Лучший друг советских шахтеров

В первые послевоенные годы Сталин покровительствовал шахтерам. Как-то шахтеры Кузбасса пожаловались, что рост их угледобычи задерживает Томская область, не отгружающая нужное количество леса. В два часа ночи Сталин позвонил секретарю обкома и рявкнул: "Когда будет лес для Кузбасса?"

Обком заседал непрерывно в течение месяца. Ежедневно звонили из промышленного отдела ЦК. Леса все равно почти не прибавилось, так как не было в достаточном количестве ни техники, ни людей.

Через месяц секретаря обкома сняли.

Инициативность

Шли трудные послевоенные годы. В Мурманске было особенно худо: холодно и голодно. Между тем, на полках магазинов и складов пылились товары, недоступные населению, жившему на нищенскую зарплату. Тогда секретарь обкома — брат поэта Александра Прокофьева — принял решение: на 20 % снизить цены на залежавшиеся товары. Все быстро раскупили. Вскоре Прокофьеву позвонили вечером из Москвы и сказали:

— Завтра в 12 часов на Политбюро будет слушаться ваш вопрос.

— А как же я успею добраться?

— Можете не приезжать — все решим и без вас. Или попросите самолет у командования военным округом.

Несмотря на страшную непогоду бомбардировщик доставил секретаря в Москву, и в 12 часов он был на заседании Политбюро.

Сталин спросил:

— Как вы смели без разрешения Москвы снизить цены на товары? Эта продукция принадлежит вам или государству?

От отчаяния Прокофьев ответил смело:

— Мурманск голодает. Положенное нам топливо не выделено и в городе холодно. Товары гнили на полках, поэтому я и снизил цены.

Сталин обратился за подтверждением:

— Правда ли, что топливо не доставлено?

— Да, товарищ Сталин. Фонды исчерпаны.

— Ну что же. Товарищ Прокофьев человек инициативный, смело берет на себя ответственность. Это хорошо. Однако за ним нужно присматривать, не то он по своей инициативе еще войну кому-нибудь объявит.

Снизошла благодать

Директор автозавода Лихачев должен был показывать Сталину новую машину. Увидев Лихачева, Сталин приветствовал: — Ты еще жив, старый пердун?!

Это была милостивая грубость, благоволение в форме обругивания, по-сталински великосветское обхождение. Лихачев был счастлив. Слух об этом благодеянии мгновенно разнесся по высшим кругам. Высшие государственные и партийные чиновники поздравляли Лихачева, напрашивались на магарыч, и какой-то круг этих людей он на радостях даже собрал с тем, чтобы подробно рассказать о благорасположении великого вождя. Высокие гости ели, пили, и так как рассказывать, кроме похабной фразы, было нечего, ее многократно повторяли и с завистью комментировали.

Сталин развивает автомобилестроение

Сталин увидел паккард и сказал директору московского автомобильного завода Лихачеву:

— Хорошая машина. Нам надо такую.

— Еще лучше сделаем, товарищ Сталин.

— Лучше не надо. Сделайте такую.

И сделали ЗИС-101 — копию паккарда.

Победа

Послевоенный автомобиль «Победа» предполагался с одной дверцей. Во время испытаний модели Сталин сел на переднее сиденье. При этом директор завода и другие лица, которые должны были сопровождать вождя, уже не смогли занять места в машине — ведь для этого нужно было откинуть переднее кресло. Машина сделала круг. Сталин вышел и сказал: "Невелика победа". Модель переделали: в частности, сделали по две дверцы с каждой стороны.

Экспроприатор

Сталин проезжал в автомобиле мимо красивой двух- этажной дачи:

— Чей это детский сад?

— Это дача генерала Н.

— А мне кажется, что это детский сад.

Когда на следующий день Сталин снова проезжал мимо, вокруг дома уже бегали дети.

Этот исторический анекдот описывает будто бы очень благородный поступок: все лучшее детям. Однако благодеяние через экспроприацию, через раскулачивание — главный принцип мышления Сталина, еще в начале века занимавшегося разного рода эксами, — исторически неплодотворно. При неизменном количестве благ их «справедливое» распределение в конечном счете оборачивается грабежом зажиточного крестьянина или заслуженного генерала и не затрагивает ни миллионера от теневой экономики, ни коррумпированного чиновника.

На великой стройке

Сталин ввел в экономику нашей страны массовый рабский труд: миллионы заключенных участвовали в великих стройках коммунизма. В 1950 году, после первого совещания молодых писателей по путевке ЦК ВЛКСМ я был на одной из таких строек — на сооружении канала Волго-Дон. Трудно сказать, имел ли этот канал какое-либо народнохозяйственное значение. Однако Сталин об этом и не думал: не ради экономики, а во имя славы и бессмертия вождя строился канал, как строились египетские пирамиды ради величья фараона. Меня и журналиста "Комсомольской правды", к которому я прибился, начальник бетонного завода старался удивлять допотопной механизацией. В этом заводе-автомате сохранялось огромное количество ручного труда. Только транспортировка составных материалов бетона к смесителю и их перемешивание происходили механически. Другие трудоемкие процессы делались вручную. На трассе работали огромные шагающие экскаваторы. Однако на других участках трассы трудились многотысячные отряды охраняемых людей. Вдоль канала были расположены большие огороженные территории, где в бараках жили заключенные и где беспривязное содержание человека за колючей проволокой укрепляло его свободу. Из этих огороженных территорий по утрам охранники выводили своих подопечных на работы. Внутри обнесенных колючей проволокой зон были выгорожены дополнительной колючей проволокой спецзоны с бараками-карцерами, где содержались штрафники. О роли заключенных в созидании великой стройки хорошо говорит неслучайное речение: "На Волго-Дон — надолго вон".

Расконвоированные заключенные и ссыльные жили рядом с вольнонаемными в аккуратно построенных вдоль трассы поселочках, судьба которых после введения канала в строй была загадочно- неопределенной. В этой структуре великой стройки заключенные выступали как рабы, расконвоированные и ссыльные — как феодальные крепостные, а вольнонаемные — как пролетарии. В масштабах страны это дополнялось и феодализмом прикрепленных к месту жительства беспаспортных крестьян, и госкапитализмом централизованного производства, подвластного Сталину и бюрократии и не контролируемого (в силу попрания демократизма) народом, которому формально это производство принадлежало.

Строй, предполагающий общественное владение собственностью, Сталин превратил в строй, в котором собственность формально принадлежала народу, а фактически находилась в руках вождя и сплотившейся вокруг него бюрократии. Борясь с помощью открытых и закрытых процессов, «троек», массовых посадок, расстрелов, лагерей, с демократией, Сталин устанавливал свой порядок владения собственностью, отнимая ее у народа и превращая ее отчасти в бесхозную, отчасти в бюрократическую.