карьер предложение Мака. Он знал к тому же, что если и есть на свете человек, который одним махом способен восстановить людскую веру в его состояние, то этот человек опять-таки Мак.

Он сказал:

— Если б я считал, что достаточно хорош для этого дела...

— В прошлом году был достаточно. И тогда Бенони промолвил:

— Беда в том, что денег-то нет...

— Как нет — удивился Мак. Вот они, деньги, — пояснил он и положил ладонь на ларчик.

— Разве что так.

— Но дело в том, что деньги мне пока и самому нужны, — сказал Мак, после чего сразу перешёл к делу. — Я бы хотел получить отсрочку, чтобы на эти деньги купить рыбу. У меня такое предложение: ты сам идёшь к Лофотенам, закупаешь груз на все три судна, закупаешь рыбу сколько пожелаешь. А осенью, когда я продам рыбу, ты получаешь свои деньги, и с процентами.

— Нет, — ответил Бенони, — я решил... Нет, всё равно нет... Кто мне поручится, что я получу свои деньги осенью?

— А рыба чем тебе не залог?

— Разве рыба — залог?

— Само собой. Рыба твоя, пока я не продам её. А когда продам, деньги твои.

Бенони связал этот новый проект с сушильными площадками, которые он приобрёл, теперь ему понадобится его гора, потому что теперь у него будет рыба. В рассуждениях Мака ему почудилась какая-то неувязка:

— Но если я буду покупать рыбу за свои собственные деньги, значится по сути куплю её не для вас.

— Дорогой Хартвигсен! Чтобы купить рыбу, нужны корабли, у меня их три, у тебя ни одного. Вдобавок я сегодня хочу помочь тебе, как помогал раньше; начинай помаленьку приучаться к делу. Ты, верно, собираешься рано или поздно покупать рыбу для себя, не то чего ради ты стал бы обзаводиться сушильными площадками? И вот, веря в твою хорошую голову и твою лёгкую руку, я тебе в этом году разрешаю приучаться к делу за мой счёт; если я вдобавок буду с барышом, то и слава Богу, если понесу убытки, так это я их понесу, а не ты. А ты получишь за свои деньги процент повыше, и это не считая платы за кредит.

Бенони долго стоял и думал, а потом, наконец, сказал:

— Мне бы хотелось сперва взглянуть на эти деньги.

Мак открыл шкатулку и начал вынимать оттуда пачку за пачкой. Бенони так высоко поднял брови, что складки на его низком лбу убежали под самую шевелюру.

— Пересчитать хочешь? — спросил Мак.

— Да нет, я просто хотел... Оставьте как есть...

И Бенони вышел из конторы Мака с такими же пустыми карманами, с какими пришёл. Только перед самым уходом он спохватился и выговорил себе кредит в лавке до осени, когда будет продана сушёная рыба. Мак не сказал нет, отнюдь не сказал нет, и открыл ему кредит в своей лавке.

— Как-нибудь хватит и на это, — сказал Мак.

И хотя Бенони не без содрогания думал про малоприятного Стена-Приказчика, пришлось ему идти в лавку.

— Если я пришлю свою кухарку за каким-нибудь товаром в лавку, запиши это на мой счёт.

— Тебе Мак открыл кредит? — спросил Стен-Приказчик.

Бенони проглотил его наглость и ответил с улыбкой:

— Да. Он считает, что я для этого достаточно хорош. А ты так считаешь?

— Я-то? А мне не всё равно, на кого записывать? В наших книгах все записаны.

— Ха-ха! Сказал бы уж лучше: в моих книгах!

Бенони хотел осадить этого лавочного зазнайку, который за последнее время слишком обнаглел и заважничал. А тут ещё Роза и адвокат взяли одного из детей Стена, девочку шести лет, чтобы было кого посылать с разными поручениями и с кем поболтать, но с этих пор Стен-Приказчик ещё пуще задрал нос, потому что его дочери справили новое платье.

— Вот это люди, — сказал он Бенони. — Наряжают мою девочку что твою принцессу, а есть ей дают больше, чем в неё влезает.

— Всё потому, что адвокат сам не может стать отцом, — сказал Свен, который стоял тут же и всё слушал.

Они ещё немного поспорили на эту тему, Свен утверждал, что адвокату недолго осталось важничать, вот ему пришлось освободить дом пономаря и перебраться к кузнецу; разве это подходящее жильё для благородной дамы? А какой муж достался Розе, пасторской дочке? Торчит здесь у стойки и пьёт. Тьфу!

— Будь я здесь сторожем, — продолжал Свен, — я бы подошёл к нему, положил руку на плечо и сказал бы: «А ну, пошли!».

Бенони увёл за собой Свена и на улице сказал ему:

— Надо снова сходить на «Фунтусе» к Лофотенам. Как ты насчёт этого?

Как Свен насчёт этого? Особого желания он явно не испытывал. С Эллен после того рождественского безумства он снова более или менее привёл всё в порядок, у них вроде всё наладилось, от ножа и побоев маленькая Эллен стала заметно лучше. Она прижалась к нему и с укором сказала: «Ты больше так никогда не будешь, верно?» — «Не буду, — грустно отвечал он с покаянным видом, — я просто очень рассвирепел!». А Мак, тот и вовсе прямо сказал: «Свен может весной на тебе жениться. Только мне убийств в Сирилунне не хватало!».

И вот Свен стоял перед своим прежним шкипером, и не очень-то ему хотелось идти к Лофотенам.

И тут Бенони объяснил, что в этом году будет покупать рыбу для себя.

Для себя? Это совсем другое дело. Собственная рыба? Тут уж Свен не откажется. Стыдно будет, если что...

Бенони на своём галеасе вышел к Лофотенам, две шхуны шли следом. И залив опустел. А зима окутала землю снегом и тишиной...

Между тем адвокат с женой перебрались к кузнецу.

— Это временно, — говорил Арентсен, — потом мы и сами отстроимся.