— Она прекрасно говорит по-французски. Вдобавок я научу ее, как вести себя; так что пусть вас ничто больше не заботит, вы только настоятельно порекомендуйте ее госпоже Серафен… Впрочем, я вот о чем подумал, пожалуй, нет… ничего ей не говорите, а то она, чего доброго, подумает, будто вы хотите навязать ей свою волю… Знаете, ведь как получается: когда о чем-нибудь очень просишь, как раз в этом-то тебе и отказывают…

— Кому вы это говорите?! Именно потому я всегда давала отпор своим ухажерам. А вот если бы они ничего не домогались… тогда уж не знаю…

— Да, так часто выходит… А потому ничего не предлагайте госпоже Серафен, дождитесь, пока она сама опять к вам обратится. А тогда вы ей скажете только то, что Сесили — сирота, иностранка, что она еще очень молода, очень красива, что она для вас была бы непосильным бременем, что вы к ней очень мало привязаны, потому что были в ссоре с ее матерью, вашей кузиной, и что вы отнюдь не в восторге от подарочка, который вам неожиданно преподнесли…

— Господи боже! До чего ж вы хитры!.. Но будьте спокойны, мы с вами составляем славную пару! Послушайте, господин Рододьф, да мы ведь друг друга просто с полуслова понимаем… Мы оба… Как подумаю, будь вы моим сверстником в те годы, когда я сама была как порох… то, ей-богу, уж и не знаю… А вы?

— Тсс!.. Если господин Пипле…

— Ах да, конечно! Он у нас шуток совсем не понимает! Да, вы ведь еще не знаете… о новой гнусной каверзе Кабриона?.. Я вам позднее все расскажу… А что до вашей девицы, то будьте благонадежны… Готова биться об заклад, что заставлю Серафеншу саму попросить меня, чтоб я прислала к ним свою родственницу в услужение.

— Если у вас это получится, любезная госпожа Пипле, то у меня уже приготовлены сто франков, Я человек небогатый, но…

— Да вы что, смеетесь надо мной, господин Родольф? Неужто вы думаете, что я возьму у вас деньги?! Господи боже!.. Да ведь я вовсе не из корысти, а только из одной дружбы… Сто франков!!!

— Но посудите сами: если эта девушка долго пробудет на моем попечении, она будем мне стоить гораздо больше этой суммы… Знаете, сколько денег за несколько месяцев набежит?..

— Я возьму ваши сто франков лишь из уважения к вам, господин Родольф. Но как мне все-таки повезло, что вы поселились в нашем доме! Да я готова кричать на всех перекрестках, что вы — самый лучший из жильцов… Смотрите-ка, фиакр!.. Конечно, это дамочка господина Брадаманти… Она уже вчера приходила, да только я ее как следует не разглядела… Перед тем как пропустить, я повожу ее за нос, чтоб хорошенько разглядеть; к тому же я придумала, как узнать ее имя… Сейчас вы увидите меня в деле… Это вас позабавит.

— Нет, нет, госпожа Пипле, меня не занимает ни внешность, ни имя этой дамы, — возразил Родольф, отступая в глубь швейцарской.

— Сударыня! — крикнула Анастази, бросаясь наперерез входившей женщине. — Куда это вы направляетесь, сударыня?

— Я иду к господину Брадаманти, — отвечала дама, явно раздосадованная тем, что ей помешали пройти.

— Его нет дома…

— Быть того не может, он сам назначил мне встречу.

— Его нет дома…

— Вы ошибаетесь…

— И вовсе я не ошибаюсь… — ответила привратница, искусно вертя головой, чтобы получше разглядеть незнакомую даму. — Господин Брадаманти вышел из дому, вышел, говорю я вам, вышел — и все тут!.. Вернее сказать, он дома, да только для одной особы…

— Ну так вот! Эта особа — я… Не выводите меня из терпения… позвольте пройти.

— А как вас зовут, сударыня?.. Я проверю, такое ли у вас имя, как у той особы, какую господин Брадаманти позволил мне пропустить к нему. Ну, а коли имя у вас другое… то вы пройдете только через мой труп.

— Господин Брадаманти назвал вам мое имя? — воскликнула незнакомка, и в голосе ее прозвучали не только удивление, но и тревога.

— Да, сударыня…

— Какая неосторожность! — пробормотала молодая женщина.

Затем, после короткого замешательства, она, едва сдерживая нетерпение, негромко прибавила, как будто опасалась, что ее могут услышать:

— Извольте! Меня зовут госпожа д’Орбиньи.

При этом имени Родольф затрепетал.

Ведь именно так звали мачеху госпожи д’Арвиль.

Выступив из полумрака, он сделал шаг вперед и при свете дня и тускло горевшей лампы без труда узнал эту женщину, чью внешность Клеманс подробно ему описывала.

— Госпожа д’Орбиньи? — переспросила привратница. — Да, именно это имя назвал мне господин Брадаманти. Можете подняться к нему, сударыня.

Мачеха г-жи д’Арвиль быстро прошла мимо двери швейцарской.

— И вся недолга! — воскликнула г-жа Пипле с торжествующим видом. — Ловко я подловила дамочку!.. Теперь я знаю ее имя — ее зовут д’Орбиньи… Ну как? Недурен мой способ, а, господин Родольф? Да что это с вами? О чем это вы задумались?

— Эта дама уже приходила к господину Брадаманти? — спросил Родольф у привратницы.

— Да, вчера вечером, как только она ушла, господин Брадаманти и сам тотчас куда-то ушел, должно быть, отправился заказывать себе место в дилижансе, который нынче уходит; вчера же, вернувшись домой, он попросил меня отвезти сегодня утром его чемодан на почтовую станцию, потому как он не больно-то доверяет этому негоднику Хромуле.

— А вы часом не знаете, куда собрался господин Брадаманти?

— Он едет в Нормандию, по Алансонской дороге.

Родольф тут же вспомнил, что поместье Обье, принадлежащее г-ну д’Орбиньи, находится в Нормандии.

Сомнений больше не было: шарлатан направляется к отцу Клеманс и наверняка с самыми зловещими намерениями.

— То, что господин Брадаманти скоро уезжает, здорово разозлит Серафеншу, — проговорила г-жа Пипле. — Она просто из себя выходит, до того ей не терпится повидать господина Брадаманти, а вот он этого изо всех сил избегает: он мне строго-настрого наказал не говорить ей, что он уедет нынче в шесть вечера; так что, когда она опять сюда явится, то, как говорится, поцелует пробой! Тогда-то я с ней и потолкую о вашей девице. Кстати, как ее звать-то… Сисе?

— Сесили…

— А, это все равно как Сесиль, только на конце «и». Пожалуй, лучше все-таки записать ее имя на клочке бумаги и вложить записку в мою табакерку, а то я могу и забыть это чертово имя… Сиси… Каси… Сесили… Ладно, теперь запомнила!

— А сейчас я поднимусь к Хохотушке, — сказал Родольф выходя из швейцарской.

— Как будете обратно идти, господин Родольф, надеюсь, зайдете поздороваться с бедным моим старичком?.. Этот изверг Кабрион опять принялся за свои дурацкие шутки…

— Будьте уверены, госпожа Пипле, я не останусь равнодушен к неприятностям вашего супруга.

И Родольф, необычайно обеспокоенный визитом г-жи д’Орбиньи к Полидори, поднялся по лестнице к Хохотушке.