«Scharfschütze» by Willy Hermann, 1943
Занятие Сталинграда имело целью ликвидировать важный центр советской военной промышленности и, перерезав главную русскую водную артерию, Волгу, пресечь поставку американских военных материалов из Ирана. В августе 1942 г. ударные части 6-й армии Паулюса вышли на берег Волги под Сталинградом. Когда эта армия была окружена после разгрома стоявших на флангах итальянских и румынских корпусов, Гитлер повторил свою похвальбу двухлетней давности:
«Там, где стоит немецкий солдат, никакого другого не будет!»
Немецкая армия погибла, и 100.000 немецких солдат умерли в советском плену от голода и болезней, как и миллионы советских военнопленных в Германии.
«Kameraden» by Richard Rudolph, 1943
В первые месяцы войны многие жители оккупированных областей, в первую очередь украинцы, в надежде на лучшие времена переходили на сторону немцев. Как на Украине, так и в Белоруссии и республиках Прибалтики население вполне дружелюбно встречало немецких солдат. Почти в каждой украинской деревне женщины стояли на улице с хлебом, солью и молоком. Сотни тысяч их мужей требовали оружия, чтобы тоже сражаться против Сталина. Советский генерал Власов попал в немецкий плен. После недолгого раздумья он изъявил готовность возглавить дивизии русских добровольцев. Все провалилось из-за мыслившего расовыми категориями Гитлера, его министра оккупированных восточных территорий Розенберга и «золотых фазанов», как называли солдаты расфуфыренных партийных функционеров.
Советское партизанское движение, участники которого убивали немецких солдат, взрывали железные дороги и штабы, обязано своим возникновением учению о «недочеловеках». Немецкие солдаты мало верили в это учение и никогда не выполняли т.н. приказ о комиссарах – приказ расстреливать на месте комиссаров, большую часть которых составляли евреи.
Если подъем в середине 30-х годов произошел в значительной степени благодаря сокращению бюрократии, то теперь немецкие солдаты оплачивали своими жизнями разросшийся за войну сверх всякой меры бюрократический аппарат, который принудительно угонял рабочих из других стран в Германию, тогда как при человеческом обращении мог бы получить сотни тысяч добровольных рабочих. Редки были такие исключения, как Иоахим Неринг, начальник округа в Галиции, которого на процессе в Мюнхене в 1950 г. председатель суда Мозих спросил:
«Если Вы действительно по-человечески обращались с украинцами, не так, как это было характерно для национал-социалистического режима, то делали ли Вы это только из человеческих побуждений или руководствовались мыслью, что хорошее обращение с населением более целесообразно для достижения национал-социалистических целей?»
Убежденный национал-социалист, который отстаивал чистоту идеи и поэтому защищал евреев от зондеркоманд, ответил:
«Разумеется, на этой войне, когда решался вопрос, быть или не быть моей родине, мною прежде всего владела мысль всеми средствами способствовать победе рейха. То, что я старался совместить эту цель с заповедями человечности, свидетели могут подтвердить».[91]
1943 год принес с собой после уничтожения 6-й армии в Сталинграде окончательный разгром немецких войск в Северной Африке, а вскоре после этого удачную высадку западных союзников в Италии и переход на их сторону этой страны, которая давно уже вела в Танжере переговоры с высадившимися в Марокко американцами. А Красная армия тем временем наступала на Запад, освободила Кубань, Донбасс и остальную Украину, включая Киев.
«Kämpfer» by Rudolf Lipus, 1943
В начале 1944 г. из Ленинграда, который никогда не был полностью окружен, пошел в наступление миллион советских солдат. Этому предшествовала артподготовка, какой не видали и солдаты первой мировой войны под Верденом. За 80 минут снаряды сравняли с землей окопы и бункеры первой линии. Остатки немецких дивизий продолжали обороняться на границе Эстонии. Группа армий «Центр» отступила к северному краю Припятских болот, а на юге русские войска вскоре достигли границ Румынии и Чехословакии.
В 2 часа ночи 6 июня 1944 г. парашютисты союзников начали высадку к востоку от французского города Орн. В море бросили якоря английские и американские военные и транспортные суда. На утренней заре после сильной бомбежки и огня с кораблей 18000 солдат высадились на берег и создали предмостные укрепления. Гитлер в своем Берхтесгадене спал без задних ног и проснулся лишь в полдень. Вторжение, которого Сталин требовал целых три года, началось. Второй фронт против Гитлера создали те, кого он считал германскими братьями, обманутыми «старым гангстером» Рузвельтом и «сумасшедшим пьяницей» Черчиллем.
Вскоре англо-американцы высадились и на средиземноморском побережье Франции.
Всем военным, начиная с полковника и выше, стало ясно, что война проиграна. 20 июля 1944 г. полковник фон Штрауфенберг подложил бомбу в штаб-квартире Гитлера в Восточной Пруссии. При взрыве были убиты и ранены многие. Пистолета, из которого наверняка можно было бы убить Гитлера, тогда уже безумного, у Штрауфенберга в портфеле не было. Гитлер с презрением сказал по этому поводу своему камердинеру Линге:
«В этих заговорщиках нет ничего от революционеров. Это не мятежники. Если бы Штрауфенберг вынул пистолет и застрелил бы меня, он поступил бы как мужчина. А то, что он сделал, – трусость».
На развалинах на месте взрыва у Гитлера снова со всей силой прорвалось убеждение, что он избран Провидением, когда он, сидя на ящике, рассуждал:
«Когда я представляю себе все это еще раз, то мое чудесное спасение означает, что со мной ничего не случится. После моего сегодняшнего спасения от смертельной опасности я более чем когда-либо убежден в том, что мне суждено довести великое дело до счастливого конца».
Война продолжалась и потребовала в последние девять месяцев столько же жертв, сколько в предыдущие пятьдесят девять.
Группа армий «Центр» была разбита, и русские считали, что для немцев это еще более тяжелое поражение, чем Сталинград. Вермахт за один раз потерял 25 дивизий, и десятки немецких генералов попали в плен. Вскоре о них снова услышали, когда они в Национальном комитете «Свободная Германия» под руководством немецких коммунистов превратились в борцов сопротивления.
В августе 1944 г. Красная Армия стояла у границы Восточной Пруссии. Немного погодя западные союзники достигли Рейна. Теперь даже до таких людей, как Геббельс, Шпеер и Гиммлер, дошло, что война проиграна.
В Геббельсе проснулся старый социалист:
«Хватит. Мы должны теперь посмотреть, как нам разумным способом выпутаться из этой истории. Я все больше склоняюсь к мнению, что мы должны прежде всего достичь соглашения с Россией. Черчилль, как показала его последняя речь, изобилующая самыми низкими и циничными оскорблениями в наш адрес, еще раз доказал, что питает слепую ненависть к нам. Сталин, наоборот, – трезвый реальный политик».
Геббельс, которому было поручено руководство объявленной в берлинском Спортпаласте «тотальной войной», увидел, что лишь один солдат из десяти может сражаться. Фронтовые солдаты, которых становилось все меньше, все чаще говорили о тыловиках, что они только носят форму. Геббельс жаловался:
«Нам не хватает основной линии, простоты и единообразия нашего законодательства и действий наших исполнительных органов. Вместо Конституции у нас есть бесчисленное количество предписаний, приказов и распоряжений фюрера, которые часто противоречат друг другу или даже отменяют друг друга и умение разбираться в которых – особая наука».[92]